Будет просто революция в металлургии.
— Бренда, сколько лет мы знакомы, столько я слышу этот металлургический бред. — Фрэнк взял одну из папок на столе. — Извини меня, это бестактный вопрос, но ты никогда не думала о семье?
— Думала, думала, — быстро проговорила она, глядя на папку. — Давай ее сюда.
— Господи, мы с Фанни никогда не увидим тебя в белом платье! Держи, — он протянул Бренде документы. — Сядешь здесь, в этом кресле, и почитаешь. Только ни о чем меня не спрашивай, мне надо поработать.
— Я все поняла, — глаза Бренды загорелись. — Всего пять минут.
Фрэнк, кряхтя, вылез из кресла, обошел стол и, усевшись на стул, углубился в работу, вдохновенно просматривая содержимое каких-то папок.
Бренда положила дело на колени и, отогнув пластиковую обложку, достала листочки, часть из которых была написана от руки, часть — отпечатана на машинке; были среди них фотографии, графики и даже какие-то математические выкладки.
Среди отчетов и заключений разнообразных экспертов Бренда нашла фотографию Мак-Лауда. Она пристально вглядывалась в знакомое лицо. Подняв глаза, она окликнула Фрэнка, который недовольно спросил:
— Что тебя интересует?
— Этот человек тоже проходит по нашему делу? — она ткнула пальцем в фотографию.
— Да. Это Рассел Нэш. Я тебе уже говорил о нем. Ты что, его знаешь?
— Нет, — равнодушно проговорила Бренда. — Это тот самый тип, который выезжал из гаража? Да?
— Он.
— И, как я понимаю, у тебя нет против него ничего конкретного? Так?
— Ничего. Совершенно. Но внутренний голос мне подсказывает, что он совсем не тот человек, каким хочет казаться. Мы его, так сказать, работаем. Но пока это только версия. Кстати, он торговец антиквариатом.
— Я помню. Рассел Нэш…
— Да, — Морран кивнул.
Досмотрев дело, Бренда вернула папку Фрэнку и взяла сумочку, собираясь уходить.
— Ты довольна?
— Почти. Но того, что я хотела бы найти, нет, — на ее лице промелькнула разочарованная гримаса.
— Конечно, нет. Орудие убийства — у убийцы, а его-то у нас и нет.
— Дело даже не в этом. В деле нет ни единого слова о втором мече.
— Я вижу, что тебя это огорчает даже больше, чем меня. Ну да ладно. Мне жаль, Бренда, что я не смог тебе помочь, но это все, что есть у старика Моррана. Может быть, через несколько дней что-то всплывет. Заходи.
— Ты прекрасный сыщик, Фрэнк. И все не так уж плохо, — Бренда пошла к двери. — Я обязательно зайду. Пока.
— Пока. Всегда рад тебе помочь, детка.
10
— …Тебе нужно научиться сражаться в любой ситуации, — Рамирес вставил тяжелые весла в уключины и уселся на скамью, постелив на нее свой плащ.
— У меня острый меч, — огрызнулся Конан.
Испанец приглашающим жестом указал на лодку. Конан вошел в нее и стал на носу. Оттолкнувшись от близлежащего валуна, Рамирес пустил лодку в плаванье.
— Иногда, Мак-Лауд, самого острого оружия в мире недостаточно для победы.
Лодка покачивалась на небольших волнах, неумолимо удаляясь от берега. Рамирес налегал на весла, напевая протяжную незнакомую песню. Чувство неловкости овладело Конаном, он испуганно посмотрел на испанца.
— Я не люблю лодок и воды. Я мужчина, а не рыба, — гордо, но дрожащим голосом заявил он.
— В своем наряде ты больше похож на женщину. А еще ты похож на хэгиш,
— язвительно заметил Рамирес.
— Что значит «хэгиш»? — поинтересовался Конан, не зная, обижаться ему или нет.
— Хэгиш — это желудок овцы, нашпигованный травами.
— Что вы с ним делаете?
— Как что? Едим его, разумеется.
— Но ведь это отвратительно, — Конан скривился.
Рамирес оставил весла, повернулся к Мак-Лауду и достал из кармана кисет.
— Почему же?.. — сказал Рамирес, нюхая табак. — Это… — он прищурился и громко чихнул.
Лодка сильно закачалась, Конан бешено взмахнул руками, стараясь удержать равновесие.
— Осторожно! Мы сейчас перевернемся! — волна гнева накатила на него.
— Ты, испанец, какого черта…
— Я не испанец, — спокойно прервал его вопли Рамирес. — Я египтянин.
Конан захлебнулся душащей его злостью и, насупив брови, пристально посмотрел на улыбающегося Рамиреса:
— Но ведь ты сказал, что испанец. Ты лжец!
— Я подданный испанского короля.
— Все равно ты лжец!
Глаза Мак-Лауда горели злобой, рука автоматически поползла по бедру, нащупывая рукоять меча.
— Знаешь что! — Рамирес повысил голос. — У тебя манеры осла, пахнет от тебя, как от козла, одет ты, как женщина, и совершенно не понимаешь своих возможностей.
— Что я должен понимать, и вообще — какого черта!..
— Заткнись. Сейчас ты многому научишься и многое поймешь. Смотри сам.
Рамирес качнул еще раз лодку. Правый борт почти зачерпнул темную воду, а затем резко поднялся вверх. Конан потерял равновесие и, перекувырнувшись через голову, полетел в воду. Звонкий смех вырвался из груди Рамиреса и полетел к берегу, чтобы отразиться от прибрежных скал и помчаться далеко в море.
— Помогите, помогите! Я не умею плавать! Помогите! Тону!
Шерстяная юбка и накидка из оленьей шкуры, наброшенная на плечи, постепенно пропитались водой и превратились в свинцовые путы, неудержимо влекущие слабое тело на дно.
— Помоги!.. Помоги… — вопил Конан, захлебываясь и глотая воду.
— Дурак! Ты не сможешь утонуть! Ты не умеешь! Ты бессмертен! — продолжая истерически хохотать, отозвался Рамирес.
Ему явно нравилось это действо, и поэтому он, чувствуя, что выполнил свой долг как надо, поплыл на лодке к берегу, распевая во все горло свои протяжные песни.
Значительно облегченная лодка, легко разрезая невысокие волны, понеслась к обрывистому берегу бухты.
Промокшая одежда сковывала движения. Интенсивная работа руками и ногами измотала Конана — и он стал медленно погружаться в прозрачную холодную бездну. Последний большой пузырь воздуха, окруженный многосотенной свитой маленьких пузырьков, вырвался из его рта и серебристым мягким шаром рванулся вверх сквозь бирюзовую прозрачную жидкость к изломанному зеркалу поверхности.
Соленая морская вода хлынула в легкие. Конан ждал смерти, но она почему-то не приходила. Сердце продолжало громко колотиться в груди, разгоняя кровь по всему странно чужому телу. Во рту был отвратительный привкус морской воды, но скоро Мак-Лауд со всем этим свыкся. Глаза тоже постепенно привыкли и лишь слегка щурились. Представшая картина потрясла его.
Резкие линии солнечных лучей, искривляясь в зеркале морских волн, проникали в зеленоватый полумрак, бросая дрожащие блики на покрытые водорослями валуны и почерневшие от времени и гнили толстые стволы затонувших бревен от разбитых штормами кораблей.
Стаи больших и маленьких рыб проплывали мимо, круглыми бусинками глаз глядя на странного пришельца, неизвестно как попавшего в их молчаливый мир. Хотя нет. Полной тишины там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Бренда, сколько лет мы знакомы, столько я слышу этот металлургический бред. — Фрэнк взял одну из папок на столе. — Извини меня, это бестактный вопрос, но ты никогда не думала о семье?
— Думала, думала, — быстро проговорила она, глядя на папку. — Давай ее сюда.
— Господи, мы с Фанни никогда не увидим тебя в белом платье! Держи, — он протянул Бренде документы. — Сядешь здесь, в этом кресле, и почитаешь. Только ни о чем меня не спрашивай, мне надо поработать.
— Я все поняла, — глаза Бренды загорелись. — Всего пять минут.
Фрэнк, кряхтя, вылез из кресла, обошел стол и, усевшись на стул, углубился в работу, вдохновенно просматривая содержимое каких-то папок.
Бренда положила дело на колени и, отогнув пластиковую обложку, достала листочки, часть из которых была написана от руки, часть — отпечатана на машинке; были среди них фотографии, графики и даже какие-то математические выкладки.
Среди отчетов и заключений разнообразных экспертов Бренда нашла фотографию Мак-Лауда. Она пристально вглядывалась в знакомое лицо. Подняв глаза, она окликнула Фрэнка, который недовольно спросил:
— Что тебя интересует?
— Этот человек тоже проходит по нашему делу? — она ткнула пальцем в фотографию.
— Да. Это Рассел Нэш. Я тебе уже говорил о нем. Ты что, его знаешь?
— Нет, — равнодушно проговорила Бренда. — Это тот самый тип, который выезжал из гаража? Да?
— Он.
— И, как я понимаю, у тебя нет против него ничего конкретного? Так?
— Ничего. Совершенно. Но внутренний голос мне подсказывает, что он совсем не тот человек, каким хочет казаться. Мы его, так сказать, работаем. Но пока это только версия. Кстати, он торговец антиквариатом.
— Я помню. Рассел Нэш…
— Да, — Морран кивнул.
Досмотрев дело, Бренда вернула папку Фрэнку и взяла сумочку, собираясь уходить.
— Ты довольна?
— Почти. Но того, что я хотела бы найти, нет, — на ее лице промелькнула разочарованная гримаса.
— Конечно, нет. Орудие убийства — у убийцы, а его-то у нас и нет.
— Дело даже не в этом. В деле нет ни единого слова о втором мече.
— Я вижу, что тебя это огорчает даже больше, чем меня. Ну да ладно. Мне жаль, Бренда, что я не смог тебе помочь, но это все, что есть у старика Моррана. Может быть, через несколько дней что-то всплывет. Заходи.
— Ты прекрасный сыщик, Фрэнк. И все не так уж плохо, — Бренда пошла к двери. — Я обязательно зайду. Пока.
— Пока. Всегда рад тебе помочь, детка.
10
— …Тебе нужно научиться сражаться в любой ситуации, — Рамирес вставил тяжелые весла в уключины и уселся на скамью, постелив на нее свой плащ.
— У меня острый меч, — огрызнулся Конан.
Испанец приглашающим жестом указал на лодку. Конан вошел в нее и стал на носу. Оттолкнувшись от близлежащего валуна, Рамирес пустил лодку в плаванье.
— Иногда, Мак-Лауд, самого острого оружия в мире недостаточно для победы.
Лодка покачивалась на небольших волнах, неумолимо удаляясь от берега. Рамирес налегал на весла, напевая протяжную незнакомую песню. Чувство неловкости овладело Конаном, он испуганно посмотрел на испанца.
— Я не люблю лодок и воды. Я мужчина, а не рыба, — гордо, но дрожащим голосом заявил он.
— В своем наряде ты больше похож на женщину. А еще ты похож на хэгиш,
— язвительно заметил Рамирес.
— Что значит «хэгиш»? — поинтересовался Конан, не зная, обижаться ему или нет.
— Хэгиш — это желудок овцы, нашпигованный травами.
— Что вы с ним делаете?
— Как что? Едим его, разумеется.
— Но ведь это отвратительно, — Конан скривился.
Рамирес оставил весла, повернулся к Мак-Лауду и достал из кармана кисет.
— Почему же?.. — сказал Рамирес, нюхая табак. — Это… — он прищурился и громко чихнул.
Лодка сильно закачалась, Конан бешено взмахнул руками, стараясь удержать равновесие.
— Осторожно! Мы сейчас перевернемся! — волна гнева накатила на него.
— Ты, испанец, какого черта…
— Я не испанец, — спокойно прервал его вопли Рамирес. — Я египтянин.
Конан захлебнулся душащей его злостью и, насупив брови, пристально посмотрел на улыбающегося Рамиреса:
— Но ведь ты сказал, что испанец. Ты лжец!
— Я подданный испанского короля.
— Все равно ты лжец!
Глаза Мак-Лауда горели злобой, рука автоматически поползла по бедру, нащупывая рукоять меча.
— Знаешь что! — Рамирес повысил голос. — У тебя манеры осла, пахнет от тебя, как от козла, одет ты, как женщина, и совершенно не понимаешь своих возможностей.
— Что я должен понимать, и вообще — какого черта!..
— Заткнись. Сейчас ты многому научишься и многое поймешь. Смотри сам.
Рамирес качнул еще раз лодку. Правый борт почти зачерпнул темную воду, а затем резко поднялся вверх. Конан потерял равновесие и, перекувырнувшись через голову, полетел в воду. Звонкий смех вырвался из груди Рамиреса и полетел к берегу, чтобы отразиться от прибрежных скал и помчаться далеко в море.
— Помогите, помогите! Я не умею плавать! Помогите! Тону!
Шерстяная юбка и накидка из оленьей шкуры, наброшенная на плечи, постепенно пропитались водой и превратились в свинцовые путы, неудержимо влекущие слабое тело на дно.
— Помоги!.. Помоги… — вопил Конан, захлебываясь и глотая воду.
— Дурак! Ты не сможешь утонуть! Ты не умеешь! Ты бессмертен! — продолжая истерически хохотать, отозвался Рамирес.
Ему явно нравилось это действо, и поэтому он, чувствуя, что выполнил свой долг как надо, поплыл на лодке к берегу, распевая во все горло свои протяжные песни.
Значительно облегченная лодка, легко разрезая невысокие волны, понеслась к обрывистому берегу бухты.
Промокшая одежда сковывала движения. Интенсивная работа руками и ногами измотала Конана — и он стал медленно погружаться в прозрачную холодную бездну. Последний большой пузырь воздуха, окруженный многосотенной свитой маленьких пузырьков, вырвался из его рта и серебристым мягким шаром рванулся вверх сквозь бирюзовую прозрачную жидкость к изломанному зеркалу поверхности.
Соленая морская вода хлынула в легкие. Конан ждал смерти, но она почему-то не приходила. Сердце продолжало громко колотиться в груди, разгоняя кровь по всему странно чужому телу. Во рту был отвратительный привкус морской воды, но скоро Мак-Лауд со всем этим свыкся. Глаза тоже постепенно привыкли и лишь слегка щурились. Представшая картина потрясла его.
Резкие линии солнечных лучей, искривляясь в зеркале морских волн, проникали в зеленоватый полумрак, бросая дрожащие блики на покрытые водорослями валуны и почерневшие от времени и гнили толстые стволы затонувших бревен от разбитых штормами кораблей.
Стаи больших и маленьких рыб проплывали мимо, круглыми бусинками глаз глядя на странного пришельца, неизвестно как попавшего в их молчаливый мир. Хотя нет. Полной тишины там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50