И все разрозненные куски этого сна сейчас как бы соединились и встали на свои места. В душе Кевина воцарился покой. И он сказал:
— Помнишь, ты говорила мне — в тот раз, когда мы были вместе, — что Дан Мора у меня внутри?
Лиана резко остановилась, замерла, потом повернулась к нему лицом и очень тихо прошептала:
— Помню.
— Ну так вот — продолжал он — со мной происходит что-то странное. Я не чувствую ничего из того, что сегодня ночью так разогревает всех вокруг. Я чувствую нечто совсем иное…
Ее широко распахнутые глаза светились в лунном сиянии.
— Это кабан — прошептала она. — Ты был отмечен кабаном.
Да, и это тоже укладывалось в общую картину. Он кивнул. Все части соединились, как полагается. Кабан. Луна. Канун Иванова дня. Эта зима, которую они не в состоянии остановить. Все составляло единую картину. И откуда-то из царившего в его душе спокойствия он наконец выловил разгадку.
— Ты бы лучше оставила меня, — сказал он ей как можно ласковее и не сразу понял, что она тоже плачет. Этого он не ожидал.
— Лиадон? — спросила она сквозь слезы. Да, это было то самое имя.
— Да — сказал он. — Кажется, так. Ты лучше оставь меня, Лиана.
Она была еще очень молода, и он думал, что она не захочет, обидится, но, видно, недооценил ее. Тыльной стороной ладони Лиана смахнула слезы, поднялась на цыпочки, легонько поцеловала его в губы и пошла прочь, в ту сторону, откуда они только что пришли. Туда, где горело так много огней.
Он некоторое время смотрел ей вслед. Потом резко повернулся и пошел в сторону конюшен. Седлая своего коня, он услышал, как зазвонили колокола в Храме, и несколько замедлил движения: сейчас жрицы Даны должны будут выйти к людям.
Потом решительно вскочил на коня, осторожно выехал из конюшни и остановился там, где выездная дорожка соединялась с дорогой, ведущей из Морврана в Храм. Он видел, как они выходят из Храма и проходят мимо него. Некоторые, более нетерпеливые, бежали, другие шли шагом. Все они были в длинных серых одеяниях, неплохо защищавших от холода, и длинные волосы у всех были распущены по плечам, и все эти женщины, казалось, чуточку светятся, точно вобрали в себя немного света полной луны. Они все стремились в одном направлении, и он, повернув голову влево, увидел мужчин, выходящих им навстречу из городских ворот, и в ярком свете луны, отражавшемся от снега, эти женщины и мужчины встретились наконец на дороге.
И очень скоро там никого не осталось; смолкли и колокола в Храме. Где-то неподалеку слышались крики и смех, но теперь у Кевина в душе царил такой глубокий покой, что этот праздничный шум его ничуть не тревожил, и он решительно направил своего коня на восток.
Ким проснулась уже после полудня в той самой комнате, которую ей выделили сразу после приезда, и рядом с ее изголовьем тихо сидела Джаэль.
Ким чуть приподнялась в постели и протянула к ней руки.
— Неужели я весь день проспала? — спросила она. Джаэль неожиданно улыбнулась:
— Так тебе и полагалось весь день спать.
— И давно ты тут сидишь и на меня смотришь?
— Не очень. Мы все по очереди заглядывали к тебе, чтобы убедиться, что все в порядке.
— Все? А кто еще?
— Гиринт. Оба Источника. Маги. Ким мгновенно села в кровати.
— А ты сама-то как себя чувствуешь? Нормально? Джаэль кивнула:
— Никто из нас не смог зайти так далеко, как ты. Источники были истощены до предела, но сейчас уже поправляются и набираются сил. Пока их снова не осушат до дна…
Ким мучил вопрос об охоте, и она умоляюще посмотрела на Джаэль. Рыжеволосая Жрица мгновенно все поняла и сама рассказала об изгнании волков и о белом кабане, напавшем на Кевина.
— Особенно серьезных ранений никто из них, к счастью, не получил, — закончила она свой рассказ. — Хотя жизнь Кевина висела на волоске.
Ким только головой покачала.
— Я рада, что не видела этого! — Она глубоко вздохнула. — Айлерон, кажется, сказал, что я что-то все же успела передать вам. Что это было, Джаэль?
— Котел Кат Миголя, — ответила жрица. И, поскольку Ким ждала разъяснений, прибавила; — Маги говорят, что с его помощью Метран и создает зиму там, на острове Кадер Седат. И из-за моря насылает ее на нас.
Ким не отвечала, пытаясь усвоить то, что только что сообщила ей Джаэль. А усвоив, не ощутила ничего, кроме отчаяния.
— Значит, все было напрасно? И мы ничего с этим сделать не сможем? Ведь зимой мы не сможем попасть туда!
— Да, это было неплохо задумано! — прошептала Джаэль, и горькая усмешка на ее устах не смогла скрыть охватившего ее ужаса.
— Но что же нам делать? Джаэль вздрогнула:
— А сегодня делать почти ничего и нельзя. Разве ты ничего не чувствуешь?
И только после ее слов Ким действительно поняла, что с ней творится что-то неладное.
— Я думала, это просто последствия перенапряжения, — потрясение прошептала она. Жрица покачала головой.
— Нет, это Майдаладан. Он настигает нас, женщин, несколько позже, чем мужчин, и, по-моему, воспринимается нами скорее как беспокойство, а не плотское вожделение. Но сейчас уже и солнце почти зашло, наступает вечер, а потому…
Ким посмотрела на нее в упор:
— Ты тоже выйдешь из Храма?
Джаэль резко вскочила и быстро отошла от ее кровати. Ким решила, что чем-то обидела ее, но уже через несколько секунд жрица снова повернулась к ней и попросила прощения за столь бурную вспышку эмоций, во второй раз несказанно удивив этим Ким.
— Старые обиды вспомнились, — пояснила Джаэль и уже спокойно продолжала: — Я, конечно, выйду к праздничному обеду, но после него сразу вернусь в Храм. Серые жрицы сегодня имеют право выйти на улицу и отдаться любому мужчине, который их захочет. А красные жрицы Мормы не выходят из Храма никогда, хотя это скорее обычай, а не закон. — Она помолчала, явно колеблясь, но все же закончила: — Только Верховная жрица носит белые одежды; и ей запрещено как участие в Майдаладане, так и физическая близость с мужчиной в любое другое время года.
— И на то есть серьезная причина? — спросила Ким.
— Тебе бы следовало ее знать, — равнодушно откликнулась Джаэль.
И покопавшись в памяти, там, где обитала ее вторая душа, душа Исанны, Ким действительно нашла ответ на свой вопрос.
— Да, теперь я понимаю, — тихо сказала она. — А это очень трудно?
Некоторое время Джаэль не отвечала. Потом сказала:
— Я прошла все ступени — от прислужницы в коричневом до жрицы в красном. А потом надела белые одежды…
— Но серого ты не носила! — сказала Ким, что-то припомнив. — Как и Исанна. — И быстро спросила, почувствовав, как напряглась ее собеседница при упоминании об Исанне: — Неужели ты так ее ненавидишь? И только из-за того, что она ушла с Радертом?
Она, в общем-то, не ожидала, что Джаэль ей ответит. Но сегодня действительно был странный день, и Джаэль сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Помнишь, ты говорила мне — в тот раз, когда мы были вместе, — что Дан Мора у меня внутри?
Лиана резко остановилась, замерла, потом повернулась к нему лицом и очень тихо прошептала:
— Помню.
— Ну так вот — продолжал он — со мной происходит что-то странное. Я не чувствую ничего из того, что сегодня ночью так разогревает всех вокруг. Я чувствую нечто совсем иное…
Ее широко распахнутые глаза светились в лунном сиянии.
— Это кабан — прошептала она. — Ты был отмечен кабаном.
Да, и это тоже укладывалось в общую картину. Он кивнул. Все части соединились, как полагается. Кабан. Луна. Канун Иванова дня. Эта зима, которую они не в состоянии остановить. Все составляло единую картину. И откуда-то из царившего в его душе спокойствия он наконец выловил разгадку.
— Ты бы лучше оставила меня, — сказал он ей как можно ласковее и не сразу понял, что она тоже плачет. Этого он не ожидал.
— Лиадон? — спросила она сквозь слезы. Да, это было то самое имя.
— Да — сказал он. — Кажется, так. Ты лучше оставь меня, Лиана.
Она была еще очень молода, и он думал, что она не захочет, обидится, но, видно, недооценил ее. Тыльной стороной ладони Лиана смахнула слезы, поднялась на цыпочки, легонько поцеловала его в губы и пошла прочь, в ту сторону, откуда они только что пришли. Туда, где горело так много огней.
Он некоторое время смотрел ей вслед. Потом резко повернулся и пошел в сторону конюшен. Седлая своего коня, он услышал, как зазвонили колокола в Храме, и несколько замедлил движения: сейчас жрицы Даны должны будут выйти к людям.
Потом решительно вскочил на коня, осторожно выехал из конюшни и остановился там, где выездная дорожка соединялась с дорогой, ведущей из Морврана в Храм. Он видел, как они выходят из Храма и проходят мимо него. Некоторые, более нетерпеливые, бежали, другие шли шагом. Все они были в длинных серых одеяниях, неплохо защищавших от холода, и длинные волосы у всех были распущены по плечам, и все эти женщины, казалось, чуточку светятся, точно вобрали в себя немного света полной луны. Они все стремились в одном направлении, и он, повернув голову влево, увидел мужчин, выходящих им навстречу из городских ворот, и в ярком свете луны, отражавшемся от снега, эти женщины и мужчины встретились наконец на дороге.
И очень скоро там никого не осталось; смолкли и колокола в Храме. Где-то неподалеку слышались крики и смех, но теперь у Кевина в душе царил такой глубокий покой, что этот праздничный шум его ничуть не тревожил, и он решительно направил своего коня на восток.
Ким проснулась уже после полудня в той самой комнате, которую ей выделили сразу после приезда, и рядом с ее изголовьем тихо сидела Джаэль.
Ким чуть приподнялась в постели и протянула к ней руки.
— Неужели я весь день проспала? — спросила она. Джаэль неожиданно улыбнулась:
— Так тебе и полагалось весь день спать.
— И давно ты тут сидишь и на меня смотришь?
— Не очень. Мы все по очереди заглядывали к тебе, чтобы убедиться, что все в порядке.
— Все? А кто еще?
— Гиринт. Оба Источника. Маги. Ким мгновенно села в кровати.
— А ты сама-то как себя чувствуешь? Нормально? Джаэль кивнула:
— Никто из нас не смог зайти так далеко, как ты. Источники были истощены до предела, но сейчас уже поправляются и набираются сил. Пока их снова не осушат до дна…
Ким мучил вопрос об охоте, и она умоляюще посмотрела на Джаэль. Рыжеволосая Жрица мгновенно все поняла и сама рассказала об изгнании волков и о белом кабане, напавшем на Кевина.
— Особенно серьезных ранений никто из них, к счастью, не получил, — закончила она свой рассказ. — Хотя жизнь Кевина висела на волоске.
Ким только головой покачала.
— Я рада, что не видела этого! — Она глубоко вздохнула. — Айлерон, кажется, сказал, что я что-то все же успела передать вам. Что это было, Джаэль?
— Котел Кат Миголя, — ответила жрица. И, поскольку Ким ждала разъяснений, прибавила; — Маги говорят, что с его помощью Метран и создает зиму там, на острове Кадер Седат. И из-за моря насылает ее на нас.
Ким не отвечала, пытаясь усвоить то, что только что сообщила ей Джаэль. А усвоив, не ощутила ничего, кроме отчаяния.
— Значит, все было напрасно? И мы ничего с этим сделать не сможем? Ведь зимой мы не сможем попасть туда!
— Да, это было неплохо задумано! — прошептала Джаэль, и горькая усмешка на ее устах не смогла скрыть охватившего ее ужаса.
— Но что же нам делать? Джаэль вздрогнула:
— А сегодня делать почти ничего и нельзя. Разве ты ничего не чувствуешь?
И только после ее слов Ким действительно поняла, что с ней творится что-то неладное.
— Я думала, это просто последствия перенапряжения, — потрясение прошептала она. Жрица покачала головой.
— Нет, это Майдаладан. Он настигает нас, женщин, несколько позже, чем мужчин, и, по-моему, воспринимается нами скорее как беспокойство, а не плотское вожделение. Но сейчас уже и солнце почти зашло, наступает вечер, а потому…
Ким посмотрела на нее в упор:
— Ты тоже выйдешь из Храма?
Джаэль резко вскочила и быстро отошла от ее кровати. Ким решила, что чем-то обидела ее, но уже через несколько секунд жрица снова повернулась к ней и попросила прощения за столь бурную вспышку эмоций, во второй раз несказанно удивив этим Ким.
— Старые обиды вспомнились, — пояснила Джаэль и уже спокойно продолжала: — Я, конечно, выйду к праздничному обеду, но после него сразу вернусь в Храм. Серые жрицы сегодня имеют право выйти на улицу и отдаться любому мужчине, который их захочет. А красные жрицы Мормы не выходят из Храма никогда, хотя это скорее обычай, а не закон. — Она помолчала, явно колеблясь, но все же закончила: — Только Верховная жрица носит белые одежды; и ей запрещено как участие в Майдаладане, так и физическая близость с мужчиной в любое другое время года.
— И на то есть серьезная причина? — спросила Ким.
— Тебе бы следовало ее знать, — равнодушно откликнулась Джаэль.
И покопавшись в памяти, там, где обитала ее вторая душа, душа Исанны, Ким действительно нашла ответ на свой вопрос.
— Да, теперь я понимаю, — тихо сказала она. — А это очень трудно?
Некоторое время Джаэль не отвечала. Потом сказала:
— Я прошла все ступени — от прислужницы в коричневом до жрицы в красном. А потом надела белые одежды…
— Но серого ты не носила! — сказала Ким, что-то припомнив. — Как и Исанна. — И быстро спросила, почувствовав, как напряглась ее собеседница при упоминании об Исанне: — Неужели ты так ее ненавидишь? И только из-за того, что она ушла с Радертом?
Она, в общем-то, не ожидала, что Джаэль ей ответит. Но сегодня действительно был странный день, и Джаэль сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106