Ужасно. Знаешь, твой отец заслужил мое уважение и восхищение. Я скорблю вместе с тобой.
Ньял промолчал.
— Говорят, он победил меня, но на самом деле твой отец был моим учителем, не так ли, Тирл? — Эйкон засмеялся. — Да, было времечко! Ты слишком молод, чтобы помнить это. Но мы, старики, мы все были молодые тогда. Молодые и горячие, и каждый служил своему делу со всей страстью. — Он наклонился к Ньялу, глядя ему в глаза. — Твой отец был прекрасным человеком и великим миротворцем. Он остудил мой пыл, так что я больше не воинствующий миссионер. Я стал мирным пастырем. Я живу в мире с Другими. — Эйкон минуту помолчал. — Да, я очень огорчился, услышав о смерти твоего отца. Но ты мне, конечно, не веришь.
У Ньяла даже шея покраснела.
— Я верю, что вы рады смерти Телерхайда. Верю и в то, что он был великим человеком, который изрядно вас проучил.
Эйкон засмеялся:
— Вот это поворот! Исповедник Древней Веры так же честен и прям, как моерский центурион.
— Я крестьянин. Я не пытаюсь называть простые вещи заумными именами. Я хочу только отомстить за смерть отца и брата и вернуться к простым крестьянским делам.
— Отомстить за смерть брата? Но я думал, он умер из-за болезни.
Ньял смутился и мысленно выругал себя. Он не собирался упоминать Брэндона, но ласковый голос на миг усыпил его бдительность.
— За смерть отца, я хотел сказать.
— Как интересно! — Эйкон улыбнулся, а Ньялу его улыбка напомнила волчий оскал. — Но в твоей жизни есть и более счастливые события, не так ли? Я слышал, ты скоро женишься?
Ньял замялся. Ему не хотелось говорить о Сине с этим человеком.
— Я дал клятву, — признал он. — Лорд Ландес объявит о моей помолвке с леди Синой из Фанстока на Совете Лордов. — Ньялу показалось, что за окном что-то зашуршало. Он обернулся, но никого не увидел.
— Ты не поверишь, но я хотел бы выпить за твое здоровье и пожелать долгих лет, мой дорогой лорд. — Эйкон улыбался, разливая вино.
Ньял не стал пить. Как он потом сказал Тиму, он вдруг не смог глотать. Почему-то ни с того ни с сего ему вдруг вспомнился серебряный кувшин Брэндона.
Меллорит все слышала. Она просто-таки застыла на выступе под окном, задыхаясь от слез. Ньял не будет принадлежать ей. Он женится на другой! Слепая ярость вспыхнула в душе девочки, и она представила Ньяла беспомощным, сжатым огромными когтистыми драконьими лапами. Он умолял ее о пощаде, взывал к ее милосердию, а она с презрением отвергала его. Немного успокоившись, Меллорит проползла по выступу до неровного наклонного камня, по которому можно было спуститься во двор.
Во дворе сенешаль — дородный мужчина, у которого была дочка, ровесница Меллорит, — улыбнулся ей.
— Осторожно, моя маленькая леди, не обдери коленки! — крикнул он девочке, а обращаясь к привратнику, добавил: — В этом возрасте они сами не знают, кем им хочется быть: дамами сердца или юными разбойницами.
Оба мужчины засмеялись.
Уши Меллорит вспыхнули. Она зашагала по двору, распугивая кур. Они все, все пожалеют об этом! На мгновение она представила замок сгоревшим, лежащим в руинах. Ньял лежал ничком, неподвижно, у ног ее нового героя — безликого рыцаря, одетого в белое, с длинным сверкающим мечом. Сенешаль трусливо съежился под гневным взглядом Меллорит. Куры пронзительно кудахтали, и Меллорит очнулась от своих грез.
В замок прибыли новые гости. Привратник бежал к воротам, мальчишка трусил за ним следом. Гвардейцы поправляли шлемы. Меллорит с интересом смотрела на вновь прибывших. Много замечательных демонов гордо ехали по мосту, словно армия победителей. Во главе их был старик верхом на пони, а рядом с ним — огромный, лохматый зверь, похожий на человека, верхом на огромном косматом единороге. Тусклые глаза единорога с недоверием таращились на все вокруг, а огромные, похожие на обрубки ноги громко бухали по мосту. Бревна моста прогибались под тяжестью зверя. Сзади ехали еще такие же здоровенные волосатые мужики, а замыкала шествие высокая темноволосая девушка-человек лишь немногим старше Меллорит.
— Слушайте все! — проорал сержант-гвардеец. — Отдать салют в честь наших гостей! Мастер Фаллон, Чародей Седьмой Ступени! Его величество Ур Логга, король великанов Гаркинского леса! Леди Сина из Фанстока, ученица чародея! Расступись!
Глава 15
Обитель Эйкона, темная и зловещая, вырастала на скалистом мысе у основания полуострова, известного под названием Волчий Клык. Удаленная от людских поселений, Обитель граничила с Гаркинским лесом с одной стороны и с яростным Северным морем — с другой. Замок из черного гранита и крепостной вал были построены еще во времена Китры, о чем свидетельствовали его величественные, устремленные в небо линии. В ту эпоху округу заселяли эльфы, и в замке долгое время располагалась процветающая эльфийская община. Неутомимое море век за веком подтачивало утесы, и наконец во время высокого прилива замок оказался отрезанным от материка. Однажды, во время торжества в честь королевы эльфов, утес треснул и часть крепостной стены рухнула в море. С тех пор в течение многих лет эльфийский замок стоял необитаемый.
После Гаркинской битвы вожди Пяти Племен решили поселить здесь эйкона Глиса и его Новую Веру. Перекрыли крышу, построили подъемный мост через прорезанное морем ущелье. Эйкон восстановил надворные постройки и воздвиг храм за крепостной стеной.
Шел мелкий дождь, но Сина еще за милю увидела Обитель, когда та замаячила между стволами деревьев, растущих вдоль грязной дороги. После невысоких строений Фанстока и подземных залов Урского Кургана замок, с горделивым высокомерием уходящий ввысь, потряс воображение Сины. Крепость возвышалась над скалами, потемневший от дождя гранит блестел, и замок казался черной трещиной на поверхности неба и моря.
Немного не доехав до Обители, процессия остановилась на короткий отдых. Почетная Великанская Стража спешилась и села тесным кружком, чтобы причесать друг у друга волосы огромными корявыми пальцами. Ур Логга торжественно переходил от великана к великану. Проурчав каждому из своих спутников слова ободрения, он принимал от каждого ритуальное расчесывание, которым у великанов принято подбадривать сородичей.
Сина слезла с единорога, на котором сидела за спиной у Бема Гриппона — главы Почетной Великанской Стражи. Отойдя в сторонку, она быстро скинула свой коричневый дорожный плащ и надела небесно-голубой балахон причастной к Магии. Потом она помогла Фаллону переодеться. А потом смотрела, как чародей распушает бороду, дабы она красиво лежала на груди. Затем отряд снова уселся на единорогов и поехал к Обители.
Чувства Сины от волнения обострились. Каждая волна четко выделялась в растревоженном дождем море. Величавая поступь единорога, запах сырой шерсти великана и вид огромного замка сливались в один восхитительный праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Ньял промолчал.
— Говорят, он победил меня, но на самом деле твой отец был моим учителем, не так ли, Тирл? — Эйкон засмеялся. — Да, было времечко! Ты слишком молод, чтобы помнить это. Но мы, старики, мы все были молодые тогда. Молодые и горячие, и каждый служил своему делу со всей страстью. — Он наклонился к Ньялу, глядя ему в глаза. — Твой отец был прекрасным человеком и великим миротворцем. Он остудил мой пыл, так что я больше не воинствующий миссионер. Я стал мирным пастырем. Я живу в мире с Другими. — Эйкон минуту помолчал. — Да, я очень огорчился, услышав о смерти твоего отца. Но ты мне, конечно, не веришь.
У Ньяла даже шея покраснела.
— Я верю, что вы рады смерти Телерхайда. Верю и в то, что он был великим человеком, который изрядно вас проучил.
Эйкон засмеялся:
— Вот это поворот! Исповедник Древней Веры так же честен и прям, как моерский центурион.
— Я крестьянин. Я не пытаюсь называть простые вещи заумными именами. Я хочу только отомстить за смерть отца и брата и вернуться к простым крестьянским делам.
— Отомстить за смерть брата? Но я думал, он умер из-за болезни.
Ньял смутился и мысленно выругал себя. Он не собирался упоминать Брэндона, но ласковый голос на миг усыпил его бдительность.
— За смерть отца, я хотел сказать.
— Как интересно! — Эйкон улыбнулся, а Ньялу его улыбка напомнила волчий оскал. — Но в твоей жизни есть и более счастливые события, не так ли? Я слышал, ты скоро женишься?
Ньял замялся. Ему не хотелось говорить о Сине с этим человеком.
— Я дал клятву, — признал он. — Лорд Ландес объявит о моей помолвке с леди Синой из Фанстока на Совете Лордов. — Ньялу показалось, что за окном что-то зашуршало. Он обернулся, но никого не увидел.
— Ты не поверишь, но я хотел бы выпить за твое здоровье и пожелать долгих лет, мой дорогой лорд. — Эйкон улыбался, разливая вино.
Ньял не стал пить. Как он потом сказал Тиму, он вдруг не смог глотать. Почему-то ни с того ни с сего ему вдруг вспомнился серебряный кувшин Брэндона.
Меллорит все слышала. Она просто-таки застыла на выступе под окном, задыхаясь от слез. Ньял не будет принадлежать ей. Он женится на другой! Слепая ярость вспыхнула в душе девочки, и она представила Ньяла беспомощным, сжатым огромными когтистыми драконьими лапами. Он умолял ее о пощаде, взывал к ее милосердию, а она с презрением отвергала его. Немного успокоившись, Меллорит проползла по выступу до неровного наклонного камня, по которому можно было спуститься во двор.
Во дворе сенешаль — дородный мужчина, у которого была дочка, ровесница Меллорит, — улыбнулся ей.
— Осторожно, моя маленькая леди, не обдери коленки! — крикнул он девочке, а обращаясь к привратнику, добавил: — В этом возрасте они сами не знают, кем им хочется быть: дамами сердца или юными разбойницами.
Оба мужчины засмеялись.
Уши Меллорит вспыхнули. Она зашагала по двору, распугивая кур. Они все, все пожалеют об этом! На мгновение она представила замок сгоревшим, лежащим в руинах. Ньял лежал ничком, неподвижно, у ног ее нового героя — безликого рыцаря, одетого в белое, с длинным сверкающим мечом. Сенешаль трусливо съежился под гневным взглядом Меллорит. Куры пронзительно кудахтали, и Меллорит очнулась от своих грез.
В замок прибыли новые гости. Привратник бежал к воротам, мальчишка трусил за ним следом. Гвардейцы поправляли шлемы. Меллорит с интересом смотрела на вновь прибывших. Много замечательных демонов гордо ехали по мосту, словно армия победителей. Во главе их был старик верхом на пони, а рядом с ним — огромный, лохматый зверь, похожий на человека, верхом на огромном косматом единороге. Тусклые глаза единорога с недоверием таращились на все вокруг, а огромные, похожие на обрубки ноги громко бухали по мосту. Бревна моста прогибались под тяжестью зверя. Сзади ехали еще такие же здоровенные волосатые мужики, а замыкала шествие высокая темноволосая девушка-человек лишь немногим старше Меллорит.
— Слушайте все! — проорал сержант-гвардеец. — Отдать салют в честь наших гостей! Мастер Фаллон, Чародей Седьмой Ступени! Его величество Ур Логга, король великанов Гаркинского леса! Леди Сина из Фанстока, ученица чародея! Расступись!
Глава 15
Обитель Эйкона, темная и зловещая, вырастала на скалистом мысе у основания полуострова, известного под названием Волчий Клык. Удаленная от людских поселений, Обитель граничила с Гаркинским лесом с одной стороны и с яростным Северным морем — с другой. Замок из черного гранита и крепостной вал были построены еще во времена Китры, о чем свидетельствовали его величественные, устремленные в небо линии. В ту эпоху округу заселяли эльфы, и в замке долгое время располагалась процветающая эльфийская община. Неутомимое море век за веком подтачивало утесы, и наконец во время высокого прилива замок оказался отрезанным от материка. Однажды, во время торжества в честь королевы эльфов, утес треснул и часть крепостной стены рухнула в море. С тех пор в течение многих лет эльфийский замок стоял необитаемый.
После Гаркинской битвы вожди Пяти Племен решили поселить здесь эйкона Глиса и его Новую Веру. Перекрыли крышу, построили подъемный мост через прорезанное морем ущелье. Эйкон восстановил надворные постройки и воздвиг храм за крепостной стеной.
Шел мелкий дождь, но Сина еще за милю увидела Обитель, когда та замаячила между стволами деревьев, растущих вдоль грязной дороги. После невысоких строений Фанстока и подземных залов Урского Кургана замок, с горделивым высокомерием уходящий ввысь, потряс воображение Сины. Крепость возвышалась над скалами, потемневший от дождя гранит блестел, и замок казался черной трещиной на поверхности неба и моря.
Немного не доехав до Обители, процессия остановилась на короткий отдых. Почетная Великанская Стража спешилась и села тесным кружком, чтобы причесать друг у друга волосы огромными корявыми пальцами. Ур Логга торжественно переходил от великана к великану. Проурчав каждому из своих спутников слова ободрения, он принимал от каждого ритуальное расчесывание, которым у великанов принято подбадривать сородичей.
Сина слезла с единорога, на котором сидела за спиной у Бема Гриппона — главы Почетной Великанской Стражи. Отойдя в сторонку, она быстро скинула свой коричневый дорожный плащ и надела небесно-голубой балахон причастной к Магии. Потом она помогла Фаллону переодеться. А потом смотрела, как чародей распушает бороду, дабы она красиво лежала на груди. Затем отряд снова уселся на единорогов и поехал к Обители.
Чувства Сины от волнения обострились. Каждая волна четко выделялась в растревоженном дождем море. Величавая поступь единорога, запах сырой шерсти великана и вид огромного замка сливались в один восхитительный праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103