То, что ты видел во сне, является наиболее вероятным будущим — тем, куда ты направлялся, не повстречай ты меня».
«Ты хочешь сказать, что если бы в ту ночь, я прошел мимо заправки, то этот сон и был бы моим будущим?»
«Очень вероятно. И сейчас, кстати, тоже. Но ты можешь делать выборы и менять свои настоящие обстоятельства. Ты можешь менять свое будущее».
Сократ приготовил немного чая и неслышно поставил мою кружку рядом со мной. Его движения были полны осознанной грации.
«Сок, — сказал я, — Я не знаю, что с этим делать. Моя жизнь в эти несколько последних месяцев похожа на невероятный роман, ты понимаешь, о чем я говорю. Иногда, мне очень хочется вернуться назад к обычной жизни. Все эти секреты, сны и путешествия тяжело мне даются».
Сократ глубоко вздохнул; сейчас будет сказано, что-то особенно важное.
«Дэн, я буду повышать требования к тебе, по мере твоей готовности. Я гарантирую тебе, что ты захочешь оставить ту жизнь, которую ты знаешь и выбрать более привлекательные перспективы, более приятные, более „нормальные“. Сейчас, однако, возврат был бы большей ошибкой, чем ты можешь себе представить».
«Но я действительно вижу ценность того, что ты мне показываешь».
«Может и так, хотя, у тебя, по-прежнему, остается громадная способность дурачить самого себя. Вот почему, тебе нужно было увидеть сон своей жизни. Вспоминай о нем, когда у тебя возникнут соблазны свернуть с пути в погоне за своими иллюзиями».
«Не беспокойся обо мне, Сократ. Я справлюсь».
Если бы я мог знать, что меня ожидало впереди, я бы помалкивал.
2. Паутина Иллюзий
Мартовские ветры утихали. Весеннее цветение повсюду распространяло свое благоухание, проникающее даже в душевую, где я смывал пот и усталость после хорошей тренировки.
Я быстро оделся и сбежал вниз по задней лестнице комплекса «Хармон Джим», и увидел, как последние лучи Солнца окрашивали небо над Полем Эдвардса в оранжевый цвет. Прохладный воздух бодрил меня. Расслабленный и умиротворенный, я не торопясь, шел к центру города, чтобы подкрепиться чизбургером по пути в кинотеатр. Сегодня там демонстрировался замечательный фильм, Великий Побег, об Английских и Американских военнопленных, осмелившихся на побег.
Когда фильм закончился, я трусцой пробежался вверх по Университет Авеню, направляясь к кампусу и, миновав Шаттак, свернул влево и оказался на заправке почти сразу после прихода Сократа. Вечер выдался напряженным, и я помогал ему до полуночи. Мы вошли в офис, вымыли руки, после чего он удивил меня китайским ужином и новой фазой обучения.
Все началась, когда я принялся рассказывать о Великом Побеге.
«Похоже, это замечательный фильм, — сказал он, распаковывая, принесенный им с собой, пакет с овощами, — а также очень подходящий».
«Как так?»
«Вот так. Дэн, тебе также нужно совершить побег. Ты заложник своих иллюзий — относительно себя и окружающего мира. Чтобы освободиться, тебе потребуется больше мужества и силы, чем любому киногерою».
Я настолько хорошо чувствовал себя той ночью, что не воспринимал слова Сока всерьез.
«Я не ощущал себя заключенным, кроме того эпизода, когда ты привязал меня к стулу».
Он начал мыть овощи. Сквозь шум воды, он продолжал говорить: «Ты не видишь своей тюрьмы потому, что ее решетки невидимы. Часть моей задачи состоит в том, чтобы указать тебе на твои затруднения и, я надеюсь, это станет самым большим разочарованием в твоей жизни (disillusioning experience).
«Что ж, спасибо, друг», — сказал я, шокированный его злым умыслом.
«Ты не понял, — он ткнул в меня репой, затем стал нарезать ее в миску, — „Разочарование (крушение иллюзий) — это величайший дар, который я могу дать тебе. Однако, учитывая твою привязанность к иллюзиям, ты считаешь этот термин негативным. Ты выражаешь соболезнование другу фразой: „Каким же разочарованием это стало для тебя!“, вместо того, чтобы поздравить его. Слово „разочарование“ (disillusion) буквально означает «освобождение от чар (иллюзий)“. Но ты хватаешься за свои иллюзии.
«Докажи», — я бросил ему вызов.
«Доказательство в том, Дэн», — сказал он, отбрасывая в сторону тофу, которую он нарезал дольками, — «что ты страдаешь; ты не получаешь фундаментального удовольствия от своей жизни. Твои развлечения, твои любовные интрижки и, даже, твои занятия гимнастикой есть лишь временные средства, отвлекающие тебя от чувства подспудного страха».
«Минуточку, Сок, — раздосадовался я, — ты, что же хочешь сказать, что гимнастика и секс это плохо?»
«Не обязательно. Однако для тебя они являются пагубными пристрастиями, а не истинными радостями. Ты используешь их для того, чтобы отвлечься от того, что тебе действительно нужно сделать: освободиться».
«Извини, Сократ, это не доказательство».
«Да, это — доказательство, и в нем легко убедиться, хотя ты этого еще не понимаешь. Ты, Дэн, в процессе своей стандартной охоты за достижениями и развлечениями, уклоняешься от основного источника своих страданий».
«Это ты так думаешь!» — резко запротестовал я, не в силах скрыть агрессию в голосе.
«Это не то, что тебе хотелось услышать, правда?»
«Да уж. Это интересная теория, но я не думаю, что она применима ко мне, и все. Как насчет того, чтобы сказать мне что-нибудь более ободряющее».
«Пожалуйста, — сказал он, снова принимаясь за свои овощи, — Истина заключается в том, Дэн, что твоя жизнь движется чудесно, и у тебя нет настоящей причины для страданий. Я тебе не нужен. Ты уже воин. Как тебе это?»
«Лучше!» — мое настроение немедленно улучшилось. Но я знал, что это не надолго. «Возможно, истина лежит где-то посередине, как ты думаешь?»
Не отрывая взгляда от овощей, Сократ произнес: «С моей точки зрения, это твое „посередине“ просто — ад».
Защищаясь, я спросил: «Скажи, дело в том, что это я такой слабоумный или ты, вообще, специализируешься на духовно неполноценных?».
«Можно и так сказать, — улыбнулся он, налив кунжутного масла в котелок и поставив его на электроплиту, — почти у всего человечества одно и тоже препятствие, что и у тебя».
«Что это за препятствие?»
«Я думал, что уже объяснил это, — сказал он терпеливо, — Если вы не получаете того, что хотите, вы страдаете. Если вы получаете то, чего не хотите, вы страдаете. И даже если вы получаете в точности то, чего вы хотите, вы, все равно, страдаете, потому что вы не можете удержать это навечно. Ваш „УМ“ — ваша препятствие. Он хочет быть свободным от перемен, свободным от боли, свободным от обязательств жизни и смерти. Но перемены — это закон, и никакое количество притворства не изменит эту реалию».
«Сократ, ты умеешь наводить тоску, ты знаешь это? У меня уже и аппетита-то нет. Если жизнь это только страдания, тогда зачем она вообще?»
«Жизнь — это не страдание. Это просто ты страдаешь ее, вместо того, чтобы жить и радоваться ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
«Ты хочешь сказать, что если бы в ту ночь, я прошел мимо заправки, то этот сон и был бы моим будущим?»
«Очень вероятно. И сейчас, кстати, тоже. Но ты можешь делать выборы и менять свои настоящие обстоятельства. Ты можешь менять свое будущее».
Сократ приготовил немного чая и неслышно поставил мою кружку рядом со мной. Его движения были полны осознанной грации.
«Сок, — сказал я, — Я не знаю, что с этим делать. Моя жизнь в эти несколько последних месяцев похожа на невероятный роман, ты понимаешь, о чем я говорю. Иногда, мне очень хочется вернуться назад к обычной жизни. Все эти секреты, сны и путешествия тяжело мне даются».
Сократ глубоко вздохнул; сейчас будет сказано, что-то особенно важное.
«Дэн, я буду повышать требования к тебе, по мере твоей готовности. Я гарантирую тебе, что ты захочешь оставить ту жизнь, которую ты знаешь и выбрать более привлекательные перспективы, более приятные, более „нормальные“. Сейчас, однако, возврат был бы большей ошибкой, чем ты можешь себе представить».
«Но я действительно вижу ценность того, что ты мне показываешь».
«Может и так, хотя, у тебя, по-прежнему, остается громадная способность дурачить самого себя. Вот почему, тебе нужно было увидеть сон своей жизни. Вспоминай о нем, когда у тебя возникнут соблазны свернуть с пути в погоне за своими иллюзиями».
«Не беспокойся обо мне, Сократ. Я справлюсь».
Если бы я мог знать, что меня ожидало впереди, я бы помалкивал.
2. Паутина Иллюзий
Мартовские ветры утихали. Весеннее цветение повсюду распространяло свое благоухание, проникающее даже в душевую, где я смывал пот и усталость после хорошей тренировки.
Я быстро оделся и сбежал вниз по задней лестнице комплекса «Хармон Джим», и увидел, как последние лучи Солнца окрашивали небо над Полем Эдвардса в оранжевый цвет. Прохладный воздух бодрил меня. Расслабленный и умиротворенный, я не торопясь, шел к центру города, чтобы подкрепиться чизбургером по пути в кинотеатр. Сегодня там демонстрировался замечательный фильм, Великий Побег, об Английских и Американских военнопленных, осмелившихся на побег.
Когда фильм закончился, я трусцой пробежался вверх по Университет Авеню, направляясь к кампусу и, миновав Шаттак, свернул влево и оказался на заправке почти сразу после прихода Сократа. Вечер выдался напряженным, и я помогал ему до полуночи. Мы вошли в офис, вымыли руки, после чего он удивил меня китайским ужином и новой фазой обучения.
Все началась, когда я принялся рассказывать о Великом Побеге.
«Похоже, это замечательный фильм, — сказал он, распаковывая, принесенный им с собой, пакет с овощами, — а также очень подходящий».
«Как так?»
«Вот так. Дэн, тебе также нужно совершить побег. Ты заложник своих иллюзий — относительно себя и окружающего мира. Чтобы освободиться, тебе потребуется больше мужества и силы, чем любому киногерою».
Я настолько хорошо чувствовал себя той ночью, что не воспринимал слова Сока всерьез.
«Я не ощущал себя заключенным, кроме того эпизода, когда ты привязал меня к стулу».
Он начал мыть овощи. Сквозь шум воды, он продолжал говорить: «Ты не видишь своей тюрьмы потому, что ее решетки невидимы. Часть моей задачи состоит в том, чтобы указать тебе на твои затруднения и, я надеюсь, это станет самым большим разочарованием в твоей жизни (disillusioning experience).
«Что ж, спасибо, друг», — сказал я, шокированный его злым умыслом.
«Ты не понял, — он ткнул в меня репой, затем стал нарезать ее в миску, — „Разочарование (крушение иллюзий) — это величайший дар, который я могу дать тебе. Однако, учитывая твою привязанность к иллюзиям, ты считаешь этот термин негативным. Ты выражаешь соболезнование другу фразой: „Каким же разочарованием это стало для тебя!“, вместо того, чтобы поздравить его. Слово „разочарование“ (disillusion) буквально означает «освобождение от чар (иллюзий)“. Но ты хватаешься за свои иллюзии.
«Докажи», — я бросил ему вызов.
«Доказательство в том, Дэн», — сказал он, отбрасывая в сторону тофу, которую он нарезал дольками, — «что ты страдаешь; ты не получаешь фундаментального удовольствия от своей жизни. Твои развлечения, твои любовные интрижки и, даже, твои занятия гимнастикой есть лишь временные средства, отвлекающие тебя от чувства подспудного страха».
«Минуточку, Сок, — раздосадовался я, — ты, что же хочешь сказать, что гимнастика и секс это плохо?»
«Не обязательно. Однако для тебя они являются пагубными пристрастиями, а не истинными радостями. Ты используешь их для того, чтобы отвлечься от того, что тебе действительно нужно сделать: освободиться».
«Извини, Сократ, это не доказательство».
«Да, это — доказательство, и в нем легко убедиться, хотя ты этого еще не понимаешь. Ты, Дэн, в процессе своей стандартной охоты за достижениями и развлечениями, уклоняешься от основного источника своих страданий».
«Это ты так думаешь!» — резко запротестовал я, не в силах скрыть агрессию в голосе.
«Это не то, что тебе хотелось услышать, правда?»
«Да уж. Это интересная теория, но я не думаю, что она применима ко мне, и все. Как насчет того, чтобы сказать мне что-нибудь более ободряющее».
«Пожалуйста, — сказал он, снова принимаясь за свои овощи, — Истина заключается в том, Дэн, что твоя жизнь движется чудесно, и у тебя нет настоящей причины для страданий. Я тебе не нужен. Ты уже воин. Как тебе это?»
«Лучше!» — мое настроение немедленно улучшилось. Но я знал, что это не надолго. «Возможно, истина лежит где-то посередине, как ты думаешь?»
Не отрывая взгляда от овощей, Сократ произнес: «С моей точки зрения, это твое „посередине“ просто — ад».
Защищаясь, я спросил: «Скажи, дело в том, что это я такой слабоумный или ты, вообще, специализируешься на духовно неполноценных?».
«Можно и так сказать, — улыбнулся он, налив кунжутного масла в котелок и поставив его на электроплиту, — почти у всего человечества одно и тоже препятствие, что и у тебя».
«Что это за препятствие?»
«Я думал, что уже объяснил это, — сказал он терпеливо, — Если вы не получаете того, что хотите, вы страдаете. Если вы получаете то, чего не хотите, вы страдаете. И даже если вы получаете в точности то, чего вы хотите, вы, все равно, страдаете, потому что вы не можете удержать это навечно. Ваш „УМ“ — ваша препятствие. Он хочет быть свободным от перемен, свободным от боли, свободным от обязательств жизни и смерти. Но перемены — это закон, и никакое количество притворства не изменит эту реалию».
«Сократ, ты умеешь наводить тоску, ты знаешь это? У меня уже и аппетита-то нет. Если жизнь это только страдания, тогда зачем она вообще?»
«Жизнь — это не страдание. Это просто ты страдаешь ее, вместо того, чтобы жить и радоваться ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61