Именно так в старину обозначали яды. Сейчас этой склянки там не было.
Вплоть до того момента я полагал, что злоумышленник искал наркотики. Да, и в Манхэме водились подобные типы. И все-таки сомневаюсь, что даже при самой сильной ломке человек решится подсесть на хлороформ...
Из задумчивости меня вывел возглас Генри.
– Боже мой, Дэвид! Вы целы?
Он смотрел на мою грудь. Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но затем ответ увидел сам. Тут же припомнился порыв воздуха, возникший, когда я попытался остановить грабителя. Теперь ясно, чем это вызвано.
Рубашка на мне была располосована ножом.
Глава 19
Несмотря на суматоху прошедшей ночи, день начался как обычно. Это-то и кажется странным, если оглянуться назад. Конечно, жизненный опыт говорит, что катастрофа не объявляет о себе заранее. Но теперь, когда случилось нечто по-настоящему страшное, я оказался к этому совершенно не подготовлен.
Как и все остальные.
Часы показывали около трех, когда полиция закончила свои дела в амбулатории. Криминалисты налетели как вихрь: масса фотографий, поиск отпечатков и постоянные вопросы. Маккензи с самого начала приехал уставшим и измотанным, словно его только что подняли с постели, прервав беспокойный сон.
– Давайте-ка еще раз. Вы утверждаете, что некий человек проник в дом, полоснул вас ножом по груди и сумел удрать, да так ловко, что никто не успел его разглядеть?
Я и сам чувствовал себя усталым и раздраженным.
– Темно было.
– Значит, никаких знакомых примет, особенностей не заметили?
– Нет, извините.
– И никаких шансов его снова опознать?
– Если бы... Я же вам говорю: было слишком темно!
От Генри – толку не больше моего. Он в это время находился в спальне и ничего не замечал, пока не услышал шум. Выехав из комнаты, Генри увидел, как я возвращаюсь после бесплодной погони. Если бы дела пошли по-другому, Манхэм мог в утренних «Новостях» узнать о новом убийстве. Или даже о двух.
Судя по манере, в которой инспектор вел допрос, Маккензи явно считал, что именно такого конца мы и заслуживали.
– И вы, значит, понятия не имеете, что еще он мог украсть?
Я только головой покрутил. Стеллаж с наркосодержащими препаратами не тронут, и ничего не пропало из холодильника, где мы держали вакцины и прочие медикаменты, требующие низкой температуры. С другой стороны, только Генри мог знать, что находилось в набитом доверху шкафчике, и пока эксперты не закончат его обработку, сказать ничего нельзя.
Маккензи ущипнул себя за переносицу. Глаза у него были красные и злые.
– Хлороформ, – сказал он с отвращением. – Даже не знаю... Уж не нарушаете ли вы какие-то законы, держа такие вещи дома? Я-то думал, врачи им больше не пользуются.
– Не пользуются. Просто Генри любит антикварные побрякушки. У него даже валяется где-то насос для промывания желудка.
– Плевать мне на насосы! Тот ублюдок сам по себе опасен, а тут еще ваш долбаный анестетик! – Через секунду Маккензи взял себя в руки. – И вообще: как этот тип мог к вам забраться?
– Я ему... открыл...
Мы обернулись одновременно и увидели, как в комнату въезжает Генри. Дело в том, что мы с Маккензи решили устроиться в моем офисе, где не было риска испортить какие-нибудь улики, так как я всегда запираю дверь на ночь. Кроме того, я настоял на том, чтобы Генри перестали мучить вопросами. Происшествие очень сильно взволновало его, а почти часовая дача показаний не способствует улучшению самочувствия. Сейчас Генри, кажется, успел немного прийти в себя, хотя цвет лица у него был до сих пор землистым.
– Вы ему открыли, – скучным голосом процедил Маккензи. – А раньше говорили, что застали его в кабинете.
– Да, правильно. Только виноват все равно я. Я тут думал, пытался анализировать и... – Генри тяжело вздохнул. – В общем, я... не могу точно припомнить, что действительно запер кухонную дверь, прежде чем идти спать.
– Раньше вы утверждали, что она была закрыта.
– Да, я так предположил. Понимаете, я всегда запираю ту дверь. В смысле как правило...
– Но не сегодня.
– Я не... уверен. – Генри откашлялся. До боли ясно, что ему не по себе. – Получается, не запер.
– А шкафчик? Тоже не заперли?
– Этого я не знаю. – Кажется, Генри сильно устал. – Ключи держу в ящике стола. Он мог их найти или...
Голос его становился все тише, пока не пропал совсем.
Что же касается Маккензи, то полицейский, похоже, едва сдерживался, чтобы не взорваться.
– Скольким людям было известно про хлороформ?
– Бог его знает... Банка всегда там стояла, еще до меня. Я никогда не считал это секретом.
– Значит, любой вошедший мог ее увидеть?
– Наверное, да, – угрюмо признал Генри.
– Здесь ведь амбулатория, – сказал я инспектору. – Всякий знает, что у врачей имеются опасные вещества. Транквилизаторы, седативные средства, да что угодно...
– Которые должны храниться под замком, – ответил Маккензи. – Словом, грабитель просто зашел и взял, что ему нужно.
– Слушайте, я его сюда не приглашал! – вскинулся Генри. – Вы что, не видите, мне и без того не по себе! Тридцать лет работаю врачом, и никогда не случалось ничего подобного!
– А вот сегодня случилось, – напомнил ему Маккензи. – В тот самый вечер, когда вы забыли запереть дверь.
Генри опустил голову.
– Если честно... может быть, это было не в первый раз. Бывали такие случаи, когда я... просыпался утром, а дверь не заперта. Пару раз, не больше. Я обычно сам себе напоминаю, что надо все закрывать на замок, – торопливо добавил он. – Но... знаете, последнее время я какой-то... забывчивый.
– Забывчивый. – Голос у Маккензи стал совершенно невыразительным. – Однако же в дом к вам проникли впервые, я правильно понял?
Я чуть было не ответил за Генри, мол, да, конечно. Меня остановило измученное выражение его лица.
– Ну... я... – Он принялся нервно переплетать пальцы. – Не уверен...
Маккензи молча смотрел на него в упор. Наконец Генри потерянно пожал плечами:
– В общем, пару раз мне показалось, что в шкафу... кто-то копался...
– Копался? В смысле что-то пропало?
– Я не знаю, не знаю... Не уверен... Может, память выкидывает фокусы. – Он виновато взглянул на меня. – Извините, Дэвид. Мне следовало сказать вам об этом. Да я надеялся, что... Ну... я думал, если повнимательнее следить за собой...
Он безнадежно всплеснул руками. Я уже не знал, что и сказать. Острее, чем раньше, ощущалась вина: ведь он в последнее время столько раз вел за меня прием. Если оставить в стороне его инвалидность, мне всегда казалось, что Генри физически совершенно здоров. Сейчас же, глубокой ночью, стали видны признаки, которых я раньше не замечал. Мешки под глазами, глубокие складки на шее, провисшая кожа под небритым подбородком, седая щетина... Даже если учесть пережитое потрясение, он выглядел старым и больным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Вплоть до того момента я полагал, что злоумышленник искал наркотики. Да, и в Манхэме водились подобные типы. И все-таки сомневаюсь, что даже при самой сильной ломке человек решится подсесть на хлороформ...
Из задумчивости меня вывел возглас Генри.
– Боже мой, Дэвид! Вы целы?
Он смотрел на мою грудь. Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но затем ответ увидел сам. Тут же припомнился порыв воздуха, возникший, когда я попытался остановить грабителя. Теперь ясно, чем это вызвано.
Рубашка на мне была располосована ножом.
Глава 19
Несмотря на суматоху прошедшей ночи, день начался как обычно. Это-то и кажется странным, если оглянуться назад. Конечно, жизненный опыт говорит, что катастрофа не объявляет о себе заранее. Но теперь, когда случилось нечто по-настоящему страшное, я оказался к этому совершенно не подготовлен.
Как и все остальные.
Часы показывали около трех, когда полиция закончила свои дела в амбулатории. Криминалисты налетели как вихрь: масса фотографий, поиск отпечатков и постоянные вопросы. Маккензи с самого начала приехал уставшим и измотанным, словно его только что подняли с постели, прервав беспокойный сон.
– Давайте-ка еще раз. Вы утверждаете, что некий человек проник в дом, полоснул вас ножом по груди и сумел удрать, да так ловко, что никто не успел его разглядеть?
Я и сам чувствовал себя усталым и раздраженным.
– Темно было.
– Значит, никаких знакомых примет, особенностей не заметили?
– Нет, извините.
– И никаких шансов его снова опознать?
– Если бы... Я же вам говорю: было слишком темно!
От Генри – толку не больше моего. Он в это время находился в спальне и ничего не замечал, пока не услышал шум. Выехав из комнаты, Генри увидел, как я возвращаюсь после бесплодной погони. Если бы дела пошли по-другому, Манхэм мог в утренних «Новостях» узнать о новом убийстве. Или даже о двух.
Судя по манере, в которой инспектор вел допрос, Маккензи явно считал, что именно такого конца мы и заслуживали.
– И вы, значит, понятия не имеете, что еще он мог украсть?
Я только головой покрутил. Стеллаж с наркосодержащими препаратами не тронут, и ничего не пропало из холодильника, где мы держали вакцины и прочие медикаменты, требующие низкой температуры. С другой стороны, только Генри мог знать, что находилось в набитом доверху шкафчике, и пока эксперты не закончат его обработку, сказать ничего нельзя.
Маккензи ущипнул себя за переносицу. Глаза у него были красные и злые.
– Хлороформ, – сказал он с отвращением. – Даже не знаю... Уж не нарушаете ли вы какие-то законы, держа такие вещи дома? Я-то думал, врачи им больше не пользуются.
– Не пользуются. Просто Генри любит антикварные побрякушки. У него даже валяется где-то насос для промывания желудка.
– Плевать мне на насосы! Тот ублюдок сам по себе опасен, а тут еще ваш долбаный анестетик! – Через секунду Маккензи взял себя в руки. – И вообще: как этот тип мог к вам забраться?
– Я ему... открыл...
Мы обернулись одновременно и увидели, как в комнату въезжает Генри. Дело в том, что мы с Маккензи решили устроиться в моем офисе, где не было риска испортить какие-нибудь улики, так как я всегда запираю дверь на ночь. Кроме того, я настоял на том, чтобы Генри перестали мучить вопросами. Происшествие очень сильно взволновало его, а почти часовая дача показаний не способствует улучшению самочувствия. Сейчас Генри, кажется, успел немного прийти в себя, хотя цвет лица у него был до сих пор землистым.
– Вы ему открыли, – скучным голосом процедил Маккензи. – А раньше говорили, что застали его в кабинете.
– Да, правильно. Только виноват все равно я. Я тут думал, пытался анализировать и... – Генри тяжело вздохнул. – В общем, я... не могу точно припомнить, что действительно запер кухонную дверь, прежде чем идти спать.
– Раньше вы утверждали, что она была закрыта.
– Да, я так предположил. Понимаете, я всегда запираю ту дверь. В смысле как правило...
– Но не сегодня.
– Я не... уверен. – Генри откашлялся. До боли ясно, что ему не по себе. – Получается, не запер.
– А шкафчик? Тоже не заперли?
– Этого я не знаю. – Кажется, Генри сильно устал. – Ключи держу в ящике стола. Он мог их найти или...
Голос его становился все тише, пока не пропал совсем.
Что же касается Маккензи, то полицейский, похоже, едва сдерживался, чтобы не взорваться.
– Скольким людям было известно про хлороформ?
– Бог его знает... Банка всегда там стояла, еще до меня. Я никогда не считал это секретом.
– Значит, любой вошедший мог ее увидеть?
– Наверное, да, – угрюмо признал Генри.
– Здесь ведь амбулатория, – сказал я инспектору. – Всякий знает, что у врачей имеются опасные вещества. Транквилизаторы, седативные средства, да что угодно...
– Которые должны храниться под замком, – ответил Маккензи. – Словом, грабитель просто зашел и взял, что ему нужно.
– Слушайте, я его сюда не приглашал! – вскинулся Генри. – Вы что, не видите, мне и без того не по себе! Тридцать лет работаю врачом, и никогда не случалось ничего подобного!
– А вот сегодня случилось, – напомнил ему Маккензи. – В тот самый вечер, когда вы забыли запереть дверь.
Генри опустил голову.
– Если честно... может быть, это было не в первый раз. Бывали такие случаи, когда я... просыпался утром, а дверь не заперта. Пару раз, не больше. Я обычно сам себе напоминаю, что надо все закрывать на замок, – торопливо добавил он. – Но... знаете, последнее время я какой-то... забывчивый.
– Забывчивый. – Голос у Маккензи стал совершенно невыразительным. – Однако же в дом к вам проникли впервые, я правильно понял?
Я чуть было не ответил за Генри, мол, да, конечно. Меня остановило измученное выражение его лица.
– Ну... я... – Он принялся нервно переплетать пальцы. – Не уверен...
Маккензи молча смотрел на него в упор. Наконец Генри потерянно пожал плечами:
– В общем, пару раз мне показалось, что в шкафу... кто-то копался...
– Копался? В смысле что-то пропало?
– Я не знаю, не знаю... Не уверен... Может, память выкидывает фокусы. – Он виновато взглянул на меня. – Извините, Дэвид. Мне следовало сказать вам об этом. Да я надеялся, что... Ну... я думал, если повнимательнее следить за собой...
Он безнадежно всплеснул руками. Я уже не знал, что и сказать. Острее, чем раньше, ощущалась вина: ведь он в последнее время столько раз вел за меня прием. Если оставить в стороне его инвалидность, мне всегда казалось, что Генри физически совершенно здоров. Сейчас же, глубокой ночью, стали видны признаки, которых я раньше не замечал. Мешки под глазами, глубокие складки на шее, провисшая кожа под небритым подбородком, седая щетина... Даже если учесть пережитое потрясение, он выглядел старым и больным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87