— Я вас не сразу узнал. Я привык видеть вас в форме, — ответил Петр, тоже вставая и удивляясь про себя, что майор его знает.
Нначи словно прочел его мысли:
— Не удивляйтесь. Кто же в Гвиании не знает героя операции «Хамелеон»?
— Но зато уж вся Гвиания знает человека, кто силами своего батальона пытался поддержать Патриса Лумумбу, — в тон майору ответил Петр.
— Это был мой долг. К сожалению, в Конго было все гораздо сложнее, чем мне казалось, — сухо сказал Нначи.
Они медленно шли вдоль берега, разговаривали так, будто ничего не произошло. И Петр понял, что майор чувствует себя неловко — точно так же, как и он, Петр. Да, этот блестящий офицер гвианийской армии, прославившийся тем, что, командуя батальоном ООН в Конго, требовал решительных действий в поддержку Патриса Лумумбы, никогда не бывал в подобных ситуациях.
Они подошли к месту стоянки автомашин, и майор потрогал ручку дверцы старенького «фиата»: она была заперта.
Нначи облегченно вздохнул, и Петр не выдержал:
— Думаете, они похозяйничали и здесь?
Он подчеркнул слово «они», словно ему было известно нечто большее, чем то, что он сам видел на пляже.
Майор резко вскинул голову, губы его плотно сжались. Но он сейчас же улыбнулся:
— Во всяком случае, именно из-за них вы не получите медаль за спасение утопающего. Ни вы, ни я и, уж конечно, ни они — никто не скажет об этом властям.
В последней фразе было предупреждение — мягкое, но решительное, и Петр понимающе кивнул.
Нначи сел в свой «фиат» и тронул было машину с места.
— Бай-бай, — вслед ему поднял руку Петр.
— Бай, — улыбнулся Нначи и вдруг остановил «фиат», на мгновение задумался, открыл дверцу, подошел к Петру, решительно сунул руку в карман, вытащил оттуда и молча протянул ему маленький значок: золотой лев поднялся на задние лапы.
— Может быть, вам это очень скоро пригодится. Кто знает? Ведь вы, журналисты, порой оказываетесь в таких переделках, что…
Петр отвел руки Нначи.
— Спасибо. Я нырял не за золотом.
Лицо майора стало жестким. Он отвернулся и пошел к машине.
— Бай-бай, — сухо сказал он уже из кабины.
— Бай! — ответил ему Петр.
И в этот момент потрепанное желто-зеленое такси, минуту назад свернувшее с асфальта автомобильной дороги и пылившее по пляжу в их направлении, остановилось рядом с «фиатом» Нначи. Из машины поспешно вышел африканец в ладном светло-сером костюме с красным галстуком «бабочкой» и элегантной тростью.
— Извините, господин майор, я чуть не опоздал!
— Зато вам, дорогой Нагахан, не пришлось купаться, как нам с мистером Николаевым, — улыбнулся майор.
Нагахан метнул в Петра такой взгляд, что тому на мгновение стало не по себе.
— Что случилось?
В его голосе был испуг.
…И вот теперь, много недель спустя, этот значок все же оказался на груди Петра.
ГЛАВА II

1
А между тем еще вчера вечером, когда они въезжали в Каруну, Петр даже и не предполагал, что увидит когда-нибудь этот значок опять.
Вечерело. Они ехали по затихшей, спокойной саванне, и Жак, бывший здесь много раз, то и дело указывал куда-нибудь в сторону от дороги:
— Там, милях в двадцати, большая деревня. Я покупал там шкуры. Бывало, жители строили дорогу для грузовиков ровно на один раз. Только чтобы вывезти груз. И саванна опять проглатывала ее. А вот в стороне, милях в пятидесяти, — деревня, во главе которой стоит женщина…
Жак застенчиво улыбнулся.
— Когда-то я бывал там частенько. Там живет моя девушка. Королевской крови. Иногда она приезжала ко мне в Луис. А недавно написала — выходит замуж. Я послал ей денег.
Перед самой Каруной пришлось остановиться. Колонна зеленых армейских грузовиков сползла с асфальта на пыльную, сухую землю саванны. Солдаты соскакивали с машин, на ходу рассыпались в цепи. Они бежали в сторону одинокого здания с радиомачтой.
Жак пристально наблюдал за всем этим. Лицо его напряглось.
— Маневры? — спросил Петр. — Играют в войну.
Жак натянуто улыбнулся.
— Засада на местных девочек!
В Каруну они въехали уже в сумерках.
— В «Сентрале» номер стоит до девяти фунтов в сутки. Пусть там живут американцы, у них денег много, — серьезно заметил Жак. — Мне это не по карману. Да и вам, вероятно, тоже. Ничего, при отеле есть домик фирмы, где я работал. Если он пуст, попробую вас там устроить. А сам переночую в одном месте, у друзей.
Петр промолчал. В конце концов, в «Сентрале» есть номера и подешевле — он знал это хорошо, потому что останавливался в этом отеле пять лет назад.
Пять лет! Как летит время! Петру стало чуть грустно. Пять лет назад он приехал сюда восторженным, безумно влюбленным в Африку мальчишкой с душой, доверчиво распахнутой для всех и для всего. Он был тогда не один. У него были друзья — Роберт Рекорд, австралиец, его коллега по Луисскому университету, художница Элинор Карлисл, Стив Коладе, лидер левой профсоюзной молодежи. В Луисе его ждал профессор Нортон, его научный руководитель.
Незадолго до этого страна получила независимость, в ней все кипело, клокотало. Профсоюзы набирали силу. И, пытаясь, вернуть себе потерянные позиции, колонизаторы пошли на провокацию.
Им нужен был «красный заговор», чтобы разделить профсоюзы, бросить в тюрьмы рабочих-руководителей, запугать правительство молодой республики «коммунистической опасностью».
Как кстати пришелся им тогда приезд в страну молодого советского ученого Петра Николаева! Операция «Хамелеон» — так был закодирован план резидента британской разведки полковника Роджерса, простой и надежный. Полковник, казалось, учел все, все продумал, все рассчитал. И все же операция «Хамелеон» провалилась — слишком много друзей оказалось в Гвиании у этого парня из Советского Союза.
Многое изменилось с тех пор.
Умер профессор Нортон — прямо на пляже, ремонтируя свою любимую лодку. Элинор уехала в Лондон на несколько дней и осталась в Англии. Следом подался Роберт Рекорд.
Потом несколько раз из глухого английского городка приходили в Институт истории открытки — Элинор и Роберт поздравляли Петра с Новым годом. Петр отвечал на поздравления, но так и не решился задать вопрос — нашли ли они наконец счастье, в поисках которого в свое время приехали в Гвианию, а затем уехали из нее?
Жак петлял по переулкам, выбирая путь к «Сентралу» покороче.
— Гвианийский Сен-Жермен! Центр феодальной аристократии, — презрительно говорил он, когда машина медленно ползла по ухабистому, неасфальтированному и темному переулку и вдруг за очередным поворотом оказывалась перед массивными глиняными стенами, покрытыми белыми и коричнево-красными узорами и залитыми светом мощных прожекторов.
По углам плоских крыш, выступавших из-за стен, торчали острые зубцы — в традициях местной архитектуры. Около наглухо запертых ворот сидели мрачные полицейские в красных фесках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61