- Н-да, - изрек я через несколько мгновений. - Плохи дела на Ранчо, ежели пару эдаких разгильдяев объявили пригодными для оперативной работы и выпустили резвиться...
- Ты убил Джима, предатель гребаный!
- Что за галиматья? Какой еще предатель?
- Отрицаешь?
- Конечно. Только мне и отрицать незачем, ибо я держу взведенный револьвер, а ты - нет. И не меня послали по ваши головы, но вас, любезных, по мою. По душу собственного коллеги вашего. Кто после этого предатель?
- Болтовня! Мы все о тебе знаем, Хелм! Правая рука изменника Мака, знаменитый сверхчеловек, истребитель высочайшего класса... Тьфу! Мистер Мак оскорбился, решил, будто его недооценивают, задал деру к русским своим приятелям - и ты туда же лыжи навострил?
- Куда, старина? - улыбнулся я.
- В Лизаниэми! Только не представляю, на кой пес ты сдался русским. Рассказать Мак уже успел все, ничего нового ты не прибавишь; только и останется к стенке поставить да шлепнуть за прошлые грехи! Дурак ты, Хелм. И твой дружок, Джоэль, - осел безмозглый... Москва уже получила Мака, зачем вы им теперь? Да что ты ржешь, точно лошадь, у которой истерика началась?
- Послушай, - сказал я, обрывая смех, - Боден, крупнейшая военная база, расположен в несчастных шестидесяти милях от Лизаниэми, район охраняют, как зеницу ока! Неужели русские настолько безумны, чтобы высылать за нами вертолет в эти края? А ежели не дожидаться вертолета - что прикажешь делать в Лизаниэми? Абсурд, юноша! Или наркотический бред...
- А зачем же ты ломишься в Лизаниэми? - искренне удивился Линднер. - И если ты невиновен - зачем убил Джима? - Я с изумлением воззрился на собеседника.
- В Аризонской пустыне, должно быть, работают нынче невежды. Или чрезвычайно халатные субъекты. Посмотри, сынок. Я вдвое старше тебя. И ежели намереваешься достичь моего возраста, преклони слух. Запоминай. Преподаю основной, первейший закон профессии: коль скоро тебя выслеживает кто-то, вооруженный огнестрельным или холодным оружием, этот кто-то расценивается как "нечто", не имеющее дальнейшего касательства к роду человеческому и подлежащее уничтожению при малейшей открывшейся возможности. Раздави, пока не раздавили тебя. Доказательство этой теоремы я оплатил многократным пребыванием в больницах, но тебе отдаю бесценную истину даром.
- Это не оправдание.
- А я не оправдываюсь. Харлей перестал дышать, а я продолжаю; но Харлею хотелось, чтобы дела обстояли совсем наоборот. Какие же тут оправдания могут быть? Самозащита. И, между прочим, ты уже последовал бы в преисподнюю за приятелем своим, да требуется гонец, способный передать мистеру Беннетту некое устное послание.
- И думать забудь!
- Не забуду. Ибо, если откажешься, просто согну указательный палец, а глушители у нас отличные. Шито-крыто, и ни малейших следов убийцы... Слушай внимательно. Похоронную команду вы, разумеется, держали наготове, ради миссис Ватроуз и меня. Теперь они заберут одного мертвеца вместо ожидавшихся двоих, и спокойно, без шума, скроют от любопытной полиции. Ты же вылетишь назад, на берега Потомака. И передашь Беннетту буквально следующее...
Линднер облизнул губы.
- Полтора года назад, - сообщил я, - в Санта-Фе, штат Новая Мексика, допустили ужасную оплошность. Не застрелили Беннетта, словно пса бешеного, имея полную возможность и более нежели веские основания к этому. Но я не чересчур заносчив, охотно признаю свои ошибки и всегда готов загладить их. Скажи Беннетту, пускай почаще глядит в окно. В один прекрасный день он увидит на улице меня, и день этот будет последним в его мерзопакостной жизни. Правда, господину главнокомандующему доведется чуток обождать: я сперва завершу дела скандинавские. Но уж потом обещаю исправить давнее упущение коренным образом.
- Господи, помилуй, - ошеломленно сказал молодой агент. - О твоей наглости ходят легенды, но действительность гораздо красочней! Блефуешь?
- Сынок, - назидательно промолвил я, - ты не изучил меня, а Беннетт изучил. И не подумает, будто я просто сотрясаю воздух пустыми речами, не сомневайся. А поскольку тебе еще предстоит пожить на свете, задайся резонным вопросом: с какой это стати заботливый начальник выслал по следу матерого, клыкастого волчины, Эрика, двух беспомощных щенят? Почему не отрядил свору надежных и закаленных псов? Быть может, чепуху насчет измены никому в организации скормить не удалось, кроме вас, молокососов, а?
- Мистер Беннетт, - с жаром возразил парень, - просто не мог рассчитывать на людей, верно служивших предателю!
- Понимаю, понимаю... Он умеет убеждать, старина Беннетт. Импозантный, любезный субъект; римский профиль, повелительные манеры... И ежели эдакий диверсантиссимус говорит: я всецело верю тебе, полагаюсь на твою выучку, уповаю на преданность - как же тут не растаять сердечку, алчущему славных подвигов? Дурак ты, Линднер. Не обижайся, поумнеешь со временем. Ладно, давай руку и бывай здоров...
Я протянул агенту ладонь. Чушь голливудская: благородное прощание сдержанных противников. Парень глазам было не поверил, но тотчас же сообразил, что за дивную возможность получает. Ухватил мою руку и вознамерился провести очевидный, весьма неприятный прием - да только я к тому и готовился.
Маленький, заранее зажатый в левой руке шприц вонзился Линднеру в бедро, сквозь толстую материю брюк. Поршень сработал автоматически, брошенный вперед взведенной загодя пружиной.
- Не бойся, не умираешь, - уведомил я начинавшего оползать в кресле парня. - Проспишь четыре часа и проснешься лучше прежнего. Разумнее, во всяком случае... Приятных сновидений.
* * *
Астрид, само собою, не спала и, разумеется, вместо ночной сорочки была облачена в джинсы и джемпер.
- Я видела! - выпалила она, обливаясь потоками внезапно хлынувших слез. - Я вышла вослед, решила: вдруг не управится, вдруг ему помощь потребуется! Помощь! Накинулся, точно зверь, сзади, у бедняги даже защищаться возможности не было! Бросился со спины и хладнокровно задушил!
Старый добрый вопрос о сторонах света. Никогда не мог уяснить, какая разница человеку, стоящему лицом к северу: прикончат его со стороны северной или южной? Однако из этого неизменно делают вопрос чести.
- Слушать надо внимательно, - сказал я. - Ведь честно уведомил: я отнюдь не воплощенное благородство. Она же никак не хотела верить. Любое сходство между мной и странствующим рыцарем - чистая и непредвиденная случайность. Прекрати молоть языком и принимайся конечностями шевелить. Пакуй саквояж. По счету уплачено заранее, выехать можно в любую минуту.
- Не понимаю...
- Фу ты, ну ты! Можешь умыться на дорогу, но это не обязательное условие. Мы уносим ноги. В Швецию.
Глава 10
Я свернул на узенькую проселочную дорогу, усеянную лужами, оставшимися после недавнего мокрого снегопада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56