Старшего в патруле, жрецов местных храмов и магов называйте — мастер.
Они слушали ведьмака, и перед их закрытыми глазами разворачивались, навсегда запечатлеваясь, черченные на тонкой коже карты земель, по которым им предстояло пройти. Ведьмак говорил, и они видели членов Совета Ашура, готовых за горсть золота совершить любое беззаконие, а за две горсти предать купившего их до этого. Видели важных, пузатых менял, готовых обмануть ради любой, самой ничтожной выгоды. Видели стражников, за монету закрывающих глаза на любое преступление, хоть грабеж, хоть убийство, а за две волокущих невинных к таким же, как и они, продажным судьям.
Наконец Рогволд не выдержал: — Это же племя Крысы!
— Нет, — возразил ему Филин, — Крысы вершат зло, повинуясь своей натуре, они уже не люди, а вот жители Ашура ухитрились остаться людьми к вящей своей выгоде. Вот их бог, вот их правитель, — в руке ведьмака сверкнула золотая монета. — И в Ашуре есть честные люди, но золото помогает упрочить их честность Вы с Уруком никогда не поймете их. Я, по сути своей понимающий любого человека, и то понимаю их с трудом. Но мы отвлеклись.
Конечно, я пошлю с вами своего человека, он рус, как и ты, Рогволд, но родился он там, в Ашуре. Он свободен от власти золота, ведьмачья сила освободила его. В Ашуре он известен под прозвищем Винт. Так его прозвали за способность проникать в любые дыры. Он будет вам полезен. В город вы поедете на двуконной телеге. В воротах города установлен талисман, чующий любые чары личины. Поэтому сделаем так…
Они проговорили до самого рассвета. Наконец, закончив беседу и выслушав напоследок пожелание удачи, Рогволд с Уруком поднялись и, поклонившись Филину в пояс, вышли из комнаты.
Редрик встретил их на лестнице и, улыбаясь, предложил идти за ним. Спустившись в зал харчевни, рус и орк сели за стол. Давнишний усач выставил на стол поздний ужин или, вернее, очень ранний завтрак. Поев и выйдя вместе с Редриком на улицу, Рогволд с Уруком замерли пораженные.
Вчерашний мирный и забавный городок исчез. Они стояли перед харчевней «Ножны Единорога»с той же похабной вывеской, но это было все из того, что они видели вчера. Под ногами расстилалась гранитная брусчатка площади, от которой в разные стороны расходились узкие улочки. Вокруг поднимались, нависая над площадью и улицами, высокие каменные дома. А над домами, оставляя от неба жалкий клочок, возвышались гигантские каменные башни, соединенные между собой такими же высокими каменными стенами.
Невозмутимый Редрик, окликнув их, двинулся к ближайшей улице. Ее горловина была перекрыта решеткой, у которой стояли пятеро часовых: три мечника и двое стрелков с самострелами. Немного опомнившийся Рогволд даже вспомнил название чудного оружия — арбалеты.
Подойдя к страже, рыжий ведьмак тихонько сказал условные слова. Со скрипом решетка поднялась вверх.
— Чего встали, — обратился он к русу и орку, — пошли со мной, покажу, где почивать дорогим гостям приготовлено. А то бате дай волю, до смерти заговорит. Проходите, не стойте столбами, вам до вечера отсыпаться надо. А вечером буду вас в дорогу снаряжать.
С этими словами Редрик сделал три шага прямо по улице, поднялся на невысокое каменное крылечко и, сняв с пояса связку ключей, принялся отпирать бронзовую дверь дома.
Не сговариваясь, Урук с Рогволдом двинулись следом. Они оба поняли, что вчера им просто на всякий случай отвели глаза. Пусть гости покажут себя в мирной, тихой деревеньке. А то перед такой крепостью и волк овечкой прикинется. А теперь пускай союзники посмотрят да поймут ЗА КЕМ СИЛА! Поняли они и другое — этой ночью их ждет дорога.
Высоки стены вольного города Ашура, крепки его ворота. Весь день сквозь них валит в город народ. И караваны купцов чужедальних, и крестьяне, везущие на торг мясо, молоко да овощ всякий. Шум да гам. Разве когда и отдохнет стражник, когда на стену в дозор назначат. На стенах шума нет, там всегда спи не хочу, тишина да спокойствие. Правда, на стенах не приработаешь, как на воротах…
Сегодняшний день от прочих не отличался. Как всегда, открыли ворота на заре. Первыми из окрестных сел молочники да мясники пожаловали, беззлобно ругаясь, мол, возишь к вам товар, а с тебя еще за въезд три шкуры дерут. Потом караван из города выходил, через степь и пустыню, до самого Багдада. Одно странно: с караваном русов чуть не две дюжины отправилось. Непростых русов — оружие в сумах переметных припрятано, но так, чтоб выхватить в любой момент, и доспех на некоторых, один вон вообще даже шлем с личиной напялил. И чего им дома не сидится, непонятно.
Потом вроде как схлынул народ. И когда на дороге появился фургон, стражники даже обрадовались, видать, еще подзаработаем. Фургон подъехал к воротам и остановился, не доезжая до них трех шагов. Наружу спрыгнули двое русов. При виде первого у стражи недовольно вытянулись лица, а писец, записывающий въездной сбор в толстую книгу, даже разочарованно вздохнул. Да, было от чего вздыхать: вместо нормальной шапки, которую носит любая деревенщина, на голове приезжего красовалась лихо закрученная ашурская чалма. И обут приезжий был в мягкие сафьяновые сапожки явно заморской работы. Конечно, вместе с портами руса из беленого льна и вышитой русской праздничной рубахой это смотрелось забавно, но в Ашуре так обычно и ходили. Особенно мелкие купчики, приказчики и служки из богатых харчевен.
Второй, с черной окладистой бородой, чуть вьющимися, тронутыми на висках сединой, черными же волосами, щеголял в васильковой шелковой рубахе, свободных штанах из кожи и сапожках до колена. Сапожки были не простые, мягчайшей кожи, с загнутыми носками, коваными для танца серебряными подковками. Голенище правого сапога, оттопыриваясь, явно намекало о ножике-дружке. Словом, гости непростые: не то купчина-рус с приказчиком, не то леший разберет, кто такие.
Пока бородач, спрыгнув с воза, сладко потягивался, обладатель чалмы зарысил прямо к стражникам.
— Почтенные, — обратился он к караулу, — староста Вырвидуб с сыном и приказчиком товары кузнецов местных на торг везут.
— Всего три динара, да за воз втрое, — подал голос писец.
— Не втрое, а вдвое, почтенный, — быстро и вкрадчиво проговорил чалмоносец, ухитрившийся не представиться, — вас подводит память. Но хозяин выразил надежду, что доблестные стражники не откажутся от глоточка крепкой браги. — С этими словами в его руках, как по волшебству, появилась полуведерная бутыль браги. Стражники радостно загалдели, — А вас, почтеннейший господин старший писарь, он просил принять вот это, — нежно проворковал приказчик. Чалма снялась, и в руках у ловкача оказались десять динаров, в мгновение ока перешедшие к писарю, который увлеченно зачеркал в книге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Они слушали ведьмака, и перед их закрытыми глазами разворачивались, навсегда запечатлеваясь, черченные на тонкой коже карты земель, по которым им предстояло пройти. Ведьмак говорил, и они видели членов Совета Ашура, готовых за горсть золота совершить любое беззаконие, а за две горсти предать купившего их до этого. Видели важных, пузатых менял, готовых обмануть ради любой, самой ничтожной выгоды. Видели стражников, за монету закрывающих глаза на любое преступление, хоть грабеж, хоть убийство, а за две волокущих невинных к таким же, как и они, продажным судьям.
Наконец Рогволд не выдержал: — Это же племя Крысы!
— Нет, — возразил ему Филин, — Крысы вершат зло, повинуясь своей натуре, они уже не люди, а вот жители Ашура ухитрились остаться людьми к вящей своей выгоде. Вот их бог, вот их правитель, — в руке ведьмака сверкнула золотая монета. — И в Ашуре есть честные люди, но золото помогает упрочить их честность Вы с Уруком никогда не поймете их. Я, по сути своей понимающий любого человека, и то понимаю их с трудом. Но мы отвлеклись.
Конечно, я пошлю с вами своего человека, он рус, как и ты, Рогволд, но родился он там, в Ашуре. Он свободен от власти золота, ведьмачья сила освободила его. В Ашуре он известен под прозвищем Винт. Так его прозвали за способность проникать в любые дыры. Он будет вам полезен. В город вы поедете на двуконной телеге. В воротах города установлен талисман, чующий любые чары личины. Поэтому сделаем так…
Они проговорили до самого рассвета. Наконец, закончив беседу и выслушав напоследок пожелание удачи, Рогволд с Уруком поднялись и, поклонившись Филину в пояс, вышли из комнаты.
Редрик встретил их на лестнице и, улыбаясь, предложил идти за ним. Спустившись в зал харчевни, рус и орк сели за стол. Давнишний усач выставил на стол поздний ужин или, вернее, очень ранний завтрак. Поев и выйдя вместе с Редриком на улицу, Рогволд с Уруком замерли пораженные.
Вчерашний мирный и забавный городок исчез. Они стояли перед харчевней «Ножны Единорога»с той же похабной вывеской, но это было все из того, что они видели вчера. Под ногами расстилалась гранитная брусчатка площади, от которой в разные стороны расходились узкие улочки. Вокруг поднимались, нависая над площадью и улицами, высокие каменные дома. А над домами, оставляя от неба жалкий клочок, возвышались гигантские каменные башни, соединенные между собой такими же высокими каменными стенами.
Невозмутимый Редрик, окликнув их, двинулся к ближайшей улице. Ее горловина была перекрыта решеткой, у которой стояли пятеро часовых: три мечника и двое стрелков с самострелами. Немного опомнившийся Рогволд даже вспомнил название чудного оружия — арбалеты.
Подойдя к страже, рыжий ведьмак тихонько сказал условные слова. Со скрипом решетка поднялась вверх.
— Чего встали, — обратился он к русу и орку, — пошли со мной, покажу, где почивать дорогим гостям приготовлено. А то бате дай волю, до смерти заговорит. Проходите, не стойте столбами, вам до вечера отсыпаться надо. А вечером буду вас в дорогу снаряжать.
С этими словами Редрик сделал три шага прямо по улице, поднялся на невысокое каменное крылечко и, сняв с пояса связку ключей, принялся отпирать бронзовую дверь дома.
Не сговариваясь, Урук с Рогволдом двинулись следом. Они оба поняли, что вчера им просто на всякий случай отвели глаза. Пусть гости покажут себя в мирной, тихой деревеньке. А то перед такой крепостью и волк овечкой прикинется. А теперь пускай союзники посмотрят да поймут ЗА КЕМ СИЛА! Поняли они и другое — этой ночью их ждет дорога.
Высоки стены вольного города Ашура, крепки его ворота. Весь день сквозь них валит в город народ. И караваны купцов чужедальних, и крестьяне, везущие на торг мясо, молоко да овощ всякий. Шум да гам. Разве когда и отдохнет стражник, когда на стену в дозор назначат. На стенах шума нет, там всегда спи не хочу, тишина да спокойствие. Правда, на стенах не приработаешь, как на воротах…
Сегодняшний день от прочих не отличался. Как всегда, открыли ворота на заре. Первыми из окрестных сел молочники да мясники пожаловали, беззлобно ругаясь, мол, возишь к вам товар, а с тебя еще за въезд три шкуры дерут. Потом караван из города выходил, через степь и пустыню, до самого Багдада. Одно странно: с караваном русов чуть не две дюжины отправилось. Непростых русов — оружие в сумах переметных припрятано, но так, чтоб выхватить в любой момент, и доспех на некоторых, один вон вообще даже шлем с личиной напялил. И чего им дома не сидится, непонятно.
Потом вроде как схлынул народ. И когда на дороге появился фургон, стражники даже обрадовались, видать, еще подзаработаем. Фургон подъехал к воротам и остановился, не доезжая до них трех шагов. Наружу спрыгнули двое русов. При виде первого у стражи недовольно вытянулись лица, а писец, записывающий въездной сбор в толстую книгу, даже разочарованно вздохнул. Да, было от чего вздыхать: вместо нормальной шапки, которую носит любая деревенщина, на голове приезжего красовалась лихо закрученная ашурская чалма. И обут приезжий был в мягкие сафьяновые сапожки явно заморской работы. Конечно, вместе с портами руса из беленого льна и вышитой русской праздничной рубахой это смотрелось забавно, но в Ашуре так обычно и ходили. Особенно мелкие купчики, приказчики и служки из богатых харчевен.
Второй, с черной окладистой бородой, чуть вьющимися, тронутыми на висках сединой, черными же волосами, щеголял в васильковой шелковой рубахе, свободных штанах из кожи и сапожках до колена. Сапожки были не простые, мягчайшей кожи, с загнутыми носками, коваными для танца серебряными подковками. Голенище правого сапога, оттопыриваясь, явно намекало о ножике-дружке. Словом, гости непростые: не то купчина-рус с приказчиком, не то леший разберет, кто такие.
Пока бородач, спрыгнув с воза, сладко потягивался, обладатель чалмы зарысил прямо к стражникам.
— Почтенные, — обратился он к караулу, — староста Вырвидуб с сыном и приказчиком товары кузнецов местных на торг везут.
— Всего три динара, да за воз втрое, — подал голос писец.
— Не втрое, а вдвое, почтенный, — быстро и вкрадчиво проговорил чалмоносец, ухитрившийся не представиться, — вас подводит память. Но хозяин выразил надежду, что доблестные стражники не откажутся от глоточка крепкой браги. — С этими словами в его руках, как по волшебству, появилась полуведерная бутыль браги. Стражники радостно загалдели, — А вас, почтеннейший господин старший писарь, он просил принять вот это, — нежно проворковал приказчик. Чалма снялась, и в руках у ловкача оказались десять динаров, в мгновение ока перешедшие к писарю, который увлеченно зачеркал в книге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65