Дар политического компромисса, способность «отодвинуть» несущественное и объединиться на главном, – воспитывается веками. Нет их – и все будет завершаться «драками новгородского веча»: «уличанскими», «кончанскими» и «общими» (или же, соответственно, – гражданскими войнами).
Таковы жизненные основы федерации. О чем же думают зарубежные федералисты из состава эмиграции? О чем угодно, но только не о национально-исторической, духовно самобытной и культурно-творческой России.
Сочувствие и содействие
Всем нам приходится от времени до времени встречаться с русскими людьми, начинающими похваливать советскую жизнь и коммунистические «достижения». Один получил «оттуда» письмо, в котором рассказывается о «новых порядках» и всеобщем «трудовом одушевлении». Другой прочитал вестник московской «патриархии» и «убедился» в свободе советской церкви. Третий слышал чей-нибудь «доклад». Четвертому попались две статьи умершего Бердяева. Пятый склонился под влиянием «аргументов» какого-нибудь советского или полусоветского «духовного» лица и т. д.
Все эти люди производят странное впечатление.
1. Они высказывают свои воззрения особым тоном: не совсем уверенным, не совсем искренним, а как бы «нащупывающим», как если бы они сами себя уговаривали поверить и вот уже начинали верить и только еще оглядываются: не выходит ли уж очень глупо и уж очень лживо.
2. При проверке их источников оказывается обычно, что источники пустячные: кто же «оттуда» пишет правду? Кто же «там» смеет печатать критику или порицание? Доклад обычно оказывается организованным каким-нибудь заведомо двусмысленным обществом. «Духовное» лицо само оказывается соблазнившимся и тайно соблазняющим. Что же касается «убедительных аргументов», то их религиозная, патриотическая, государственная и логическая несостоятельность с начала и до конца не вызывает никаких сомнений даже и у самих «поверивших».
3. Критический момент наступает тогда, когда им задаешь вопрос: «Ну, что же? Значит, все обстоит по-хорошему и вы возвращаетесь?» Тут всегда оказывается, что возвращаться они не очень собираются. Почему? Одни ссылаются на свою «старость». Другие – на то, что их «пожалуй, не примут». Третьи на то, что «они растеряли там всех родных». Четвертые – явно боятся, потому что сами не верят своей болтовне. Интереснее всех те, которые говорят, что «России можно служить и здесь», причем под «Россией» они разумеют советское государство и правительство.
От всех таких людей остается впечатление, что они боятся, страхуются и врут; и сами знают, что врут. Боятся войны, «вторжения» и «расправы» и воображают, что могут застраховаться. Одни, поглупее, думают застраховаться заведомо неискренней, сочувственно-хвалебной болтовней. Другие, поумнее, ищут теперь же незаметных способов быть полезными советскому государству («России»). Ведь «сочувствие» необходимо доказать на деле. Красноречие надо подтвердить поступками. Страховку надо закрепить агентурой. Меньше этого советское «начальство» не разговаривает. Правда, оно не всякого агента щадит, а иного, «особенно заслуженного», но слишком много знающего, обрекает на исчезновение. Но без услуги нет заслуги; и бесполезные люди им не нужны. Сочувствующий должен содействовать.
В чем? Чем? Он должен прежде всего и обязательно – делиться сведениями и знаниями. Как же без этого? Советское государство ведет напряженную, почти непосильную борьбу за мировую власть; оно окружено врагами; оно ведет борьбу везде; в каждом пункте земного шара оно имеет свои задания и свой интерес; ему надо знать все и везде. Тот, кто следит за шпионскими процессами в Соединенных Штатах, знает, что это значит все и везде: готовится всемирный тоталитаризм и каждый человек должен решить, согласен он этому «обновлению мира» активно содействовать или нет. Тут нельзя «сочувствовать» – и ничего не делать. И только глупые могут воображать, будто им удастся «назваться груздем», а «в кузов не лезть».
И напрасно робкие простаки и ловкие страхователи пытаются уверить себя, что они сочувствуют «России», «русскому народу», «новой жизни на родине», «бесклассовому обществу», «трудовому одушевлению», «промышленному строительству» или (что фальшивее и ужаснее всего) «православной патриаршей церкви». Все это словесность, лживая приманка, пропагандные «крючки и петли». Дело идет совсем о другом; дело идет о мировом тоталитаризме, который окончательно поработит и изведет русский народ. Дело идет не о «победе России над ее врагами», а о гибели русского народа в борьбе за ненужную ему, бессмысленную и богопротивную власть, власть международных коммунистов над человеческой вселенной.
Все остальное неправда. И сочувствователи должны знать – точно и подлинно, чему именно они сочувствуют. Нельзя сочувствовать и коммунистам, и России: кто сочувствует коммунистам, тот предает Россию и русский народ. Кто любит Россию и болеет о своем народе, тот не может становиться покорным и бессовестным агентом «политбюро» или «третьего интернационала». И эта агентура не спасет никого и меньше всего – она спасет его самого; он изведает только последнее унижение, самое горькое из унижений, ибо добровольно принятое, и погибнет в качестве добровольного слуги дьявола – или недоугодившего (наподобие Устрялова), или переугодившего (наподобие Скоблина). Вот та темная пропасть, в которую толкал русскую эмиграцию умерший ныне Бердяев, договорившийся через все свои соблазны – до последнего из худшего.
Фанатики «Общественного договора»
Замечательно, что все расчленители России, чем бы они ни руководились, произносят одно и то же слово, формулируют одну и ту же директиву: Россия должна стать федеративным государством, она должна быть построена на всеобщем добровольном соглашении ее народов и ее граждан. В этом они видят высшее и последнее слово «демократизма», поэтому они и готовы причислить каждого, несогласного с этой директивой, к «реакционерам», «империалистам», сторонникам деспотизма, террора и т. д.
Действительно, есть старое учение (известное издавна, но обычно приписываемое Жан Жаку Руссо), согласно которому всякое государство покоится на «общественном договоре», на договоре всех граждан между собою; такой договор, в действительности наблюдавшийся только в немногих федеративных государствах (см. с. 165, 168, 179) и имевший там совсем иную форму и иное содержание, считается молчаливо – предполагаемым и обязательным повсюду. Политические мыслители пытались не раз на протяжении веков формулировать этот фиктивный (т. е. выдуманный, созданный воображением или, как говорят юристы, «презюмированный», т. е. предположенный в виде условного допущения) договор, согласно которому каждый гражданин добровольно и свободно включается в свое государство и обязуется повиноваться его законам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Таковы жизненные основы федерации. О чем же думают зарубежные федералисты из состава эмиграции? О чем угодно, но только не о национально-исторической, духовно самобытной и культурно-творческой России.
Сочувствие и содействие
Всем нам приходится от времени до времени встречаться с русскими людьми, начинающими похваливать советскую жизнь и коммунистические «достижения». Один получил «оттуда» письмо, в котором рассказывается о «новых порядках» и всеобщем «трудовом одушевлении». Другой прочитал вестник московской «патриархии» и «убедился» в свободе советской церкви. Третий слышал чей-нибудь «доклад». Четвертому попались две статьи умершего Бердяева. Пятый склонился под влиянием «аргументов» какого-нибудь советского или полусоветского «духовного» лица и т. д.
Все эти люди производят странное впечатление.
1. Они высказывают свои воззрения особым тоном: не совсем уверенным, не совсем искренним, а как бы «нащупывающим», как если бы они сами себя уговаривали поверить и вот уже начинали верить и только еще оглядываются: не выходит ли уж очень глупо и уж очень лживо.
2. При проверке их источников оказывается обычно, что источники пустячные: кто же «оттуда» пишет правду? Кто же «там» смеет печатать критику или порицание? Доклад обычно оказывается организованным каким-нибудь заведомо двусмысленным обществом. «Духовное» лицо само оказывается соблазнившимся и тайно соблазняющим. Что же касается «убедительных аргументов», то их религиозная, патриотическая, государственная и логическая несостоятельность с начала и до конца не вызывает никаких сомнений даже и у самих «поверивших».
3. Критический момент наступает тогда, когда им задаешь вопрос: «Ну, что же? Значит, все обстоит по-хорошему и вы возвращаетесь?» Тут всегда оказывается, что возвращаться они не очень собираются. Почему? Одни ссылаются на свою «старость». Другие – на то, что их «пожалуй, не примут». Третьи на то, что «они растеряли там всех родных». Четвертые – явно боятся, потому что сами не верят своей болтовне. Интереснее всех те, которые говорят, что «России можно служить и здесь», причем под «Россией» они разумеют советское государство и правительство.
От всех таких людей остается впечатление, что они боятся, страхуются и врут; и сами знают, что врут. Боятся войны, «вторжения» и «расправы» и воображают, что могут застраховаться. Одни, поглупее, думают застраховаться заведомо неискренней, сочувственно-хвалебной болтовней. Другие, поумнее, ищут теперь же незаметных способов быть полезными советскому государству («России»). Ведь «сочувствие» необходимо доказать на деле. Красноречие надо подтвердить поступками. Страховку надо закрепить агентурой. Меньше этого советское «начальство» не разговаривает. Правда, оно не всякого агента щадит, а иного, «особенно заслуженного», но слишком много знающего, обрекает на исчезновение. Но без услуги нет заслуги; и бесполезные люди им не нужны. Сочувствующий должен содействовать.
В чем? Чем? Он должен прежде всего и обязательно – делиться сведениями и знаниями. Как же без этого? Советское государство ведет напряженную, почти непосильную борьбу за мировую власть; оно окружено врагами; оно ведет борьбу везде; в каждом пункте земного шара оно имеет свои задания и свой интерес; ему надо знать все и везде. Тот, кто следит за шпионскими процессами в Соединенных Штатах, знает, что это значит все и везде: готовится всемирный тоталитаризм и каждый человек должен решить, согласен он этому «обновлению мира» активно содействовать или нет. Тут нельзя «сочувствовать» – и ничего не делать. И только глупые могут воображать, будто им удастся «назваться груздем», а «в кузов не лезть».
И напрасно робкие простаки и ловкие страхователи пытаются уверить себя, что они сочувствуют «России», «русскому народу», «новой жизни на родине», «бесклассовому обществу», «трудовому одушевлению», «промышленному строительству» или (что фальшивее и ужаснее всего) «православной патриаршей церкви». Все это словесность, лживая приманка, пропагандные «крючки и петли». Дело идет совсем о другом; дело идет о мировом тоталитаризме, который окончательно поработит и изведет русский народ. Дело идет не о «победе России над ее врагами», а о гибели русского народа в борьбе за ненужную ему, бессмысленную и богопротивную власть, власть международных коммунистов над человеческой вселенной.
Все остальное неправда. И сочувствователи должны знать – точно и подлинно, чему именно они сочувствуют. Нельзя сочувствовать и коммунистам, и России: кто сочувствует коммунистам, тот предает Россию и русский народ. Кто любит Россию и болеет о своем народе, тот не может становиться покорным и бессовестным агентом «политбюро» или «третьего интернационала». И эта агентура не спасет никого и меньше всего – она спасет его самого; он изведает только последнее унижение, самое горькое из унижений, ибо добровольно принятое, и погибнет в качестве добровольного слуги дьявола – или недоугодившего (наподобие Устрялова), или переугодившего (наподобие Скоблина). Вот та темная пропасть, в которую толкал русскую эмиграцию умерший ныне Бердяев, договорившийся через все свои соблазны – до последнего из худшего.
Фанатики «Общественного договора»
Замечательно, что все расчленители России, чем бы они ни руководились, произносят одно и то же слово, формулируют одну и ту же директиву: Россия должна стать федеративным государством, она должна быть построена на всеобщем добровольном соглашении ее народов и ее граждан. В этом они видят высшее и последнее слово «демократизма», поэтому они и готовы причислить каждого, несогласного с этой директивой, к «реакционерам», «империалистам», сторонникам деспотизма, террора и т. д.
Действительно, есть старое учение (известное издавна, но обычно приписываемое Жан Жаку Руссо), согласно которому всякое государство покоится на «общественном договоре», на договоре всех граждан между собою; такой договор, в действительности наблюдавшийся только в немногих федеративных государствах (см. с. 165, 168, 179) и имевший там совсем иную форму и иное содержание, считается молчаливо – предполагаемым и обязательным повсюду. Политические мыслители пытались не раз на протяжении веков формулировать этот фиктивный (т. е. выдуманный, созданный воображением или, как говорят юристы, «презюмированный», т. е. предположенный в виде условного допущения) договор, согласно которому каждый гражданин добровольно и свободно включается в свое государство и обязуется повиноваться его законам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138