— Он бросил мешочек на неубранную постель капитана и задул фонарь.
Каюта снова погрузилась во тьму. Двеллер шагнул к двери; всего за пару секунд его ноздри заполнила вонь каюты, больше не перекрываемая запахом горящего фитиля.
Матрос осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Джаг тоже выглянул, высунув голову пониже головы приятеля.
На верхней палубе по-прежнему находились лишь трое вахтенных.
Рейшо молча ступил на палубу. В одной руке он держал саблю, а другой махнул Джагу.
Подавив страх, тот потрусил за матросом. В этот момент на палубу упал свет фонаря из одного ведших на нижние палубы люков.
Двеллер застыл, в ужасе глядя на то, как из люка появляется высокая фигура в мантии. Не успел Джаг прийти в себя, как Рейшо опустил свою ручищу ему между лопатками и толкнул за ящик с песком, на счастье оказавшийся рядом и послуживший им укрытием.
Длинный и тощий как скелет незнакомец медлил, будто принюхиваясь. Мантия его была украшена таинственными знаками, которые светились внутренним огнем.
Человек! Джаг понял, что это был человек, и сжался еще сильнее. Люди и гоблины иногда торговали между собой, особенно когда последние находили что-то, чем не могли воспользоваться, а людям эти ненужные на первый взгляд вещи требовались; но чаще всего с ними общались разбойники и преступники. Даже воровство не могло заставить эти две расы сойтись по-настоящему.
И путешествовать с гоблинами из всех людей мог только волшебник, занимавшийся злой темной магией, за которую изгоняли из людских поселений. Темная магия была основана на крови, и для поддержания силы у тех, кто ее практикует, требовались жертвоприношения.
С отчаянно колотящимся сердцем двеллер смотрел на тощего волшебника, надеясь, что тот не заметит их с Рейшо. Маги, как правило, обладали хорошим обонянием и всегда прекрасно чувствовали все, что происходит вокруг них. В Хранилище Всех Известных Знаний Джаг видел, как подобные способности проявлял волшебник Краф, друг Великого магистра.
Мало что скрывалось от волшебников.
Но двеллер знал, что с магами было связано кое-что еще. Где они, там были и книги — если не написанные другими трактаты, так уж по крайней мере их собственные книги заклинаний. В таких фолиантах часто попадались вставки и отрывки из других книг.
Не каждый библиотекарь в Хранилище мог читать скопившиеся там за много лет магические книги: чтение их было тяжелым и опасным занятием. Великий магистр Фонарщик и некоторые библиотекари первого уровня рассказывали истории о тех, кто по ошибке начал читать такие книги, предварительно их не опознав. Так вот, несчастные эти сгорали, превращались в жаб или просто-напросто исчезали, и никто их больше никогда не видел. Были с чтением магических книг связаны и другие неприятные моменты, но во взбудораженном сознании Джага первым делом всплыли именно эти.
Волшебник медленно, будто еле-еле способен был передвигать ноги, двинулся в сторону стражников. Гоблины слегка отступили; было ясно, что они побаивались приближающегося старика.
Маг что-то произнес скрипучим голосом и посмотрел на гавань. Один из гоблинов ему ответил. Ветер теребил длинные волосы и бороду старика; о чем бы они с гоблином ни говорили, ему явно нравилось стоять на палубе.
Рейшо тронул приятеля за плечо.
От неожиданного прикосновения Джаг едва не взвизгнул. Он зажал рот обеими ладонями, чтобы не дать звуку вырваться, и посмотрел на еле видного во тьме матроса.
— Пошли, — прошептал тот, указывая, что им необходимо сделать.
Не убирая рук — он не слишком-то доверял своим нервам, — двеллер покачал головой. Отправляться на встречу с опасностью ему хотелось меньше всего на свете.
— Это волшебник. — Рейшо указал на старика. — А у волшебников всегда есть книги.
С этим Джаг спорить не мог.
— Тогда оставайся здесь. Крикни, если кто пойдет. — Матрос обернулся к другу. — Договорились?
Несмотря на то, что внутри у него все дрожало от страха, двеллер знал, что не мог отпустить Рейшо одного. Он ведь верно рассудил, что молодой матрос может и не узнать книгу, даже если ее увидит, и это все еще оставалось в силе.
Джаг заставил себя опустить руки.
— Я пойду с тобой.
— Тогда давай живее. — Рейшо снова повернулся к кормовой надстройке. — И шагай полегче, а то тут такое начнется, будто ты грехэмского огня бросил.
Сравнение, решил Джаг, было очень неуместное. Грехэмский огонь изобрели люди, раса, известная способностью подчинять своей воле ветер и воду и почти самоубийственной склонностью изобретать оружие. Эльфам и гномам хватало навыков и некоторого количества магического оружия, гоблины тащили к себе все, на что могли наложить руки, но люди прилагали усилия к изобретению арсенала, не менее опасного для них самих и их сородичей, чем для врагов. Грехэмский огонь был отличным тому примером.
Он предназначался для катапульт при осаде замков и укрепленных городов и состоял из смолы, серы, сала и щелока. Чтобы стрелять из катапульт, его слепляли в большие шары размером с кулак, и эти снаряды поджигали и метали в противников. Когда шары грехэмского огня приземлялись на здания, огонь распространялся повсюду.
Однако снаряды иногда выгорали слишком быстро, а использовать их было опасно — огонь повреждал катапульты, и они начинали промахиваться, часто попадая в стоявших рядом соратников. Часто воины, грузившие и поджигавшие снаряды, вымокали в горючей смеси и тоже вспыхивали.
Когда Джаг встал на ноги, Рейшо был уже на полпути к своей цели. Двеллер поспешил за своим другом, пригибаясь так сильно, что иногда задевал костяшками пальцев палубу корабля.
Старый маг продолжал смотреть на город, приткнувшийся в щелях скалистого берега, а трое гоблинов исподлобья поглядывали на него.
Рейшо спустился в проем, из которого появился волшебник. Джаг последовал за ним, с привычной легкостью нащупывая ногами ведущий вниз трап. После стольких дней в море, когда ему приходилось ползать в чреве «Ветрогона», он находил дорогу почти инстинктивно.
Большинство грузовых кораблей имело сходную планировку: количество вариантов удобного расположения всех помещений было ограничено.
Гоблинская шхуна не была исключением. Груз перевозили в основном в трюмах на нижней палубе, но не гнушались забивать им и все другие свободные места. Помещения для членов экипажа располагались на средней палубе: каюты офицеров и пассажиров, если таковые имелись, находились на корме, кубрики матросов и прислуги — ближе к носовой части. Зная это, матрос, не выпуская саблю из рук, уверенно направился в сторону кормы.
Двеллер пугливо двинулся за своим рослым другом. В правильности его решения он не сомневался: волшебник наверняка занимал каюту именно там, хотя Джаг и не представлял, как он мог терпеть вонь, от которой нигде нельзя было спастись на корабле гоблинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Каюта снова погрузилась во тьму. Двеллер шагнул к двери; всего за пару секунд его ноздри заполнила вонь каюты, больше не перекрываемая запахом горящего фитиля.
Матрос осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Джаг тоже выглянул, высунув голову пониже головы приятеля.
На верхней палубе по-прежнему находились лишь трое вахтенных.
Рейшо молча ступил на палубу. В одной руке он держал саблю, а другой махнул Джагу.
Подавив страх, тот потрусил за матросом. В этот момент на палубу упал свет фонаря из одного ведших на нижние палубы люков.
Двеллер застыл, в ужасе глядя на то, как из люка появляется высокая фигура в мантии. Не успел Джаг прийти в себя, как Рейшо опустил свою ручищу ему между лопатками и толкнул за ящик с песком, на счастье оказавшийся рядом и послуживший им укрытием.
Длинный и тощий как скелет незнакомец медлил, будто принюхиваясь. Мантия его была украшена таинственными знаками, которые светились внутренним огнем.
Человек! Джаг понял, что это был человек, и сжался еще сильнее. Люди и гоблины иногда торговали между собой, особенно когда последние находили что-то, чем не могли воспользоваться, а людям эти ненужные на первый взгляд вещи требовались; но чаще всего с ними общались разбойники и преступники. Даже воровство не могло заставить эти две расы сойтись по-настоящему.
И путешествовать с гоблинами из всех людей мог только волшебник, занимавшийся злой темной магией, за которую изгоняли из людских поселений. Темная магия была основана на крови, и для поддержания силы у тех, кто ее практикует, требовались жертвоприношения.
С отчаянно колотящимся сердцем двеллер смотрел на тощего волшебника, надеясь, что тот не заметит их с Рейшо. Маги, как правило, обладали хорошим обонянием и всегда прекрасно чувствовали все, что происходит вокруг них. В Хранилище Всех Известных Знаний Джаг видел, как подобные способности проявлял волшебник Краф, друг Великого магистра.
Мало что скрывалось от волшебников.
Но двеллер знал, что с магами было связано кое-что еще. Где они, там были и книги — если не написанные другими трактаты, так уж по крайней мере их собственные книги заклинаний. В таких фолиантах часто попадались вставки и отрывки из других книг.
Не каждый библиотекарь в Хранилище мог читать скопившиеся там за много лет магические книги: чтение их было тяжелым и опасным занятием. Великий магистр Фонарщик и некоторые библиотекари первого уровня рассказывали истории о тех, кто по ошибке начал читать такие книги, предварительно их не опознав. Так вот, несчастные эти сгорали, превращались в жаб или просто-напросто исчезали, и никто их больше никогда не видел. Были с чтением магических книг связаны и другие неприятные моменты, но во взбудораженном сознании Джага первым делом всплыли именно эти.
Волшебник медленно, будто еле-еле способен был передвигать ноги, двинулся в сторону стражников. Гоблины слегка отступили; было ясно, что они побаивались приближающегося старика.
Маг что-то произнес скрипучим голосом и посмотрел на гавань. Один из гоблинов ему ответил. Ветер теребил длинные волосы и бороду старика; о чем бы они с гоблином ни говорили, ему явно нравилось стоять на палубе.
Рейшо тронул приятеля за плечо.
От неожиданного прикосновения Джаг едва не взвизгнул. Он зажал рот обеими ладонями, чтобы не дать звуку вырваться, и посмотрел на еле видного во тьме матроса.
— Пошли, — прошептал тот, указывая, что им необходимо сделать.
Не убирая рук — он не слишком-то доверял своим нервам, — двеллер покачал головой. Отправляться на встречу с опасностью ему хотелось меньше всего на свете.
— Это волшебник. — Рейшо указал на старика. — А у волшебников всегда есть книги.
С этим Джаг спорить не мог.
— Тогда оставайся здесь. Крикни, если кто пойдет. — Матрос обернулся к другу. — Договорились?
Несмотря на то, что внутри у него все дрожало от страха, двеллер знал, что не мог отпустить Рейшо одного. Он ведь верно рассудил, что молодой матрос может и не узнать книгу, даже если ее увидит, и это все еще оставалось в силе.
Джаг заставил себя опустить руки.
— Я пойду с тобой.
— Тогда давай живее. — Рейшо снова повернулся к кормовой надстройке. — И шагай полегче, а то тут такое начнется, будто ты грехэмского огня бросил.
Сравнение, решил Джаг, было очень неуместное. Грехэмский огонь изобрели люди, раса, известная способностью подчинять своей воле ветер и воду и почти самоубийственной склонностью изобретать оружие. Эльфам и гномам хватало навыков и некоторого количества магического оружия, гоблины тащили к себе все, на что могли наложить руки, но люди прилагали усилия к изобретению арсенала, не менее опасного для них самих и их сородичей, чем для врагов. Грехэмский огонь был отличным тому примером.
Он предназначался для катапульт при осаде замков и укрепленных городов и состоял из смолы, серы, сала и щелока. Чтобы стрелять из катапульт, его слепляли в большие шары размером с кулак, и эти снаряды поджигали и метали в противников. Когда шары грехэмского огня приземлялись на здания, огонь распространялся повсюду.
Однако снаряды иногда выгорали слишком быстро, а использовать их было опасно — огонь повреждал катапульты, и они начинали промахиваться, часто попадая в стоявших рядом соратников. Часто воины, грузившие и поджигавшие снаряды, вымокали в горючей смеси и тоже вспыхивали.
Когда Джаг встал на ноги, Рейшо был уже на полпути к своей цели. Двеллер поспешил за своим другом, пригибаясь так сильно, что иногда задевал костяшками пальцев палубу корабля.
Старый маг продолжал смотреть на город, приткнувшийся в щелях скалистого берега, а трое гоблинов исподлобья поглядывали на него.
Рейшо спустился в проем, из которого появился волшебник. Джаг последовал за ним, с привычной легкостью нащупывая ногами ведущий вниз трап. После стольких дней в море, когда ему приходилось ползать в чреве «Ветрогона», он находил дорогу почти инстинктивно.
Большинство грузовых кораблей имело сходную планировку: количество вариантов удобного расположения всех помещений было ограничено.
Гоблинская шхуна не была исключением. Груз перевозили в основном в трюмах на нижней палубе, но не гнушались забивать им и все другие свободные места. Помещения для членов экипажа располагались на средней палубе: каюты офицеров и пассажиров, если таковые имелись, находились на корме, кубрики матросов и прислуги — ближе к носовой части. Зная это, матрос, не выпуская саблю из рук, уверенно направился в сторону кормы.
Двеллер пугливо двинулся за своим рослым другом. В правильности его решения он не сомневался: волшебник наверняка занимал каюту именно там, хотя Джаг и не представлял, как он мог терпеть вонь, от которой нигде нельзя было спастись на корабле гоблинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105