А'Бат вмешался:
— Все вопросы можно будет задать позже. Я думаю, всем ясно, что йевет нельзя считать слабым противником. Судя только по имеющимся данным, у них более чем достаточно сил, чтобы уничтожить единичную оперативную группу. Поэтому следует обойтись минимальным разделением наших сил, хоть это и неудобно для управления. Из четырех оперативных групп я решил создать два более сильных подразделения. Группы «Токен» и «Колокол» объединяются под командованием адмирала Толлокаса, группы «Апекс» и «Лето» — под командованием капитана Карсона, группы «Медный лист» и «Гемма» — под командованием капитана Майрза.
Этот приказ показывал, насколько серьезно А'Бат оценивал угрозу со стороны йевет. Командиры оперативных групп не считали свои подразделения настолько уязвимыми. Каждая оперативная группа включала звездный разрушитель или тяжелый авианосец в качестве флагманского корабля, два тяжелых крейсера, два ударных авианосца, четыре эскортных фрегата и пять канонерок — гибкое соединение, обладающее мощной ударной силой.
Адмирал Толлокас спросил:
— Какова будет дислокация наших сил?
— Я предполагаю дислоцировать флот в пограничных системах рядом с Кластером. Мы должны максимально затруднить йеветам разведку и наоборот, максимально эффективно проводить свои разведывательные операции. В Кластер следует послать столько разведчиков и дронов, сколько мы можем. Сейчас у нас нет полномочий проводить наступательные действия, но в рамках обороны пространства Новой Республики мы имеем полную свободу действий. Если наше присутствие убедит йевет решить конфликт дипломатическим путем, это было бы прекрасно. Но если они так хотят войны, мы должны заставить их пожалеть о таком выборе.
А'Бат обвел взглядом всех собравшихся командиров.
— Это то, чего я ожидаю от вас и ваших подчиненных, господа. Будьте готовы сражаться и побеждать.
Люк проснулся в спальном отсеке «Ленивца», чувствуя непривычное тепло рядом с собой, и непривычные воспоминания где-то в своих мыслях. Акейна лежала рядом с ним, убеждая дремлющие чувства проснуться.
Люк не знал, что сказать о том, что произошло между ними, но Акейна не спрашивала его ни о чем. Она наслаждалась успокаивающим комфортом его объятий, не требуя никаких объяснений.
Одиночество, горе, сочувствие друг другу, привело их к этому краю. Долго никто из них не произносил ни слова.
Наконец, Акейна прошептала:
— Теперь твоя очередь.
— Что?
— Рассказать о своем отце.
— Я не люблю говорить о моем отце.
Люк с удивлением почувствовал, что сказал это чисто механически, по привычке.
Акейна сочувственно улыбнулась.
— Я понимаю. Мне тоже трудно было сделать это.
— В любом случае, я не много могу о нем рассказать. Я знаю о нем немногим больше, чем знает каждый. А то, что я хотел бы о нем знать, не знает никто. Я просто не помню моего отца, мою мать или мою сестру в детстве. Помню только, как я жил на Татуине.
Акейна кивнула.
— Ты не думаешь, что эти воспоминания могут быть блокированы?
— Блокированы? Почему?
— Чтобы защитить тебя. Или Лейю. Или Нэйширу.
Люк встряхнул головой.
— Если бы воспоминания Лейи были блокированы, я почувствовал бы это.
— Но ты не можешь почувствовать, если твои собственные воспоминания блокированы. Если хочешь, я могу:
Люк спросил:
— Но сейчас эти воспоминания не представляют для меня опасности, не так ли? Нет, я думаю, есть более простое объяснение. Мы были слишком маленькими. Воспоминания Лейи, возможно, даже не являются реальными. Вероятно, это ее попытка заполнить пустое пространство памяти, о котором ты говорила. Воображаемые воспоминания могут быть очень похожи на реальные.
Акейна вздохнула.
— И даже такие нереальные воспоминания бывают очень важны для человека. Люк, когда ты начал осознавать, что в твоей памяти есть пустое пространство?
Люк нахмурился.
— Я не знаю точно. Позже, чем Лейя. Мои дядя и тетя ничего не говорили о моем отце, и, тем более, о матери.
— Возможно, они тоже хотели защитить тебя.
— Возможно. Но я всегда чувствовал, что мой дядя не одобрял моих родителей, и был недоволен тем, что ему пришлось меня воспитывать. Моя тетя, наоборот, всегда хотела детей. Я не знаю, почему у них не было своих детей.
— Вероятно, твой дядя не хотел детей.
Люк пожал плечами.
— Может быть. Но моя тетя никогда не жаловалась.
— Самопожертвование: Ради мира в семье.
Люк кивнул.
— Да, Оуэн был трудным человеком. Когда я представляю его себе, он всегда выглядит раздраженным.
Акейна сказала:
— Мне знаком такой тип людей. Была ли твоя тетя счастлива с ним?
— Не знаю. Мне кажется, она заслуживала лучшей жизни. И лучшей смерти: Мне труднее простить моего отца за то, что он сделал с ними, чем за какие-то другие его преступления.
— Труднее простить или труднее понять?
Люк печально улыбнулся.
— И то и другое. Но я знаю, как соблазнительно бывает заставить кого-то подчиняться твоей воле. Власть исполнять все желания, которые мы несем в себе: Я всегда сопротивляюсь желанию позволить себе такое.
— Как ты можешь этому противостоять?
— У меня есть пример Йоды. Он вел очень простую жизнь и хотел очень мало. Мой отец пошел другим путем: Желание взять власть, навязать свою волю всей Вселенной: Я пытаюсь не позволить ему быть примером для меня.
Акейна сказала:
— Власть всего лишь иллюзия. Вселенная подчиняет нас своим целям, а мы не можем подчинить ее своим.
Люк кивнул.
— Возможно, это так. Но когда кто-то пытается подчинить Вселенную, это ведет к страданиям и бессмысленной смерти многих. Джедаи для того и существуют, чтобы этого не было, Акейна. Чтобы нейтрализовать власть и волю тех, кто хочет быть тираном.
— Этому тебя учили, или ты учишь этому своих учеников?
— И то и другое. Это был один из первых принципов Академии Ку'унтор, и это важнейший принцип Академии Йавина.
— Что же обязывает джедая к этому?
Люк сказал:
— Потому, что это необходимо. Тот, кто может действовать, должен действовать.
Акейна покачала головой.
— Легче поверить тебе, чем многим джедаям, отклонившимся от высокого пути. Ведь и тебе приходилось терять учеников?
— Да. Я едва не потерял сам себя.
— Этот соблазн всегда бывает так силен?
Люк встряхнул головой.
— Я не знаю. Может быть, всему виной какие-то недостатки в кандидатах или в обучении: Или так и должно быть. Темная сторона очень привлекательна — и очень сильна. Я сражался с Вейдером, но ни разу не победил его. Хэн спас меня на Йавине, Ландо на Беспине, а на Звезде Смерти меня спас: Энакин. Единственная победа, которую я одержал — мой отказ присоединиться к Вейдеру.
Люк посмотрел на голографическое изображение галактики.
— Нет, я одержал победу еще один раз — смог простить его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58