Но он никогда не добьется этого, если станет меценатом пьесы, которая допускала, что чародей, причем стольти, мог быть убийцей.
И, разумеется, Рейт, или Геллас, — ученик Базовой школы и уважаемый член высшего общества, не должен быть известен как автор столь огнеопасного произведения. Впрочем, Рейту лучше отрицать любую связь с этой пьесой. Он может приписать ее другому драматургу и представить в качестве дипломного проекта за Базовую школу.
Соландер мог спокойно финансировать постановку через третьих лиц, которым будет трудно или невозможно его проследить. Это будет… он улыбнулся. Это будет непросто, но в то же время забавно. Что касается актеров для таких интересных ролей — поскольку пьеса написана на общем разговорном языке, не придется нанимать специальных актеров, которые бегло говорят на полудюжине мертвых языков, но, без сомнения, потребуют нового размера стиха и баснословный гонорар. Рейт сможет набрать людей всех слоев — любой, кто говорил на общем языке, был потенциальным актером.
Вдруг Соландер понял, что Рейт разговаривает с ним.
— Что?
— Где ты витал? Минуту назад мы обсуждали мою жалкую пьесу, а потом ты словно улетел в другой мир и не слышал ни слова.
— Я собираюсь профинансировать «Человека снов».
— Что ты собираешься сделать?
— Я собираюсь профинансировать твою пьесу. Я хочу вложить деньги через надежных людей, чтобы никто не догадался, что я в этом замешан, а ты поставишь ее. Ты уверен, что никто не знает, что это ты ее написал?
— Абсолютно уверен.
— Отлично. Выдай ее за чужое произведение. В случае, если возникнут проблемы, ты всего лишь тот, кто посчитал ее интересной и решил вдохнуть в нее жизнь. Вся сила удара достанется воображаемому автору.
— Думаешь, люди не станут задавать вопросы?
— Надели своего писателя жизнью. Создай его, как ты создаешь персонаж пьесы, — придумай, где и как он живет, кого знает. Установи способ платить ему и никогда не забывай делать это. Посылай ему послания с курьером и непременно читай его ответы. Сделай его умным, осторожным, аскетичным. И никогда не забывай, что он и ты — разные люди. Никогда. Даже со мной.
Рейт задумчиво кивнул.
— Чтобы меня не выдворили из Империи или не отправили в шахты.
— Как ты его назовешь?
— Не знаю. Придумаю что-нибудь такое, чтобы задеть Империю за живое.
Рейт закрыл глаза и задумался. Наконец он покачал головой.
— Пока не знаю. Но рано или поздно придумаю.
Соландер покачал головой и скрестил руки на груди.
— Этот таинственный писатель должен появиться сегодня, потому что я дам тебе денег на финансирование театра, и какая-то их часть должна пойти ему в качестве гонорара.
Рейт вдруг рассмеялся.
— Кое-что придумал. Почему бы и нет? Назовем его Винкалис. Для кого-то это будет иметь значение.
— Винкалис?
— Это название ворот, через которые я прошел вместе с прекрасной и ничего не подозревающей Шайной, когда впервые понял сущность уорренцев. Ворота, через которые пришли вы с Велин, чтобы забрать меня и Джесс. Ворота, через которые однажды выйдет моя семья.
— Не похоже это на имя человека.
— Это не важно. Винкалис хочет остаться анонимным. Никто ведь не поверит, что это его настоящее имя.
— Пусть будет Винкалис.
Соландер поднял бокал.
— За то, чтобы он нас не подвел.
Рейт поднял бутылку, из которой пил, и проговорил:
— Твои бы слова да богам в уши.
Они выпили.
— Теперь скажи, на какое продвижение ты намекал?
Соландер ухмыльнулся.
— Вообще-то у меня их два.
— Хвастун.
Они оба засмеялись, и Соландер продолжил:
— Сначала личное или профессиональное?
Рейт широко раскрыл глаза.
— Разумеется, личное.
— Ты такой же сплетник, как и все ковил-оссеты. — Он нагнулся к нему и тихо сказал: — Но это хорошо.
— Так все-таки, что ты имел в виду?
— Джесс и я — пара. Точнее, мы станем ею завтра, когда она официально станет совершеннолетней.
Рейт встал, поднял бутылку и воскликнул:
— Молитва услышана.
Он допил все содержимое одним большим глотком и вытер рот тыльной стороной ладони. Затем швырнул бутылку в мусорное ведро и разбил ее.
— За твое счастье и мое.
— Ты забыл о Джесс.
Рейт посмотрел на Соландера из-под бровей, но ничего не ответил.
— Тогда еще одна новость.
— Давай говори. Но я не уверен, что мое сердце ее выдержит.
— Я думаю, что понял, почему ты такой, какой есть.
— Ты шутишь.
— Я же не сказал, что научился этим пользоваться. Благодаря документам, которые ты достал, я составил уравнения, пытаясь вывести влияние всех этих заклинаний, которые постоянно льются в Уоррен. Заклинания на пищу, заклинания на щит вокруг этого места, контрольные заклинания, которые поступают от ежедневных уроков и молитв. И я кое на что наткнулся.
— Передозировка токсичной магии.
Соландер ткнул в Рейта пальцем.
— Близко. Ты почти прав. Я пользовался школьным оборудованием после занятий, проверял все уравнения на разных уровнях мощности. И вдруг получил то, что считал артефактом. Все волны выровнялись. Я сделал распечатку и увидел, что это вовсе не артефакт. Все заклинания, вся энергия, которая пронизывает Уоррен, и вся энергия, которую забирают обратно из Уоррена, — все эти уровни постоянно саморегулируются. Я думаю, однажды… или несколько раз, но как бы то ни было, эта волна задела и тебя. Я не уверен, но думаю, что в твоем родном Уоррене, когда ты был зачат, все подверглось воздействию этой ровной одиночной волны, которую я открыл. В результате в решающий момент ты получил облучение всеми возможными формами магии. Судя по всему, ты не должен был выжить. Дети, зачатые в тот момент — если таковые были, кроме тебя, — скорее всего умерли.
— Выходит, мне крупно повезло.
Соландер взглянул на Рейта и покачал головой.
— Ты так думаешь? По-моему, я нашел механизм, который сделал тебя таким, — но сам факт, что ты пережил то, что должно было тебя убить, вероятно, это судьба. Наивысшее предназначение.
— Боги? — засмеялся Рейт. — В любом случае интересно. Тогда теоретически я могу быть не единственным.
— Верно. Похоже, ты один такой. Я не нашел другой комбинации уровней мощности с таким же результатом. Я прошелся по шкале снизу вверх, насколько мог — насколько мог воспользоваться школьным оборудованием, не вызвав подозрений.
Соландер вздрогнул, вспоминая, как больше месяца по ночам он использовал каждый прибор для проверки заклинаний в студенческой лаборатории, все время прислушиваясь, нет ли шагов за дверью. Он знал, что если кто-нибудь войдет, он не успеет все вовремя свернуть. Знал, что заклинания, которые он проверял, были государственной тайной, и наказание за доступ к ним — смерть. Плохие воспоминания. Наконец он решил, что нашел все его интересующее.
— Твое открытие даст тебе все, что ты искал все эти годы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
И, разумеется, Рейт, или Геллас, — ученик Базовой школы и уважаемый член высшего общества, не должен быть известен как автор столь огнеопасного произведения. Впрочем, Рейту лучше отрицать любую связь с этой пьесой. Он может приписать ее другому драматургу и представить в качестве дипломного проекта за Базовую школу.
Соландер мог спокойно финансировать постановку через третьих лиц, которым будет трудно или невозможно его проследить. Это будет… он улыбнулся. Это будет непросто, но в то же время забавно. Что касается актеров для таких интересных ролей — поскольку пьеса написана на общем разговорном языке, не придется нанимать специальных актеров, которые бегло говорят на полудюжине мертвых языков, но, без сомнения, потребуют нового размера стиха и баснословный гонорар. Рейт сможет набрать людей всех слоев — любой, кто говорил на общем языке, был потенциальным актером.
Вдруг Соландер понял, что Рейт разговаривает с ним.
— Что?
— Где ты витал? Минуту назад мы обсуждали мою жалкую пьесу, а потом ты словно улетел в другой мир и не слышал ни слова.
— Я собираюсь профинансировать «Человека снов».
— Что ты собираешься сделать?
— Я собираюсь профинансировать твою пьесу. Я хочу вложить деньги через надежных людей, чтобы никто не догадался, что я в этом замешан, а ты поставишь ее. Ты уверен, что никто не знает, что это ты ее написал?
— Абсолютно уверен.
— Отлично. Выдай ее за чужое произведение. В случае, если возникнут проблемы, ты всего лишь тот, кто посчитал ее интересной и решил вдохнуть в нее жизнь. Вся сила удара достанется воображаемому автору.
— Думаешь, люди не станут задавать вопросы?
— Надели своего писателя жизнью. Создай его, как ты создаешь персонаж пьесы, — придумай, где и как он живет, кого знает. Установи способ платить ему и никогда не забывай делать это. Посылай ему послания с курьером и непременно читай его ответы. Сделай его умным, осторожным, аскетичным. И никогда не забывай, что он и ты — разные люди. Никогда. Даже со мной.
Рейт задумчиво кивнул.
— Чтобы меня не выдворили из Империи или не отправили в шахты.
— Как ты его назовешь?
— Не знаю. Придумаю что-нибудь такое, чтобы задеть Империю за живое.
Рейт закрыл глаза и задумался. Наконец он покачал головой.
— Пока не знаю. Но рано или поздно придумаю.
Соландер покачал головой и скрестил руки на груди.
— Этот таинственный писатель должен появиться сегодня, потому что я дам тебе денег на финансирование театра, и какая-то их часть должна пойти ему в качестве гонорара.
Рейт вдруг рассмеялся.
— Кое-что придумал. Почему бы и нет? Назовем его Винкалис. Для кого-то это будет иметь значение.
— Винкалис?
— Это название ворот, через которые я прошел вместе с прекрасной и ничего не подозревающей Шайной, когда впервые понял сущность уорренцев. Ворота, через которые пришли вы с Велин, чтобы забрать меня и Джесс. Ворота, через которые однажды выйдет моя семья.
— Не похоже это на имя человека.
— Это не важно. Винкалис хочет остаться анонимным. Никто ведь не поверит, что это его настоящее имя.
— Пусть будет Винкалис.
Соландер поднял бокал.
— За то, чтобы он нас не подвел.
Рейт поднял бутылку, из которой пил, и проговорил:
— Твои бы слова да богам в уши.
Они выпили.
— Теперь скажи, на какое продвижение ты намекал?
Соландер ухмыльнулся.
— Вообще-то у меня их два.
— Хвастун.
Они оба засмеялись, и Соландер продолжил:
— Сначала личное или профессиональное?
Рейт широко раскрыл глаза.
— Разумеется, личное.
— Ты такой же сплетник, как и все ковил-оссеты. — Он нагнулся к нему и тихо сказал: — Но это хорошо.
— Так все-таки, что ты имел в виду?
— Джесс и я — пара. Точнее, мы станем ею завтра, когда она официально станет совершеннолетней.
Рейт встал, поднял бутылку и воскликнул:
— Молитва услышана.
Он допил все содержимое одним большим глотком и вытер рот тыльной стороной ладони. Затем швырнул бутылку в мусорное ведро и разбил ее.
— За твое счастье и мое.
— Ты забыл о Джесс.
Рейт посмотрел на Соландера из-под бровей, но ничего не ответил.
— Тогда еще одна новость.
— Давай говори. Но я не уверен, что мое сердце ее выдержит.
— Я думаю, что понял, почему ты такой, какой есть.
— Ты шутишь.
— Я же не сказал, что научился этим пользоваться. Благодаря документам, которые ты достал, я составил уравнения, пытаясь вывести влияние всех этих заклинаний, которые постоянно льются в Уоррен. Заклинания на пищу, заклинания на щит вокруг этого места, контрольные заклинания, которые поступают от ежедневных уроков и молитв. И я кое на что наткнулся.
— Передозировка токсичной магии.
Соландер ткнул в Рейта пальцем.
— Близко. Ты почти прав. Я пользовался школьным оборудованием после занятий, проверял все уравнения на разных уровнях мощности. И вдруг получил то, что считал артефактом. Все волны выровнялись. Я сделал распечатку и увидел, что это вовсе не артефакт. Все заклинания, вся энергия, которая пронизывает Уоррен, и вся энергия, которую забирают обратно из Уоррена, — все эти уровни постоянно саморегулируются. Я думаю, однажды… или несколько раз, но как бы то ни было, эта волна задела и тебя. Я не уверен, но думаю, что в твоем родном Уоррене, когда ты был зачат, все подверглось воздействию этой ровной одиночной волны, которую я открыл. В результате в решающий момент ты получил облучение всеми возможными формами магии. Судя по всему, ты не должен был выжить. Дети, зачатые в тот момент — если таковые были, кроме тебя, — скорее всего умерли.
— Выходит, мне крупно повезло.
Соландер взглянул на Рейта и покачал головой.
— Ты так думаешь? По-моему, я нашел механизм, который сделал тебя таким, — но сам факт, что ты пережил то, что должно было тебя убить, вероятно, это судьба. Наивысшее предназначение.
— Боги? — засмеялся Рейт. — В любом случае интересно. Тогда теоретически я могу быть не единственным.
— Верно. Похоже, ты один такой. Я не нашел другой комбинации уровней мощности с таким же результатом. Я прошелся по шкале снизу вверх, насколько мог — насколько мог воспользоваться школьным оборудованием, не вызвав подозрений.
Соландер вздрогнул, вспоминая, как больше месяца по ночам он использовал каждый прибор для проверки заклинаний в студенческой лаборатории, все время прислушиваясь, нет ли шагов за дверью. Он знал, что если кто-нибудь войдет, он не успеет все вовремя свернуть. Знал, что заклинания, которые он проверял, были государственной тайной, и наказание за доступ к ним — смерть. Плохие воспоминания. Наконец он решил, что нашел все его интересующее.
— Твое открытие даст тебе все, что ты искал все эти годы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139