е. третью мировую войну) и двинутся из Европы, то это будет означать, что «интервенция началась» и что «на мирную и лояльную советскую страну совершено давно задуманное коварное нападение»: тогда русский народ опять будет иметь повод оборонять свою родину, себя и вместе с собою коммунистов (новая «отечественная» война), а «мировой пролетариат» будет призван на защиту коминтерна-коминформа против «буржуазных агрессоров». А к этому времени, может быть, поспеют и советские атомбомбы.
5. Но если бы Корея прошла безнаказанно, такую вылазку захотели бы повторить и в Европе? Пустить восточных немцев на западных… Или «уговорить» западных немцев, чтобы они предпочли государственное единство под коммунистами – разделению Германии на две части… Или поднять так называемую «гражданскую войну» в Югославии… Все это – не доводя дело до мировой войны и до атомных бомб, сводя дело к местным «гражданским войнам» и «революциям», не давая разрушить «осаждающую крепость» с воздуха…
Таков был замысел, в котором большевики рисковали преждевременной и опасной для них мировой войной и делали главную ставку – на отдаленность дальневосточного фронта и на спячку держав.
Здесь они явно просчитались. Пробуждение спящих последовало слишком рано, быстро и чуть ли не повсеместно. Будили-будили, дразнили-дразнили да и добудились. Последовало возвращение «товарища Малика» в Совете Безопасности и попытка променять «корейские победы» на признание Красного Китая. Сорвалось и это. Нервная война достигла высшей, еще небывалой остроты. Но теперь, если бы им и удалось затянуть и замять корейскую вылазку или если бы они даже расширили или разбросали ее, то после нее мировая стратегическая и политическая конъюнктура будет для них гораздо менее благоприятной, чем это было дотоле.
Тем временем корейская война развивается по внутренним законам стратегии, напор продолжается, Мао-Цзе-Дун бросает в бой все новые силы, коммуникационные преимущества приносят свои плоды, а в центре Азии «вычищается» Тибет.
Означает ли это, что развязка в Европе может начаться «с часу на час»?… Мы этого не думаем. Сначала Азия.
О «Наших задачах»
Среди откликов на наш бюллетень, дошедших до редакции, были единичные указания на то, что статьи, помещаемые в нем, написаны слишком сжато и трудно и быстро утомляют при чтении. Редакция считает необходимым отозваться на этот отклик.
Мы переживаем мировой кризис, невиданный в истории человечества. Потрясена вся духовная культура до основания; замутились самые источники ее; все, чем люди живы, поставлено под сомнение и угрозу. Сейчас нет «простых» и «легких» вопросов, допускающих легкое и простое трактование. Время безответственной публицистики (если ее когда-нибудь можно было терпеть!) давно прошло: каждое слово наше, каждое суждение требует совестной политической и научной ответственности, обоснования, честного углубления. Дело, которому мы служим, еще гораздо сложнее, труднее и глубже, чем удается изложить на двух страничках, а увеличить размеры нашего бюллетеня не в наших возможностях. Мы не дети и не салонная публика и не имеем права требовать друг от друга популярной болтовни. Уровень бульварной прессы, тон развязного словопрения и политического фельетона исключен для нас: на этом уровне можно только сеять соблазн и замешательство, разложение и ненависть. Но излагать и обосновывать белую идею на этом уровне и таким тоном – невозможно, а она живая и глубокая – на века.
Мы должны вырабатывать – каждый самостоятельно, для себя и про себя, мыслью своего сердца – те убеждения, на которых следует строить грядущую Россию. Когда-то один французский писатель назвал такие убеждения «la moelle du lion» («мозг львиных костей»). Россия сокрушилась потому, что в русском народе, а особенно в русской интеллигенции, – этой «духовной квинтэссенции» оказалось мало. Возрождение России требует от нас именно таких лично-самостоятельных, религиозно-укорененных, волевых убеждений. Их нельзя взять у другого, их можно выработать только самому. Это не развлечение, это духовный труд; естественно, что он утомляет. Здесь надо думать не о какой-то новой «доктрине», которую кто-то «высидит» и предложит другим в готовом виде, и не о популярных «лозунгах», которые «набросает» развязный и безответственный публицист. Эти убеждения надо самому выносить. И повод для этого, как бы «отправную точку» стремится дать редакция «Наших Задач». Здесь важны не формулы наших статей, а созерцания и решения в душах наших читателей. И для этого надо находить по крайней мере раз в неделю час для сосредоточенного чтения и своеличного размышления, заряжающего сердцем, ум и волю.
«Сжато»… – но у нас и без того минимум объема; нет места для популярного водолея.
«Трудно»… – но предметы наши еще несравненно труднее и сложнее того, что удается выделить и показать.
«Быстро утомляет»… – но утомление от духовной сосредоточенности настигает всех нас; оно драгоценно и плодотворно; и не следует жалеть о нем.
Здесь нужно не просто «читать»; надо мобилизовать духовный опыт, опыт жизни, сердца и поступков, наблюдений, негодования и воли. И не только личный опыт, но и наш русский национальный опыт, исторический и особенно современный (за последние тридцать лет). Нам, русским, возложено на глаза, по Евангельскому слову, некое целительное «брение». Нам давно пора промыть глаза и прозреть и научиться новой постановке старых вопросов и их новому разрешению. Это дается не без труда. Но легко даются вообще только дурные и соблазнительные ответы.
Редакция же со своей стороны всегда озабочена тем, чтобы, не упрощая сложное и не искажая предмета, добиться полной ясности мысли и изложения.
31 августа 1950 г.
Идея ранга
Современное человечество утратило чувство верного ранга. Поэтому оно перестало верить в идею ранга вообще, поколебало ее, расшатало и попыталось погасить ее совсем: объявить всякий ранг мнимым, произвольным, не заслуживающим ни признания, ни уважения… «Все в жизни условно и относительно; кому что нравится и выгодно, то и хорошо; кто силен, кто умеет импонировать и принуждать, тот и выше; а остальное – человеческие выдумки, с которыми давно пора покончить»… Так обстоит во всех вопросах ранга: в политике, в искусстве, в науке, в религии и церкви – везде. И в этом состоит самая сущность революции – в сознательном, вызывающем попрании всякого ранга, в осмеянии самой идеи ранга; а все остальное является естественным и неизбежным последствием этого.
На этом сокрушалась тридцать лет тому назад наша Россия. И только позже, слишком поздно, русские люди стали понимать, что здоровое чувство ранга враги подрывали в них для того, чтобы все фальсифицировать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
5. Но если бы Корея прошла безнаказанно, такую вылазку захотели бы повторить и в Европе? Пустить восточных немцев на западных… Или «уговорить» западных немцев, чтобы они предпочли государственное единство под коммунистами – разделению Германии на две части… Или поднять так называемую «гражданскую войну» в Югославии… Все это – не доводя дело до мировой войны и до атомных бомб, сводя дело к местным «гражданским войнам» и «революциям», не давая разрушить «осаждающую крепость» с воздуха…
Таков был замысел, в котором большевики рисковали преждевременной и опасной для них мировой войной и делали главную ставку – на отдаленность дальневосточного фронта и на спячку держав.
Здесь они явно просчитались. Пробуждение спящих последовало слишком рано, быстро и чуть ли не повсеместно. Будили-будили, дразнили-дразнили да и добудились. Последовало возвращение «товарища Малика» в Совете Безопасности и попытка променять «корейские победы» на признание Красного Китая. Сорвалось и это. Нервная война достигла высшей, еще небывалой остроты. Но теперь, если бы им и удалось затянуть и замять корейскую вылазку или если бы они даже расширили или разбросали ее, то после нее мировая стратегическая и политическая конъюнктура будет для них гораздо менее благоприятной, чем это было дотоле.
Тем временем корейская война развивается по внутренним законам стратегии, напор продолжается, Мао-Цзе-Дун бросает в бой все новые силы, коммуникационные преимущества приносят свои плоды, а в центре Азии «вычищается» Тибет.
Означает ли это, что развязка в Европе может начаться «с часу на час»?… Мы этого не думаем. Сначала Азия.
О «Наших задачах»
Среди откликов на наш бюллетень, дошедших до редакции, были единичные указания на то, что статьи, помещаемые в нем, написаны слишком сжато и трудно и быстро утомляют при чтении. Редакция считает необходимым отозваться на этот отклик.
Мы переживаем мировой кризис, невиданный в истории человечества. Потрясена вся духовная культура до основания; замутились самые источники ее; все, чем люди живы, поставлено под сомнение и угрозу. Сейчас нет «простых» и «легких» вопросов, допускающих легкое и простое трактование. Время безответственной публицистики (если ее когда-нибудь можно было терпеть!) давно прошло: каждое слово наше, каждое суждение требует совестной политической и научной ответственности, обоснования, честного углубления. Дело, которому мы служим, еще гораздо сложнее, труднее и глубже, чем удается изложить на двух страничках, а увеличить размеры нашего бюллетеня не в наших возможностях. Мы не дети и не салонная публика и не имеем права требовать друг от друга популярной болтовни. Уровень бульварной прессы, тон развязного словопрения и политического фельетона исключен для нас: на этом уровне можно только сеять соблазн и замешательство, разложение и ненависть. Но излагать и обосновывать белую идею на этом уровне и таким тоном – невозможно, а она живая и глубокая – на века.
Мы должны вырабатывать – каждый самостоятельно, для себя и про себя, мыслью своего сердца – те убеждения, на которых следует строить грядущую Россию. Когда-то один французский писатель назвал такие убеждения «la moelle du lion» («мозг львиных костей»). Россия сокрушилась потому, что в русском народе, а особенно в русской интеллигенции, – этой «духовной квинтэссенции» оказалось мало. Возрождение России требует от нас именно таких лично-самостоятельных, религиозно-укорененных, волевых убеждений. Их нельзя взять у другого, их можно выработать только самому. Это не развлечение, это духовный труд; естественно, что он утомляет. Здесь надо думать не о какой-то новой «доктрине», которую кто-то «высидит» и предложит другим в готовом виде, и не о популярных «лозунгах», которые «набросает» развязный и безответственный публицист. Эти убеждения надо самому выносить. И повод для этого, как бы «отправную точку» стремится дать редакция «Наших Задач». Здесь важны не формулы наших статей, а созерцания и решения в душах наших читателей. И для этого надо находить по крайней мере раз в неделю час для сосредоточенного чтения и своеличного размышления, заряжающего сердцем, ум и волю.
«Сжато»… – но у нас и без того минимум объема; нет места для популярного водолея.
«Трудно»… – но предметы наши еще несравненно труднее и сложнее того, что удается выделить и показать.
«Быстро утомляет»… – но утомление от духовной сосредоточенности настигает всех нас; оно драгоценно и плодотворно; и не следует жалеть о нем.
Здесь нужно не просто «читать»; надо мобилизовать духовный опыт, опыт жизни, сердца и поступков, наблюдений, негодования и воли. И не только личный опыт, но и наш русский национальный опыт, исторический и особенно современный (за последние тридцать лет). Нам, русским, возложено на глаза, по Евангельскому слову, некое целительное «брение». Нам давно пора промыть глаза и прозреть и научиться новой постановке старых вопросов и их новому разрешению. Это дается не без труда. Но легко даются вообще только дурные и соблазнительные ответы.
Редакция же со своей стороны всегда озабочена тем, чтобы, не упрощая сложное и не искажая предмета, добиться полной ясности мысли и изложения.
31 августа 1950 г.
Идея ранга
Современное человечество утратило чувство верного ранга. Поэтому оно перестало верить в идею ранга вообще, поколебало ее, расшатало и попыталось погасить ее совсем: объявить всякий ранг мнимым, произвольным, не заслуживающим ни признания, ни уважения… «Все в жизни условно и относительно; кому что нравится и выгодно, то и хорошо; кто силен, кто умеет импонировать и принуждать, тот и выше; а остальное – человеческие выдумки, с которыми давно пора покончить»… Так обстоит во всех вопросах ранга: в политике, в искусстве, в науке, в религии и церкви – везде. И в этом состоит самая сущность революции – в сознательном, вызывающем попрании всякого ранга, в осмеянии самой идеи ранга; а все остальное является естественным и неизбежным последствием этого.
На этом сокрушалась тридцать лет тому назад наша Россия. И только позже, слишком поздно, русские люди стали понимать, что здоровое чувство ранга враги подрывали в них для того, чтобы все фальсифицировать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138