Столько вопросов — и до сих пор ни одного ответа.
Верхом на мерине покойного мастера де Бира Гервард въехал в ворота трактира. При дыхании изо рта его вырывались облачка пара. Ночью в окрестностях Гластонбери выпал первый снег. В деревне его сразу же растоптали в кашу, но окрестные холмы ещё были покрыты тонким белым покрывалом.
Они с Гвинет уже успели обсудить его утреннюю находку. Осталось решить, что делать дальше. По хорошему надо бы отдать медальон и пергамент отцу Годфри или шерифу. Но без этих улик они с сестрой не смогут провести собственное расследование, а Гвинет твёрдо решила докопаться до истины раньше отца Годфри. Она здорово обиделась на снисходительный тон священника, а Гервард по собственному опыту знал, какой упрямой бывает иногда сестра.
Но, несмотря на все сложности, настроение Герварда оставалось приподнятым. Ему нечасто удавалось прокатиться на таком хорошем коне — а гнедой мерин мастера де Бира был, без сомнения, благородным животным. Конечно, это не чёрный жеребец отца Годфри, но Гервард все равно был счастлив. Верхом до Тора и обратно — когда ещё выпадет такой случай? Вряд ли отец будет долго держать мерина, продаст, скорее всего… Но пока кто-то должен был выгуливать его по утрам, и Гервард с радостью предложил свои услуги.
В конюшне было тепло от дыхания лошадей. Один из прислужников, парень по имени Уот, менял в стойлах солому. Гервард помахал ему рукой и отвёл мерина в дальний конец конюшни, мимо двух рабочих лошадей и мула, принадлежавшего кому-то из паломников.
— Ну вот, — сказал он, поглаживая лоснящуюся шею. — Сейчас я тебя как следует вычищу, а Уот принесёт сена — идёт? Тебе понравится.
Мерин тихонько заржал в ответ. Гервард повесил на крюк седло и взялся за влажный потник — его тоже следовало снять и разложить на солнце подсохнуть. Складывая плотную ткань, он вдруг почувствовал под пальцами что-то твёрдое и хрусткое. Неужели опять письмо? Гервард внимательнейшим образом прощупал края ткани. Так и есть! Один из краёв потника был зашит, а в образовавшийся кармашек чья-то рука вложила кусок пергамента.
Гервард оглянулся — никого. Только Уот фальшиво насвистывал что-то в дальнем углу. Надорвав пальцем неровные стёжки, Гервард вытащил пергамент из тайника. Вот это да! У него в руках был не один, а целых три густо исписанных листка! Гервард перевёл дух и осторожно спрятал драгоценную находку под рубаху — не дай бог, увидит кто… С большим трудом Гервард заставил себя остаться на месте и доделать работу. Только когда шкура мерина заблестела, как каштан, он позволил себе улизнуть, напомнив предварительно Уоту, что мерина надо покормить. Теперь — к Гвинет!
Когда Гервард вылетел из конюшни, колокол в аббатстве звонил к девятому часу. Гвинет кормила кур во дворе.
— Заканчивай быстрей и бегом к нам в комнату! — шепнул Гервард на ухо сестре. — Хочу показать тебе, что я нашёл.
— А здесь нельзя? — заинтересовалась Гвинет.
— Нет. Приходи скорей — и никому ни слова!
Гервард поднялся наверх в их с сестрой общую спальню и уселся на кровать, свесив руки между колен. Ему не терпелось как следует рассмотреть свою находку, но он всё же нашёл в себе силы дождаться Гвинет. Наконец на лестнице послышались знакомые шаги.
— Ну? — с порога выпалила сестра, небрежно стряхивая с юбки последние прилипшие зёрнышки.
— Я сейчас выгуливал лошадь мастера де Бира, — начал Гервард. Он рассказал, как нашёл в конском потнике тайник и с торжествующим видом извлёк пергаменты из-под рубахи:
— Вот, смотри! Спорим, это мастер де Бир их спрятал, те — во фляге, а эти — здесь!
— Опять письма?
Гвинет плюхнулась на кровать возле брата и заинтересованно уставилась на новые листки.
— Мастер де Бир словно хочет передать нам что-то с того света!
Гервард поскрёб в затылке. Обычно его не увлекали дикие фантазии сестры, но сейчас даже ему было немного не по себе.
— Ну и что там? — торопила Гвинет. — Хоть эти-то не по-арабски?
Гервард осторожно развернул первый пергамент на коленях, так, чтобы его можно было читать вдвоём. Это была записка, адресованная Натаниэлю де Биру. Крупные корявые буквы совсем не походили на аккуратный почерк отца Герберта.
«Хорошо. Я встречусь с вами в трактире „Корона“ в Гластонбери, в день святого Андрея. Если опоздаю — дождитесь меня».
— День святого Андрея? — удивилась Гвинет. — Так это же позавчера! В этот день мастер де Бир как раз приехал. И ни с кем он у нас не встречался!
Она нахмурилась.
— У нас нет, но ведь его могли подкараулить где угодно, — возразил Гервард, опуская письмо, чтобы сестра не видела, как у него дрожат руки. — Слушай, Гвинет ведь это письмо мог написать убийца мастера де Бира! Они договорились встретиться здесь, а на самом деле убийца спрятался неподалёку и ждал своего часа. И если он знал, что мастер де Бир собирается посетить Источник Чаши, он прекрасно мог устроить там засаду.
— Письмо не подписано, — вздохнула Гвинет разочарованно. Она перевернула листок, но на обратной стороне никаких надписей не было. Зато взгляд Герварда привлекла яркая красная точка. Неужели ещё одна слёзка? Нет, остаток печати… От оттиска остался лишь небольшая часть, что-то вроде перекладины креста с цветками лилии на концах.
— Жалко, что так мало осталось, — сказала Гвинет. — Будь у нас вся печать, мы могли бы узнать имя убийцы!
— Не думаю, что убийца стал бы запечатывать письмо своей собственной печатью, — покачал головой Гервард.
— А может, он не собирался никого убивать, когда писал, — возразила Гвинет. — Может, они уже здесь поссорились, этот человек разозлился и ударил мастера де Бира…
Она решительно отложила письмо и добавила:
— Давай-ка лучше посмотрим остальные!
Два оставшихся листка были больше и толще первого — мастеру де Биру пришлось несколько раз согнуть их, чтобы запихнуть в тайник. Почерк на обоих был одинаковый и очень неразборчивый — Гервард с трудом прочёл заголовок на первом листе:
«Последняя воля и распоряжения на случай смерти Николаса де Бира»
— Точно Николаса? — переспросила Гвинет. — Не Натаниэля?
Гервард пожал плечами и принялся разбирать документ. Николас де Бир, как выяснилось, держал аптеку в Лондоне. Своё дело и лавку он оставлял дочери с мужем, а дом с обстановкой и немного денег — жене. Небольшие суммы были завещаны слугам, сумма побольше — Святой Церкви… Только добравшись до последнего пункта, Гервард увидел, наконец, знакомое имя.
— Ага! — обрадовался он. — Вот оно: «Я завещаю сумму в двадцать фунтов своему горячо любимому брату Натаниэлю де Биру в знак благодарности за помощь, которую он согласился мне оказать». Значит, этот Николас — брат мастера де Бира!
— Интересно, о какой помощи идёт речь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28