Ну, нет. Я не выйду. Сократ делал мне знаки из темноты снова и снова. Покорившись судьбе, я вышел наружу.
Осторожно я приблизился к нему. Он сказал: «Послушай, ты чувствуешь это?»
«Что?»
«Почувствуй!»
Прямо в эту секунду, дождь прекратился, и, казалось, ветер сменил направление. Странно. Ветер был теплым. «Ветер?»
«Да, ветер. Он переменился. Сейчас, это означает поворотный момент для тебя. Ты, наверное, не понял этого. Да и я, похоже, тоже. Но сегодня для тебя — критическая точка во времени. Ты ушел, но ты вернулся. И теперь ветры меняются». Мгновение он смотрел на меня, потом широкими шагами направился обратно в офис.
Я последовал за ним внутрь и сел на знакомый диван. Сократ был совершенно неподвижен на своем мягком коричневом стуле, его взгляд сверлил меня насквозь. Голосом, достаточно громким, однако, одновременно достаточно успокаивающим, он объявил: «Сейчас, я должен сделать одну вещь. Не бойся».
Он поднялся. «Сократ, ты меня до чертиков пугаешь!», — сердито запинаясь, я отодвинулся вглубь дивана, а он приближался ко мне, как тигр перед прыжком.
Он бросил взгляд за окна, проверяя возможные помехи, потом опустился передо мной на колени и тихо произнес: «Дэн, помнишь, я говорил, что нам придется вместе работать над изменением твоего ума, прежде чем ты сможешь увидеть путь воина?»
«Да, но я не думаю…»
«Не бойся» — повторил он. «Конфуций сказал, — улыбнулся он, — «Только настоящие мудрецы и невежды не колеблются» . Произнеся эти слова, он протянул руки и прижал их осторожно, но крепко к моим вискам.
Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг неожиданно, я ощутил нарастающее давление внутри головы. В ушах загудело, затем раздался звук морского прибоя, потом зазвонили колокола. Моя голова была готова взорваться. Вот тогда, я увидел свет, и мой ум взорвался его яркостью. Что-то во мне погибало, я знал это наверняка, а что-то новое рождалось! Потом свет заполнил все.
Я пришел в себя лежа на спине, на диване. Сократ предлагал мне чашку чая, мягко потряхивая меня за плечо.
«Что со мной было?»
«Давай просто скажем, что я манипулировал твоими энергиями и открыл несколько новых центров. Фейерверк — это просто восторг твоего мозга в энергетической ванне. Результатом стало освобождение от твоей пожизненной иллюзии знания. Боюсь, с этого момента, обычные знания уже не будут удовлетворять тебя».
«Не понимаю».
«Скоро поймешь», — сказал он без улыбки.
Я очень устал. Мы молча потягивали чай. Затем, извинившись, я поднялся, натянул свитер, и, будто во сне, пошел домой.
На следующий день было полно занятий и профессоров, бубнящих слова, которые не имели значения и смысла для меня. На лекции по истории, Уотсон говорил о том, какое влияние на ход мировой войны оказали политические инстинкты Черчилля. Я прекратил конспектировать. Я был слишком занят, впитывая цвета и текстуры комнаты, чувствуя энергии окружающих меня людей. Звуки голосов моих профессоров были куда интересней слов и передаваемых ими смыслов. Сократ, что ты сделал со мной? Теперь мне ни за что не сдать экзаменов.
Я услыхал знакомый голос, выходя из аудитории и любуясь затейливым рисунком на коврового покрытия.
«Привет, Дэнни! Давненько не видала тебя. Я звоню каждый вечер, но тебя нет дома. Где ты прячешься?»
«А, привет Сьюзи. Рад встрече. Я…учился». Ее слова танцевали по воздуху. Я едва мог понять их, но я мог чувствовать то, что она испытывает — обиду и немного ревности. Хотя ее лицо светилось как обычно.
«Хотелось бы еще поболтать с тобой, Сьюзи, но я тороплюсь в зал».
«Ах да, я забыла». Я почувствовал ее разочарование. «Ну что же, — сказала она, — надеюсь, скоро увидимся?»
«Обязательно».
«Эй, — сказала она, — Уотсон прочитал замечательную лекцию! Я с удовольствием слушала о жизни Черчилля. Интересно, правда?»
«Да. Хорошая лекция».
«Пока-пока, Дэнни»
«Пока». Повернувшись, я вспомнил слова Сока о моих «шаблонах стыдливости и страха». Может быть, он был прав. Я, в самом деле, неловко чувствую себя на людях — никогда не уверен в том, что мне ответить.
В тот вечер, в гимнастическом зале, я точно знал что делать. Открыв вентиль своей энергии на полную мощность, я ожил. Я играл, раскачивался, прыгал; я был клоуном, магом, шимпанзе. Вообще, это был один из моих лучших дней. Мой ум был настолько прозрачен, что я точно знал, как сделать то, что я хотел. Мое тело было расслабленным, податливым, быстрым и легким. Упражняясь, я изобрел обратное в полтора оборота сальто с поздним полуоборотом и с выходом на вращение; с верхней перекладины, я совершил соскок с вращением по трем осям, — оба движения были впервые сделаны в Соединенных Штатах.
Несколько дней спустя, команда полетела на Региональный Чемпионат. Мы его выиграли и вернулись обратно. Это был почти сон, состоящий из фанфар, движения и славы, но мне никак не удавалось отделаться от беспокойств, которые донимали меня.
Я вспоминал события, происходившие с момента переживания недавней ночью взрыва Света. Как и предсказывал Сок, что-то определенно произошло, но меня это больше пугало, чем нравилось. Возможно, Сократ был не тем, за кого он себя выдавал; возможно, он гораздо умнее или даже порочнее, чем я мог подозревать.
Эти мысли исчезли, как только я переступил порог тепло освещенного офиса и увидел его светящиеся глаза и улыбку. Не успел я присесть, как Сократ сказал: «Ты готов отправиться в путешествие?»
«В путешествие?» — повторил я.
«Да, в поездку, странствование, временное отсутствие, отпуск, словом в приключение».
«Нет уж, спасибо. Я одет неподходяще».
«Чепуха! — крикнул он так громко, что мы оба принялись оглядываться, не услыхал ли это кто-нибудь из прохожих. „Тссс!!! — громко зашептал он, — Тише! А то всех перебудишь“.
Пользуясь его добрым настроем, я стал выкладывать: «Сократ, в моей жизни больше нет смысла. Ничего не работает, за исключением гимнастического зала. Разве ты не должен улучшить мою жизнь? Я то думал, что настоящий учитель должен делать это».
Он начал говорить, но я перебил его.
«И еще одно. Я всегда верил, что мы сами должны находить свои пути в жизни. Никто никого не должен учить, как жить».
Сократ хлопнул себя ладонью по лбу, потом воздел глаза к небу в смирении. «Я — часть твоей жизни, тупица. Я не крал тебя из колыбели и не запирал здесь насильно. Ты можешь удалиться, когда захочешь». Он подошел к двери и распахнул ее.
В тот самый момент, к заправке подкатил черный лимузин, и Сок, жеманничая, произнес с английским акцентом: «Ваша машина подана, сэ-эр». Сбитый с толку, я подумал, что мы отправляемся в то самое путешествие на этом лимузине. Почему бы и нет? Итак, ничего не подозревая, я направился прямиком к лимузину и стал влезать на заднее сидение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61