Руиз и Галлардо ищут родственников, кого-то, кто возьмет на себя ответственность. Тем временем Эббот лежит на уютной койке в тюремной палате Центральной окружной больницы. Врачи утверждают, что смогут дать полную картину его состояния только через несколько дней.
– Что произойдет, когда назначат адвоката?
– Показуха никому не нужна, Алекс. Думаю, Эббота тихо обвинят.
– Тихо и без лишнего шума, – повторил я.
– Если ты считаешь, что мертвая женщина и жалкий старик, доживающий свои дни в психушке, – это "без лишнего шума", то ты прав.
– Все относительно. К сожалению, я только что нашел в деле дополнительные осложнения.
– Ты о чем? – насторожился Майло.
Я описал свой день.
Стерджис сначала не ответил, хоть я прекрасно представлял, какое у него сейчас выражение лица. Наконец он произнес:
– Ты опять за ним следил?
– Знаю, что ты хочешь сказать. Сегодня я действительно был осторожен. Он меня точно не видел. Главное то, что видел я.
– Думаешь, Даггер лично сопровождает наемного убийцу?
– Тебе следовало видеть того парня. На нейрохирурга он явно не похож.
– На кого бы парень ни был похож, если он прилетел из Нью-Йорка только сегодня, то не убивал прошлой ночью Джейн в Шерман-Оукс.
– Согласен. Однако он мог убить Лорен. И Мишель с Лансом. Может, у них целая банда.
– Команда гастролирующих мафиози?
– Я бы на месте Даггера и его отца сделал то же самое. Использовал профессионалов, которых не знают в Лос-Анджелесе, и заметал бы следы, самостоятельно перевозя их с места на место.
– Позволь, билет на самолет – это документальное доказательство. Если парень профессионал и действительно большая шишка, он бы не пошел на это. И, как я уже сказал, если ты заказчик и предположительно законопослушный гражданин вроде Даггера, то зачем самому встречать наемника в аэропорту? Да еще вывозить его на ленч у всех на виду, потом везти в дом к отцу средь бела дня и позволять кому-то делать снимки?
– Значит, ты не хочешь взглянуть на список пассажиров?
– На это нужен ордер. А для ордера нужны веские основания, а у меня, как ты понимаешь...
– Ладно, ладно, – прервал я. – Он одевается в черное, потому что священник. Только потерял белый воротничок. Тони Дьюк вызвал его для духовных наставлений.
– Послушай, Алекс. Я действительно ценю все, что ты делаешь...
– Хочешь, я пришлю фотографии?
Пауза. Затем:
– Снимки получились четкие?
– Вполне.
Майло издал звук, слишком усталый для вздоха. Скорее стон.
– Я зайду вечером.
Он не зашел.
Глава 26
К десяти часам следующего утра телефон все еще молчал.
Или мои фотоэтюды возле "Бруклинской пиццы" померкли по сравнению с новым следом, который взял Майло, или, поспав как следует, он решил, что эти снимки – пустая трата времени.
Только все-таки не в его правилах исчезать вот так, без звонка.
Робин снова улыбалась, и утром мы занялись любовью. Правда, я чувствовал некоторую отчужденность с ее стороны.
Когда душа мучается сомнениями, истязай свое тело. Я надел спортивный костюм, вышел на прохладный, сырой утренний воздух и неуклюже побежал вверх по склону. Кроссовки скрипели по еще влажной от росы траве, и время от времени я спотыкался о корни деревьев.
Когда я вернулся, дом был пуст и тих, за исключением тихого звука циркулярной пилы, едва доносившегося из студии Робин. Я быстро переоделся в толстовку, старые джинсы и грязные ботинки, натянул на голову бейсболку и ушел.
Похолодало еще больше, солнце спряталось за большим грузным облаком. Порыв ветра взволновал деревья и разбудил кусты. Земля пахла глиной и железом. Это, конечно, не настоящая зима, но, живя в Лос-Анджелесе, привыкаешь к иллюзиям.
И даже в такие дни океан оставался прекрасным.
* * *
По бульвару Сансет я доехал до шоссе, идущего по побережью. Пробок не было, и к половине первого я уже миновал медного осьминога на воротах Тони Дьюка. На обочине не припарковано ни единой машины, здания за закрытыми воротами казались молчаливыми и неприступными.
Доехав до перекрестка, я свернул на разбитую асфальтовую дорогу, которая тянулась вдоль Рамирез-кэньон и упиралась в пляж, где и расположился ресторан "Песчаный доллар". Проезжая мимо пластиковой рекламы ресторана, я заметил картонный четырехугольник на шесте, вкопанном в землю, с ярко-красной надписью:
Обновление «Доллара» продолжается.
Извините, ребята.
Пожалуйста, вспомните о нас, когда мы откроемся летом.
Я с трудом проехал по выбоинам мимо изгороди из белых олеандров, которые почти скрывали стоянку трейлеров в северной части бухты. Покосившийся плакат, сообщавший, что стоянка на пляже стоит двадцать долларов в день, если вы не обедаете в ресторане, находился на прежнем месте. Правда, теперь снизу была приделана табличка, написанная неуверенной рукой: "Сцена для буги-вуги, плавательные маски, аренда каяков". Чем дальше, тем лучше.
На территории к востоку от Спринг-стрит "обновление" обычно означает расширение бизнеса. "Доллар" не был исключением и шел путем всех лос-анджелесских достопримечательностей. Я не знал, радоваться этому или огорчаться.
Почти три года минуло с тех пор, как я брал "Завтрак рыбака" в окошке "Песчаного доллара", – в те дни, когда мы с Робин снимали домик на побережье, ожидая, пока у нас закончится ремонт после пожара.
Потом детские кошмары одной пациентки натолкнули меня на расследование нераскрытого похищения и убийства большой давности. Жертвой преступления оказалась официантка из "Доллара". Вопросы, которые я задавал, свели на нет щедрые чаевые, оставляемые мной в течение полугода. Некоторое время спустя я заскочил туда позавтракать в надежде, что прошлое забыто. Но я ошибся и после этого туда не возвращался.
Я проехал еще ярдов пятьдесят и увидел маленький домик, служащий сторожкой Райской бухты. Шлагбаум был скорее символическим, чем действительно преграждал дорогу. Я мог бы поднять его руками и проехать на машине. Я стоял в раздумье, стоит ли это делать, когда в окне сторожки мелькнула тень, и я решил подъехать поближе. В этот момент из двери вышел сторож. Он замотал головой и показал на еще одну табличку, согласно которой нужно заплатить двадцать долларов за въезд. Сторож был довольно пожилым, лет семидесяти пяти, с голубыми глазами и мясистым лицом, затененным мятой холщовой шляпой. Из дома доносилась громкая джазовая музыка.
– Закрыто, – сказал он.
Чуть поодаль сквозь переплетенные ветви гигантских сикомор просматривались океан и то, что осталось от ресторана. Деревянный фасад и половина покрытой дранкой крыши были на месте, но вместо окон зияли, словно язвы на теле, дыры. Сквозь них я заметил ободранные стены и спутанные клубки оборванных электрических проводов. На месте парковки теперь расположилась земляная площадка, где стояли экскаваторы, тракторы и грузовики, валялись куски фанеры, высились сложенные стопки кирпичей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Что произойдет, когда назначат адвоката?
– Показуха никому не нужна, Алекс. Думаю, Эббота тихо обвинят.
– Тихо и без лишнего шума, – повторил я.
– Если ты считаешь, что мертвая женщина и жалкий старик, доживающий свои дни в психушке, – это "без лишнего шума", то ты прав.
– Все относительно. К сожалению, я только что нашел в деле дополнительные осложнения.
– Ты о чем? – насторожился Майло.
Я описал свой день.
Стерджис сначала не ответил, хоть я прекрасно представлял, какое у него сейчас выражение лица. Наконец он произнес:
– Ты опять за ним следил?
– Знаю, что ты хочешь сказать. Сегодня я действительно был осторожен. Он меня точно не видел. Главное то, что видел я.
– Думаешь, Даггер лично сопровождает наемного убийцу?
– Тебе следовало видеть того парня. На нейрохирурга он явно не похож.
– На кого бы парень ни был похож, если он прилетел из Нью-Йорка только сегодня, то не убивал прошлой ночью Джейн в Шерман-Оукс.
– Согласен. Однако он мог убить Лорен. И Мишель с Лансом. Может, у них целая банда.
– Команда гастролирующих мафиози?
– Я бы на месте Даггера и его отца сделал то же самое. Использовал профессионалов, которых не знают в Лос-Анджелесе, и заметал бы следы, самостоятельно перевозя их с места на место.
– Позволь, билет на самолет – это документальное доказательство. Если парень профессионал и действительно большая шишка, он бы не пошел на это. И, как я уже сказал, если ты заказчик и предположительно законопослушный гражданин вроде Даггера, то зачем самому встречать наемника в аэропорту? Да еще вывозить его на ленч у всех на виду, потом везти в дом к отцу средь бела дня и позволять кому-то делать снимки?
– Значит, ты не хочешь взглянуть на список пассажиров?
– На это нужен ордер. А для ордера нужны веские основания, а у меня, как ты понимаешь...
– Ладно, ладно, – прервал я. – Он одевается в черное, потому что священник. Только потерял белый воротничок. Тони Дьюк вызвал его для духовных наставлений.
– Послушай, Алекс. Я действительно ценю все, что ты делаешь...
– Хочешь, я пришлю фотографии?
Пауза. Затем:
– Снимки получились четкие?
– Вполне.
Майло издал звук, слишком усталый для вздоха. Скорее стон.
– Я зайду вечером.
Он не зашел.
Глава 26
К десяти часам следующего утра телефон все еще молчал.
Или мои фотоэтюды возле "Бруклинской пиццы" померкли по сравнению с новым следом, который взял Майло, или, поспав как следует, он решил, что эти снимки – пустая трата времени.
Только все-таки не в его правилах исчезать вот так, без звонка.
Робин снова улыбалась, и утром мы занялись любовью. Правда, я чувствовал некоторую отчужденность с ее стороны.
Когда душа мучается сомнениями, истязай свое тело. Я надел спортивный костюм, вышел на прохладный, сырой утренний воздух и неуклюже побежал вверх по склону. Кроссовки скрипели по еще влажной от росы траве, и время от времени я спотыкался о корни деревьев.
Когда я вернулся, дом был пуст и тих, за исключением тихого звука циркулярной пилы, едва доносившегося из студии Робин. Я быстро переоделся в толстовку, старые джинсы и грязные ботинки, натянул на голову бейсболку и ушел.
Похолодало еще больше, солнце спряталось за большим грузным облаком. Порыв ветра взволновал деревья и разбудил кусты. Земля пахла глиной и железом. Это, конечно, не настоящая зима, но, живя в Лос-Анджелесе, привыкаешь к иллюзиям.
И даже в такие дни океан оставался прекрасным.
* * *
По бульвару Сансет я доехал до шоссе, идущего по побережью. Пробок не было, и к половине первого я уже миновал медного осьминога на воротах Тони Дьюка. На обочине не припарковано ни единой машины, здания за закрытыми воротами казались молчаливыми и неприступными.
Доехав до перекрестка, я свернул на разбитую асфальтовую дорогу, которая тянулась вдоль Рамирез-кэньон и упиралась в пляж, где и расположился ресторан "Песчаный доллар". Проезжая мимо пластиковой рекламы ресторана, я заметил картонный четырехугольник на шесте, вкопанном в землю, с ярко-красной надписью:
Обновление «Доллара» продолжается.
Извините, ребята.
Пожалуйста, вспомните о нас, когда мы откроемся летом.
Я с трудом проехал по выбоинам мимо изгороди из белых олеандров, которые почти скрывали стоянку трейлеров в северной части бухты. Покосившийся плакат, сообщавший, что стоянка на пляже стоит двадцать долларов в день, если вы не обедаете в ресторане, находился на прежнем месте. Правда, теперь снизу была приделана табличка, написанная неуверенной рукой: "Сцена для буги-вуги, плавательные маски, аренда каяков". Чем дальше, тем лучше.
На территории к востоку от Спринг-стрит "обновление" обычно означает расширение бизнеса. "Доллар" не был исключением и шел путем всех лос-анджелесских достопримечательностей. Я не знал, радоваться этому или огорчаться.
Почти три года минуло с тех пор, как я брал "Завтрак рыбака" в окошке "Песчаного доллара", – в те дни, когда мы с Робин снимали домик на побережье, ожидая, пока у нас закончится ремонт после пожара.
Потом детские кошмары одной пациентки натолкнули меня на расследование нераскрытого похищения и убийства большой давности. Жертвой преступления оказалась официантка из "Доллара". Вопросы, которые я задавал, свели на нет щедрые чаевые, оставляемые мной в течение полугода. Некоторое время спустя я заскочил туда позавтракать в надежде, что прошлое забыто. Но я ошибся и после этого туда не возвращался.
Я проехал еще ярдов пятьдесят и увидел маленький домик, служащий сторожкой Райской бухты. Шлагбаум был скорее символическим, чем действительно преграждал дорогу. Я мог бы поднять его руками и проехать на машине. Я стоял в раздумье, стоит ли это делать, когда в окне сторожки мелькнула тень, и я решил подъехать поближе. В этот момент из двери вышел сторож. Он замотал головой и показал на еще одну табличку, согласно которой нужно заплатить двадцать долларов за въезд. Сторож был довольно пожилым, лет семидесяти пяти, с голубыми глазами и мясистым лицом, затененным мятой холщовой шляпой. Из дома доносилась громкая джазовая музыка.
– Закрыто, – сказал он.
Чуть поодаль сквозь переплетенные ветви гигантских сикомор просматривались океан и то, что осталось от ресторана. Деревянный фасад и половина покрытой дранкой крыши были на месте, но вместо окон зияли, словно язвы на теле, дыры. Сквозь них я заметил ободранные стены и спутанные клубки оборванных электрических проводов. На месте парковки теперь расположилась земляная площадка, где стояли экскаваторы, тракторы и грузовики, валялись куски фанеры, высились сложенные стопки кирпичей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108