Равновесие было неустойчивым: любая катастрофа могла нарушить его, но условия на Марсе давно не менялись, и оно держалось долго, пока не вмешался человек.
Ремонт затянулся, и в Порт-Скиапарелли они попали только через трое суток после вылета из Порт-Лоуэлла. Жители среднего по величине марсианского города (немногим меньше тысячи человек) размещались под двумя куполами на широком плоскогорье. Своим месторасположением город был обязан исторической ошибке — именно здесь произошла первая высадка на Марс. Только через несколько лет решили перенести центр тяжести в Порт-Лоуэлл и законсервировать Порт-Скиапарелли.
Маленький город во многих отношениях был копией своего более сильного и более современного соперника. На его долю выпали геологические (точнее, аэрологические) изыскания и исследования близлежащих районов. И жители простить себе не могли, что Гибсон с товарищами набрели на величайшее в истории Марса открытие так близко от них.
Этот визит почти парализовал нормальную жизнь города — куда бы ни пошел Гибсон, на его пути собирались толпы. Особенно нравилось всем заманивать Сквика под яркий свет и смотреть, как он чернеет, пытаясь выжать все возможное из своего положения. Именно в Порт-Скиапарелли кому-то пришло в голову проектировать на Сквика несложные картинки, а потом фотографировать его. Дошло до того, что Гибсон с огорчением увидел на боку своего любимца грубое, но вполне четкое изображение известной телезвезды.
В общем визит в Порт-Скиапарелли особой радости не принес. За три дня они осмотрели все, что стоило осматривать, а несколько прогулок по окрестностям оказались довольно скучными. Джимми беспокоился об Айрин и то и дело заказывал долгие междугородные разговоры. Гибсону не терпелось вернуться в большой город — тот самый, который он так недавно считал деревней-переростком. Только Хилтон, человек терпеливый, не огорчался и наслаждался отдыхом.
Все же один раз Гибсону пришлось поволноваться. Он часто спрашивал себя, что случится, если откажет купол. Здесь он получил ответ — во всяком случае, более подробного ответа он бы не хотел.
Однажды в тихий предвечерний час он брал интервью у главного инженера. Рядом на длинных ногах восседал Сквик, похожий на огромную куклу-неваляшку. Гибсону казалось, что его собеседник становится все рассеяннее, словно ждет чего-то. И вдруг без предупреждения пол вздрогнул — один раз, второй, третий... Почти сразу из репродуктора раздался тревожный голос: «Прорыв купола! Прорыв купола! Учебная тревога! В вашем распоряжении десять секунд! Все в убежище! Учебная тревога!»
Гибсон вскочил с кресла, но тут же понял, что делать ничего не надо. Издалека донесся звук закрывающихся дверей, потом наступила тишина. Главный инженер встал, подошел к окну, посмотрел на единственную большую улицу.
— Кажется, все спрятались, — сказал он. — Конечно, нельзя объявлять тревогу совсем неожиданно. Мы проводим их раз в месяц, и приходится предупреждать, а то подумают, что настоящая.
— Что именно нам полагается делать? — спросил Гибсон, хотя ему уже говорили раза два.
— Как только услышите три подземных взрыва, бегите в убежище.
Понимаете, когда давление падает, каждый дом переходит на самоснабжение. Воздуху должно хватить на несколько часов.
— А если кто-нибудь останется на улице?
— Давление падает не сразу, несколько секунд у вас есть. А станет дурно — втащат в дом, и человек придет в себя. Конечно, если сердце здоровое. Ну, с плохим сердцем на Марс не едут.
— Надеюсь, вам не придется проверить это на практике!
— Мы тоже надеемся. Но здесь, на Марсе, надо быть готовым ко всему.
А вот и отбой.
Репродуктор заговорил снова:
— Учебная тревога окончена. Всех, кто не успел укрыться в течение контрольного времени, просим сообщить администрации. До свидания.
— Сообщат? — спросил Гибсон. — Что-то я не уверен.
Инженер засмеялся:
— Смотря кто. Если сами виноваты — может, и не сообщат. А вообще-то иначе не найдешь слабые места. Придет кто-нибудь и скажет: «Вот, смотри, я чистил плавильную печь, когда объявили тревогу, и выбирался оттуда две минуты. Что же мне, интересно, делать, когда будет настоящая?»
Гибсон с завистью взглянул на Сквика. Тот как будто спал; хотя, судя по легким движениям больших прозрачных ушей, разговор не оставлял его равнодушным.
— Хорошо ему, ни о каких давлениях не думает. Были бы мы такие, сколько бы мы сделали на Марсе!
— А что они сделали? — задумчиво спросил инженер. — Выжили — вот и все. Нельзя приспосабливаться к среде. Надо приспособить среду к нам.
Что-то похожее говорил Хэдфилд во время той, первой, встречи.
Гибсон много раз вспоминал эти слова в последующие годы.
Возвращение в Порт-Лоуэлл можно было назвать триумфальным.
Столичные жители, находившиеся в приподнятом настроении после победы над лихорадкой, с нетерпением ждали Гибсона и его добычу. Ученые готовились к встрече со Сквиком; особенно старались зоологи, спешно отменившие свои теории об отсутствии животной жизни на Марсе.
Гибсон отдал им своего любимца только тогда, когда они торжественно заверили его, что мысль о вивисекции им и в голову не приходила, и, лопаясь от идей, поспешил к Главному.
Хэдфилд встретил его приветливо. Мартин не без удовольствия заметил, что теперь Главный относится к нему иначе. Вначале он был, ну, не то чтоб сух, а как-то сдержан. В сущности, он и не скрывал, что Гибсон для него помеха, еще одна обуза. Теперь же, по всей видимости, Главный больше не считал его стихийным бедствием.
— Вы подарили мне новых, интересных подданных, — улыбнулся Хэдфилд.
— Сейчас я видел вашего любимца. Подает надежды. Только что стукнул главного врача.
— Я надеюсь, они хорошо с ним обращаются? — забеспокоился Гибсон.
— С кем? С главным врачом?
— Нет, со Сквиком, конечно! Я все думаю, есть ли тут на Марсе другие не известные нам существа? Может быть, более развитые?
— Другими словами — единственные ли это марсиане?
— Вот именно!
— Много лет пройдет, пока мы узнаем... Но мне кажется — единственные. Условия, которые помогли им выжить, встречаются тут редко.
— Я хотел поговорить с вами. — Гибсон сунул руку в карман, вытащил кусочек «водоросли», проткнул пупырышек, и они услышали слабый свист газа.
— Понимаете, если разводить эту штуку, мы решим проблему воздуха.
Дадим ей песка побольше, а она даст нам кислород.
— Так-так... — уклончиво сказал Хэдфилд.
— Конечно, надо вывести сорт, который даст максимум кислорода, — продолжал Гибсон.
— Естественно, — отвечал Хэдфилд.
Тон его показался Гибсону странным. Он взглянул на Главного и увидел, что тот улыбается.
— Кажется, вы не принимаете меня всерьез! — горько заметил он.
Хэдфилд резко выпрямился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Ремонт затянулся, и в Порт-Скиапарелли они попали только через трое суток после вылета из Порт-Лоуэлла. Жители среднего по величине марсианского города (немногим меньше тысячи человек) размещались под двумя куполами на широком плоскогорье. Своим месторасположением город был обязан исторической ошибке — именно здесь произошла первая высадка на Марс. Только через несколько лет решили перенести центр тяжести в Порт-Лоуэлл и законсервировать Порт-Скиапарелли.
Маленький город во многих отношениях был копией своего более сильного и более современного соперника. На его долю выпали геологические (точнее, аэрологические) изыскания и исследования близлежащих районов. И жители простить себе не могли, что Гибсон с товарищами набрели на величайшее в истории Марса открытие так близко от них.
Этот визит почти парализовал нормальную жизнь города — куда бы ни пошел Гибсон, на его пути собирались толпы. Особенно нравилось всем заманивать Сквика под яркий свет и смотреть, как он чернеет, пытаясь выжать все возможное из своего положения. Именно в Порт-Скиапарелли кому-то пришло в голову проектировать на Сквика несложные картинки, а потом фотографировать его. Дошло до того, что Гибсон с огорчением увидел на боку своего любимца грубое, но вполне четкое изображение известной телезвезды.
В общем визит в Порт-Скиапарелли особой радости не принес. За три дня они осмотрели все, что стоило осматривать, а несколько прогулок по окрестностям оказались довольно скучными. Джимми беспокоился об Айрин и то и дело заказывал долгие междугородные разговоры. Гибсону не терпелось вернуться в большой город — тот самый, который он так недавно считал деревней-переростком. Только Хилтон, человек терпеливый, не огорчался и наслаждался отдыхом.
Все же один раз Гибсону пришлось поволноваться. Он часто спрашивал себя, что случится, если откажет купол. Здесь он получил ответ — во всяком случае, более подробного ответа он бы не хотел.
Однажды в тихий предвечерний час он брал интервью у главного инженера. Рядом на длинных ногах восседал Сквик, похожий на огромную куклу-неваляшку. Гибсону казалось, что его собеседник становится все рассеяннее, словно ждет чего-то. И вдруг без предупреждения пол вздрогнул — один раз, второй, третий... Почти сразу из репродуктора раздался тревожный голос: «Прорыв купола! Прорыв купола! Учебная тревога! В вашем распоряжении десять секунд! Все в убежище! Учебная тревога!»
Гибсон вскочил с кресла, но тут же понял, что делать ничего не надо. Издалека донесся звук закрывающихся дверей, потом наступила тишина. Главный инженер встал, подошел к окну, посмотрел на единственную большую улицу.
— Кажется, все спрятались, — сказал он. — Конечно, нельзя объявлять тревогу совсем неожиданно. Мы проводим их раз в месяц, и приходится предупреждать, а то подумают, что настоящая.
— Что именно нам полагается делать? — спросил Гибсон, хотя ему уже говорили раза два.
— Как только услышите три подземных взрыва, бегите в убежище.
Понимаете, когда давление падает, каждый дом переходит на самоснабжение. Воздуху должно хватить на несколько часов.
— А если кто-нибудь останется на улице?
— Давление падает не сразу, несколько секунд у вас есть. А станет дурно — втащат в дом, и человек придет в себя. Конечно, если сердце здоровое. Ну, с плохим сердцем на Марс не едут.
— Надеюсь, вам не придется проверить это на практике!
— Мы тоже надеемся. Но здесь, на Марсе, надо быть готовым ко всему.
А вот и отбой.
Репродуктор заговорил снова:
— Учебная тревога окончена. Всех, кто не успел укрыться в течение контрольного времени, просим сообщить администрации. До свидания.
— Сообщат? — спросил Гибсон. — Что-то я не уверен.
Инженер засмеялся:
— Смотря кто. Если сами виноваты — может, и не сообщат. А вообще-то иначе не найдешь слабые места. Придет кто-нибудь и скажет: «Вот, смотри, я чистил плавильную печь, когда объявили тревогу, и выбирался оттуда две минуты. Что же мне, интересно, делать, когда будет настоящая?»
Гибсон с завистью взглянул на Сквика. Тот как будто спал; хотя, судя по легким движениям больших прозрачных ушей, разговор не оставлял его равнодушным.
— Хорошо ему, ни о каких давлениях не думает. Были бы мы такие, сколько бы мы сделали на Марсе!
— А что они сделали? — задумчиво спросил инженер. — Выжили — вот и все. Нельзя приспосабливаться к среде. Надо приспособить среду к нам.
Что-то похожее говорил Хэдфилд во время той, первой, встречи.
Гибсон много раз вспоминал эти слова в последующие годы.
Возвращение в Порт-Лоуэлл можно было назвать триумфальным.
Столичные жители, находившиеся в приподнятом настроении после победы над лихорадкой, с нетерпением ждали Гибсона и его добычу. Ученые готовились к встрече со Сквиком; особенно старались зоологи, спешно отменившие свои теории об отсутствии животной жизни на Марсе.
Гибсон отдал им своего любимца только тогда, когда они торжественно заверили его, что мысль о вивисекции им и в голову не приходила, и, лопаясь от идей, поспешил к Главному.
Хэдфилд встретил его приветливо. Мартин не без удовольствия заметил, что теперь Главный относится к нему иначе. Вначале он был, ну, не то чтоб сух, а как-то сдержан. В сущности, он и не скрывал, что Гибсон для него помеха, еще одна обуза. Теперь же, по всей видимости, Главный больше не считал его стихийным бедствием.
— Вы подарили мне новых, интересных подданных, — улыбнулся Хэдфилд.
— Сейчас я видел вашего любимца. Подает надежды. Только что стукнул главного врача.
— Я надеюсь, они хорошо с ним обращаются? — забеспокоился Гибсон.
— С кем? С главным врачом?
— Нет, со Сквиком, конечно! Я все думаю, есть ли тут на Марсе другие не известные нам существа? Может быть, более развитые?
— Другими словами — единственные ли это марсиане?
— Вот именно!
— Много лет пройдет, пока мы узнаем... Но мне кажется — единственные. Условия, которые помогли им выжить, встречаются тут редко.
— Я хотел поговорить с вами. — Гибсон сунул руку в карман, вытащил кусочек «водоросли», проткнул пупырышек, и они услышали слабый свист газа.
— Понимаете, если разводить эту штуку, мы решим проблему воздуха.
Дадим ей песка побольше, а она даст нам кислород.
— Так-так... — уклончиво сказал Хэдфилд.
— Конечно, надо вывести сорт, который даст максимум кислорода, — продолжал Гибсон.
— Естественно, — отвечал Хэдфилд.
Тон его показался Гибсону странным. Он взглянул на Главного и увидел, что тот улыбается.
— Кажется, вы не принимаете меня всерьез! — горько заметил он.
Хэдфилд резко выпрямился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40