— Я не знаю. Идем! — И вышла наружу. По всему Морврану горели огни, и вдоль длинной улицы, что вела из города, к ней со всех сторон сбегались серые жрицы. Привели ее лошадь. Она уселась в седло и, не оглядываясь и никого не ожидая, поехала в Дан Мору.
Все двинулись за ней следом. И частенько по двое на одной лошади: воины сажали жриц перед собой в седло, а те никак не могли усидеть и падали, и плакали, потому что их только что подняли из постели. Это был Майдаладан, и близился ранний рассвет, и в серых, светлеющих с каждой минутой сумерках они добрались до пещеры и… увидели пса.
Артур спешился и подошел к Каваллу. Несколько мгновений он смотрел своему верному псу в глаза, потом выпрямился и посмотрел в сторону пещеры. У входа в нее Джаэль преклонила колена; вокруг нее прямо на снегу цвели красные цветы; по лицу жрицы ручьем текли слезы.
Взошло солнце.
— Кто? — спросил Лорин Серебряный Плащ, нарушив долгое молчание. — Кто это был?
Теперь у пещеры собралось уже очень много людей. Все встревожено озирались, оглядывали друг друга, Щурились в ярких лучах утреннего солнца.
Ким Форд зажмурилась, словно от боли.
И тут все стоявшие вокруг жрицы богини Даны запели — сперва неуверенно, но все более и более слаженно — плач по мертвому Лиадону.
— Смотрите! — сказал Шальхассан Катальский. — Снег тает!
И все посмотрели — кроме Ким. И все увидели.
«О, мой дорогой!» — думала Ким и слышала, как шепот вокруг перерастает в рев. Священный трепет. Неверие. Первый всплеск буйной, отчаянной радости. Жрицы завывали от горя и восторга. Солнце сияло над тающими снегами.
— А где Кевин? — вдруг резко спросил Дьярмуд. «Где, ах где? О, мой дорогой!»

Часть IV
КАДЕР СЕДАТ
Глава 12
Будучи старшим из трех братьев, Пол Шафер, в общем, имел представление о том, как следует обращаться с детьми. Однако подобные общие представления здесь не очень-то годились: ребенок был слишком необычен. И первое утро, проведенное с Дари, было для него особенно тяжелым, потому что Ваэ было совершенно не до него, ей и так горя хватало. Она оплакивала утрату сына и в ужасе думала о том, как бы ей — это казалось почти невозможным! — написать письмо в Северную твердыню с просьбой отпустить мужа домой.
Пол пообещал ей, что письмо непременно будет туда доставлено, и вышел с Дари на улицу. Он рассчитывал поиграть с малышом, однако ничего не вышло: Дари — теперь на вид ему можно было дать лет семь-восемь — оказался совершенно не в настроении, играть не захотел и к Полу все еще относился весьма настороженно.
Вспомнив, какими были его младшие братья лет десять-пятнадцать назад, Пол попытался просто поговорить с ним, не заставляя его отвечать на вопросы, не подталкивая к какому бы то ни было решению и не выказывая ни малейшего намерения потискать его или хотя бы понести на плече. Он просто рассказывал ему о разных вещах и совсем не так, как обычно разговаривают с ребенком.
Он рассказал Дари о своем мире и о Лорине, великом маге, который способен перемещаться из одного мира в другой. Рассказал об этой войне и о том, почему Шахар, отец Дари, вынужден находиться так далеко о дома; и об ответственности мужчин, о том, в скольких еще семьях отцам пришлось пойти на войну, затеянную силами Тьмы.
— А Финн все равно мужчиной еще не был! — заявил Дари. Это были его первые слова за все утро.
Они шли по лесу, по извилистой тропинке. Вдали слева Пол видел за деревьями воду озера; видимо, это было единственное озеро во Фьонаваре, которое не замерзло. Он внимательно посмотрел на Дари, точно взвешивая собственные слова, и спокойно сказал:
— Некоторые мальчики становятся настоящими мужчинами раньше других. И ведут себя тоже как настоящие мужчины. Вот и наш Финн был такой.
Дари — очень красивый в своей ярко-синей куртке и шарфе, в варежках и теплых сапожках — мрачно на него воззрился. Глаза у него тоже были совсем синими. Потом, точно придя к какому-то решению, он сообщил Полу:
— А я могу нарисовать цветок!
— Я знаю, — улыбнулся Пол. — Палочкой. Твоя мама мне рассказывала, что вчера ты нарисовал на снегу замечательный цветок.
— Мне не нужна палка! — возмутился Дари. И, отвернувшись от Пола, сделал рукой какой-то неопределенный жест. Смотрел он при этом туда, где вдоль тропинки снег был совершенно нетронутым и очень белым. И движение его пальцев как бы тут же повтори — лось на этом белом снегу. И Пол увидел, как там возникают очертания цветка.
Увидел он и еще кое-что.
— Это… это же просто здорово! — восхитился он, тая в душе неясную тревогу и стараясь говорить как обычно. Но Дариен в его сторону даже не повернулся. Еще одним движением — на этот раз он ничего не рисовал в воздухе, просто чуть шевельнул пальцем, — он раскрасил созданный им рисунок: лепестки были цвета морской волны, а сердцевинка — ярко-красная.
Того же красного цвета, что глаза Дариена, когда он, дорисовав цветок, посмотрел на Пола.
— Прекрасно! — умудрился выговорить Пол и, поперхнувшись, закашлялся. — Ну что, теперь обедать пойдем?
Оказалось, что зашли они довольно далеко, и на обратном пути Дариен устал и даже согласился, чтобы Пол немного поднес его на закорках. Пол чуть-чуть даже пробежал по узкой тропинке, подпрыгивая и изображая лошадку, и Дари впервые за все это время засмеялся. Весело, хорошим детским смехом.
Ваэ, накормив их обедом, уложила Дари поспать, и он довольно долго проспал, а вечером был очень спокойным и тихим. Когда настало время ужина, Ваэ, ни о чем не спрашивая, поставила на стол три тарелки. Она тоже говорила крайне мало; глаза у нее были красные, но Пол не видел, чтобы она плакала. Некоторое время спустя, когда солнце скрылось за лесом, она зажгла свечи и растопила камин. Пол уложил малыша спать, перед сном снова заставив его смеяться, показывая на стене всякие смешные тени. А потом опустил полог у его кроватки и подсел к Ваэ.
Он сообщил ей о принятом решении, и она, немного помолчав, тоже заговорила, тихим голосом рассказывая ему о Финне. Он молча слушал ее и вскоре кое-что понял — для понимания таких вещей ему всегда требовалось слишком много времени, — и тогда он молча придвинулся к ней совсем близко и обнял ее. И она наконец умолкла, опустила голову ему на плечо и просто заплакала.
Спать он снова лег в постель Финна. На этот раз Дари не вставал среди ночи и к нему не приходил. А Пол долго лежал без сна, слушая, как свистит над долиной северный ветер.
Утром после завтрака он спустился с Дари к озеру, и они долго стояли на берегу, а потом он стал учить мальчика «печь блины», плоско пуская по воде камешки. Собственно, он просто тянул время, но сомнения все еще не покидали его, и он совсем не был так уж уверен в правильности принятого прошлой ночью решения. А под утро, когда он наконец уснул, ему приснился нарисованный Дариеном цветок, и красная сердцевина цветка была похожа на чей-то страшный глаз, в который просто невозможно было заглянуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106