Это тоже гипотеза, но такая гипотеза, поддержанная практикой даосского совершенствования в выплавлении, очень перспективна с точки зрения того, чтобы из нее выросла новая цельная теоретическая система.
Пройдя цельную, строгую и методичную систему совершенствования в выплавлении, Ван Липин уже поднялся до уровня чувствования и мышления, обычным людям не доступного. Придя в какое-нибудь новое место, обычный человек может сделать некоторые поверхностные наблюдения, максимум, этот могут быть обычные научные данные об экологии окружающей среды, о климате, об источниках воды, о полезных ископаемых, с помощью которых определяют, пригодно ли данное место для проживания человека, для его работы, учебы, увеселения, строительства домов, устройства заводов, бурения колодцев, добычи руд и т.д. и т.п.. А Ван Липин шел слоем глубже. Чтобы определить влияние места на человека и его деятельность, он использовал тончайшие факторы, ощущение того, что «над ним на небе и под ним под землей» , только после этого принималось решение, благоприятно место или нет. В этом и состоит разница между поднявшимся на уровень «Небо-земля-человек» и тем, кто остается в слое «человека-событий-вещей».
Вскоре после того как Учителя и ученик завершили посыл, небо начало светлеть, бледная заря постепенно окрашивала вершины дальних гор и верхушки близлежащих деревьев. Прекрасны и спокойны были горы, на вершине не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Глядя на них, Человек Беспредельного Дао вспомнил стихи сунского поэта Цинь Гуаня.
Злой ветер всю ночь
Перемешивал черную тьму.
Он улегся к утру,
И стеною посыпался снег.
Вспоминаю, как встретил
На Ясности Полной пределе
Человека в лучах пустоты,
Что читал «Желтый Двор».?
Солнце еще не встало, когда путники взошли на центральный пик Яшмовой Девы и снова принялись медитировать, ощущая на себе малейшие метаморфозы окружающих их четырех пиков.
Сосредоточившись, Ван Липин снова услышал дыхание гор, ощутил их незаметную дрожь. Вокруг царил покой, но в то же время все безмолвно и безостановочно обращалось. Небо и земля связаны так тесно, человек и горы так проникают друг друга, в полной тишине все в космосе ведет свой таинственный обмен, безмолвный диалог, здесь рождаются одновременно прекрасное и безобразное, вместе вырастают доброе и злое. Ван Липин ощущает это, схватывает это, осваивает это, в этой тишине он должен увидеть переворачивающие Небо и сокрушающие землю перемены.
Он увидел на окружающих пиках тонкую дымку, медленно плывущую и поднимающуюся, а может быть, то были облака или светлое горное ци. Когда это горное ци появилось, оно было чистым и прозрачным и усиливало ощущение чистоты и прохлады воздуха. Поднимаясь, оно затуманивалось, темнело и уплотнялось, а когда оторвалось от вершин, в нем вдруг появились темно-красные и светло-лиловые оттенки. Воздух был недвижен, а дымка над вершинами дрожала, сжималась, свертывалась, вытягивалась, закручивалась и принимала тысячи разных очертаний.
Ван Липин почувствовал, что и в сердце у него появилась легкая щемящая дрожь.
Человек Беспредельного Дао тоже это наблюдал. Меж бровей его легло облако печали.
«Четыре Образа не совмещаются, горное ци не дает счастливого предзнаменования, Поднебесная в раздоре и смуте, в такое время трудно найти ясность и покой». Такое объяснение дал Человек Дао Чистой Пустоты.
«Понял?» спросил Ван Липина Человек Дао Чистого Покоя. Тот кивнул головой, слова Учителя были ему понятны.
Звук свистка разорвал ясную тишину – отдуваясь белым паром, у подножия горы проходил поезд. Хуашаньская ночь завершилась.
На восточном краю неба появились красные лучи. было уже совсем светло. Без конца и края клубилось море облаков, из-за их края выкатился диск солнца, поражая своей торжественной красотой. Внизу перед ними лежал старинный горный проход Тунгуань. Бесконечная Хуанхэ поворачивала здесь на восток. Даже Хуанхэ не могла унести с собой страдания этого мира. И по-прежнему стояла рядом с ней повидавшая на своем веку столько горестей застава Тунгуань.
Перед лицом этих гор и рек у Человека Беспредельного Дао, созерцавшего ветер вчерашней ночи и ци сегодняшнего утра и опечаленного слепотой человеческого мира, вырвались из груди древние стихи:
Горные пики в строю,
Гневом потоки бурлят,
Вьется меж них дорога,
Дорога на Тунгуань.
Взор обратишь на запад,
К столице – и мысли мятутся,
Были дворцы Цинь и Хань,
Ныне остался лишь прах,
Народ же как был в беде,
В такой же беде и ныне.
Стихи отзвучали и путники двинулись вниз.
Они двигались на запад вдоль северных склонов хребта Циньлин, шли горными тропами, обходя стороной шумные города, но в горные деревушки временами заглядывали. Деревенские жители были просты и радушны, здесь сохранялись обычаи древности.
Человек Беспредельного Дао, снова оказавшийся в этих местах, невольно уносился мыслями к тому, как некогда здесь совершенствовались в Дао патриархи, и читал стихи из «Сборника реки Паньси» патриарха Цю.
Через несколько дней они подошли к горе Чжуннаньшань.
Эту гору, один из главных пиков хребта Циньлин, называют еще Наньшань и Дифэйшань, древнее же ее название Тайи (Дух Неба), здесь находится одно из даосских обетованных мест. В романе «Путешествие не Запад» говорится, что эта гора – остаток, выброшенный за ворота, она оканчивается горным проходом, поэтому называется Конец Юга (Чжуннань). Здесь находятся такие достопримечательности как Южный пик, Пещера Метаморфозы Металла (Цзинь Хуа), пещера Яшмового источника (Юй Цюань), утесы Солнца и Луны. Здесь совершенствовались в Дао Чжун Лицзы, Люй Дунбинь, Лю Хайчань и Ван Чунъян. У великого танского поэта Ван Вэя есть стихотворение «Горы Чжуннаньшань»:
Гребень Тайи –
Небесной столицы сосед,
К самому морю
Тянется горный хребет.
Белые тучи –
Взгляни – затмевают свет.
Сизый туман –
Вглядись – и вот его нет.
Главный отрог
Разделил уезды, края,
В каждом ущелье
Всегда погода своя.
Ежели вам
В горах потребен ночлег,-
Через поток
Голос подаст дровосек.?
Если от Наньшаня двигаться дальше на запад, придешь в Лоугуань (Терем Созерца ния) уезда Чжоучжи, знаменитое и достопамятное для даосизма место. В «Легенде о Тереме Созерцания» («Лоу гуань бэнь ци чуань») говорится: «Лоугуань – древнее жилище, где некогда при чжоуском Ли-ване обитал дафу Гуаньлин Ин. Он сделал травяной шалаш, откуда созерцал звезды и наблюдал ци, поэтому место называется Теремом Созерцания». Это самый ранний даосский монастырь, который на протяжении истории много раз перестраивался.
В «Исторических записках» говорится:
Лао-цзы совершенствовался в Дао и Дэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110