Взошел и произнес яркую речь. Дескать — выбирай, а то пролетишь мимо кассы. Решается судьба страны. Куда ей, болезной, оглобли направить — взад к застойному социализму или вперед — от него. И призвал голосовать за «вперед» и лично…
Не дожидаясь рукоплесканий, Владимир Арсентьевич ушел за кулисы, где вместо аплодисментов уперся ему в грудь пистолет.
— За что? — оборвалось сердце.
Оборвется — пистолет находился в руках сержанта милиции.
— Предъявите ордер на арест! — возмутился Горячий.
— Вот тебе ордер! — сунул под нос «макарова» сержант. — Ты за кого агитируешь, гад? Вы мне 4 месяца зарплату не платите! Жена вообще разучилась, что такое деньги получать. Детские и то зажали…
— Переходный период, — начал объяснять Горячий, — надо затянуть пояса.
— А ты че его распустил в два обхвата? Я бы так всю жизнь в вашем переходе жировал! А нам заработанное не даете!
— Пойдемте я из своих заплачу, — пытаясь разрядить обстановку, предложил Владимир Арсентьевич, — за все 4 месяца…
— Хватит подачек. Нужно менять курс реформ. Сейчас ты у меня будешь за коммунистов агитировать.
Милиционер снял пистолет с предохранителя, приставил к спине Горячего и повел главу администрации на сцену.
— Принародно застрелю, если что не так, — грозно прошептал в ухо. — Давай за Зюганова!
И Владимир Арсентьевич дал! Ух, как дал!
— Какая это к чертям собачьим демократия? — кричал он. — Зарплату задерживают по 4 месяца. Детские не платят. Когда я был директором «Октября», у нас в молочном стаде насчитывалось 500 голов, а сейчас одни рожки да ножки остались. Срамота — доярки в безработных ходят? Наркомания на селе появилась…
Народ ушам своим не верил, про урны с бюллетенями забыл. Такое несет глава-голова! А он нес, пока не зашел начальник милиции.
Горячий вниз головой прыгнул в толпу.
— Вяжите его! — кричал на лету. — Он хочет меня застрелить!
Клуб грохнул от смеха так, что пару листов шифера сорвало с крыши, унесло за реку. Сержант в момент, когда Горячий сиганул со сцены, упирался ему в спину уже не вороненым дулом, а прокуренным пальцем.
Горячий не видел этого позора. Уходя от пуль, он зайцем петлял между сельчанами к выходу. Вынырнув за порог, резво заперебирал ногами вдоль села, невзирая на возраст, шестипудовый вес и весомую должность. Вырвавшийся из-под пиджака галстук, красным языком бил по животу, чуб лез в глаза. В голове кипели слезы: «За что судьба собачья? Сверху губернатор Хазаров, снизу пистолет Макаров».
Заскочив домой, закрылся на все запоры и бросился к телефону.
— Ты в своем уме? — с полоборота заискрил Хазаров. — Демократ лучше умрет стоя, чем на коленях перед коммуняками! Ты и под пулями должен был кричать: ГОЛОСУЙТЕ ЗА ЕЛЬЦИНА! Иди агитируй снова!
— Сегодня нельзя!
— Если хочешь жить хорошо, то можно!
Владимир Арсентьевич поправил галстук и побрел в клуб.
Тихохонько проголосовал за Зюганова, потом решительно поднялся на сцену агитировать за демократию…
У ДЕДУШКИ МОРОЗА СНЕГУРОЧКА ЖИВЁТ
Перед Новым годом директор фирмы «Фарт» постановил: поздравить «фартовых» деток Дедом Морозом. Не лицемерно-заказным — со стихами и бородой по прейскуранту, а чтоб от души и с экономией.
— Дед Мороз, Дед Мороз, борода из ваты! — продекламировал маркетолог Александр Блохин. — Ты подарки нам принес, баламут лохматый!
— Дед Мороз есть, — сделал первое праздничное назначение начальник.
— С хорошенькой Снегурочкой и Кощеем могу выступить!
— Снегурочкой назначили спеца по рекламе Светку Горохову.
Мужчины позавидовали Блохину. Только не Новоселов, он однажды получил от Светкиных ворот резкий поворот.
И наступил день поздравления.
Новоселова Валюша, шести лет от роду, с утра прилипла к окну в ожидании Деда Мороза. Но на маршруте гостей из леса их дом стоял последним.
Первая остановка — внук начальника «Фарта». Дед Мороз со Снегурочкой вывернулись наизнанку под елкой главного внука фирмы: в песнях, плясках и хороводах. После чего довольный начальник изрек:
— У Деда Мороза в лесу руки-ноги озябли, чайком их надо погреть.
И пригласил на кухню.
На месте самовара стояли коньяк и шампанское.
Впереди Деда Мороза понеслась весть: ручки-ножки у путников зябнут, начальник обогревал конечности изнутри.
К средине праздничного маршрута Дед Мороз уже не смущался при появлении на кухне ребенка.
— О, летит! — тыкал в окно посохом.
И пока ребенок таращил глазенки в поисках летательного аппарата, Дед Мороз лихо вздергивал бороду на лоб, вбрасывал в освободившийся от маскарадной волосни рот отогревающую «ручки-ножки» жидкость и возвращал декорацию на место. Грех дите обманывать, да и разбивать сказочные иллюзии о бутылку не меньший.
Вскоре в «жигулевской» повозке Дед Мороз горланил: «В лесу родилась телочка!» — и декламировал: «Ручки-ножки не озябнут, если будем мы дерябнуть!» Заходя в дом, вместо: «Где тут елка?» — бухал: «Где тут дерябнуть?» А когда Снегурочка все же заворачивала его к зеленой красавице, падал в кресло и сидел красноносым истуканом пока внучка, злясь на немычачего деда, развлекала «фартовых» детей.
Разнаряженная в пух и прах Валюшка Новоселова томилась у окна.
— Наверное, Дед Мороз растаял, — успокаивали ее.
— Нет! — кричала Валюша. — Не растаял.
Уже в сумерках радостно посыпалась со стула:
— Приехал! Приехал!
Поднимаясь к Валюшке в искушающе-тесном пространстве лифта, Дед Мороз решил: Снегурочка за время поздравительного круга удалилась от кровосмесительных границ на безопасное расстояние, превратилась из девоньки-внучки в девицу-штучку. Отбросив посох и мешок, навалился на белоснежную красавицу, запустил руки под серебристую шубку. А вытянутые губешки нацелил в сахарные уста.
Прицел был сбит ударом по ребрам.
— Ну, че ты? — продолжал рваться сквозь шубу к плоти Снегурочки Дед Мороз. — Че как неродная!
Они вывалились из лифта. Дед Мороз на Снегурочку. Поверженная на лопатки та и не думала сдаваться. Аэробически гибкая, всадила колено в живот пожираемого страстью Деда. Тот ухватил ее за прицепную косу…
Выбежавшая встречать дорогих гостей Валюшка приняла возню перед лифтом за начало новогоднего действа, начала декламировать:
У дедушки Мороза
Снегурочка живет,
Ее он гладит косы,
И умницей зовет.
Под стихи Дед Мороз оторвал косу и пропустил еще одну болезненную оплеуху.
— Бл… — открыл ругательно рот.
Гадость не успела вылететь, Снегурочка заклепала оскорбление бородой до самых гланд.
Валюшина мама прыгнула в жар схватки разнимать новогодний турнир и словила под глаз удар, предназначавшийся Деду Морозу. С воплем:
— Как я с синяком на праздник?! — побежала к зеркалу.
А Дед Мороз, законопаченный до гланд бородой, синел, пучил глаза, задыхался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Не дожидаясь рукоплесканий, Владимир Арсентьевич ушел за кулисы, где вместо аплодисментов уперся ему в грудь пистолет.
— За что? — оборвалось сердце.
Оборвется — пистолет находился в руках сержанта милиции.
— Предъявите ордер на арест! — возмутился Горячий.
— Вот тебе ордер! — сунул под нос «макарова» сержант. — Ты за кого агитируешь, гад? Вы мне 4 месяца зарплату не платите! Жена вообще разучилась, что такое деньги получать. Детские и то зажали…
— Переходный период, — начал объяснять Горячий, — надо затянуть пояса.
— А ты че его распустил в два обхвата? Я бы так всю жизнь в вашем переходе жировал! А нам заработанное не даете!
— Пойдемте я из своих заплачу, — пытаясь разрядить обстановку, предложил Владимир Арсентьевич, — за все 4 месяца…
— Хватит подачек. Нужно менять курс реформ. Сейчас ты у меня будешь за коммунистов агитировать.
Милиционер снял пистолет с предохранителя, приставил к спине Горячего и повел главу администрации на сцену.
— Принародно застрелю, если что не так, — грозно прошептал в ухо. — Давай за Зюганова!
И Владимир Арсентьевич дал! Ух, как дал!
— Какая это к чертям собачьим демократия? — кричал он. — Зарплату задерживают по 4 месяца. Детские не платят. Когда я был директором «Октября», у нас в молочном стаде насчитывалось 500 голов, а сейчас одни рожки да ножки остались. Срамота — доярки в безработных ходят? Наркомания на селе появилась…
Народ ушам своим не верил, про урны с бюллетенями забыл. Такое несет глава-голова! А он нес, пока не зашел начальник милиции.
Горячий вниз головой прыгнул в толпу.
— Вяжите его! — кричал на лету. — Он хочет меня застрелить!
Клуб грохнул от смеха так, что пару листов шифера сорвало с крыши, унесло за реку. Сержант в момент, когда Горячий сиганул со сцены, упирался ему в спину уже не вороненым дулом, а прокуренным пальцем.
Горячий не видел этого позора. Уходя от пуль, он зайцем петлял между сельчанами к выходу. Вынырнув за порог, резво заперебирал ногами вдоль села, невзирая на возраст, шестипудовый вес и весомую должность. Вырвавшийся из-под пиджака галстук, красным языком бил по животу, чуб лез в глаза. В голове кипели слезы: «За что судьба собачья? Сверху губернатор Хазаров, снизу пистолет Макаров».
Заскочив домой, закрылся на все запоры и бросился к телефону.
— Ты в своем уме? — с полоборота заискрил Хазаров. — Демократ лучше умрет стоя, чем на коленях перед коммуняками! Ты и под пулями должен был кричать: ГОЛОСУЙТЕ ЗА ЕЛЬЦИНА! Иди агитируй снова!
— Сегодня нельзя!
— Если хочешь жить хорошо, то можно!
Владимир Арсентьевич поправил галстук и побрел в клуб.
Тихохонько проголосовал за Зюганова, потом решительно поднялся на сцену агитировать за демократию…
У ДЕДУШКИ МОРОЗА СНЕГУРОЧКА ЖИВЁТ
Перед Новым годом директор фирмы «Фарт» постановил: поздравить «фартовых» деток Дедом Морозом. Не лицемерно-заказным — со стихами и бородой по прейскуранту, а чтоб от души и с экономией.
— Дед Мороз, Дед Мороз, борода из ваты! — продекламировал маркетолог Александр Блохин. — Ты подарки нам принес, баламут лохматый!
— Дед Мороз есть, — сделал первое праздничное назначение начальник.
— С хорошенькой Снегурочкой и Кощеем могу выступить!
— Снегурочкой назначили спеца по рекламе Светку Горохову.
Мужчины позавидовали Блохину. Только не Новоселов, он однажды получил от Светкиных ворот резкий поворот.
И наступил день поздравления.
Новоселова Валюша, шести лет от роду, с утра прилипла к окну в ожидании Деда Мороза. Но на маршруте гостей из леса их дом стоял последним.
Первая остановка — внук начальника «Фарта». Дед Мороз со Снегурочкой вывернулись наизнанку под елкой главного внука фирмы: в песнях, плясках и хороводах. После чего довольный начальник изрек:
— У Деда Мороза в лесу руки-ноги озябли, чайком их надо погреть.
И пригласил на кухню.
На месте самовара стояли коньяк и шампанское.
Впереди Деда Мороза понеслась весть: ручки-ножки у путников зябнут, начальник обогревал конечности изнутри.
К средине праздничного маршрута Дед Мороз уже не смущался при появлении на кухне ребенка.
— О, летит! — тыкал в окно посохом.
И пока ребенок таращил глазенки в поисках летательного аппарата, Дед Мороз лихо вздергивал бороду на лоб, вбрасывал в освободившийся от маскарадной волосни рот отогревающую «ручки-ножки» жидкость и возвращал декорацию на место. Грех дите обманывать, да и разбивать сказочные иллюзии о бутылку не меньший.
Вскоре в «жигулевской» повозке Дед Мороз горланил: «В лесу родилась телочка!» — и декламировал: «Ручки-ножки не озябнут, если будем мы дерябнуть!» Заходя в дом, вместо: «Где тут елка?» — бухал: «Где тут дерябнуть?» А когда Снегурочка все же заворачивала его к зеленой красавице, падал в кресло и сидел красноносым истуканом пока внучка, злясь на немычачего деда, развлекала «фартовых» детей.
Разнаряженная в пух и прах Валюшка Новоселова томилась у окна.
— Наверное, Дед Мороз растаял, — успокаивали ее.
— Нет! — кричала Валюша. — Не растаял.
Уже в сумерках радостно посыпалась со стула:
— Приехал! Приехал!
Поднимаясь к Валюшке в искушающе-тесном пространстве лифта, Дед Мороз решил: Снегурочка за время поздравительного круга удалилась от кровосмесительных границ на безопасное расстояние, превратилась из девоньки-внучки в девицу-штучку. Отбросив посох и мешок, навалился на белоснежную красавицу, запустил руки под серебристую шубку. А вытянутые губешки нацелил в сахарные уста.
Прицел был сбит ударом по ребрам.
— Ну, че ты? — продолжал рваться сквозь шубу к плоти Снегурочки Дед Мороз. — Че как неродная!
Они вывалились из лифта. Дед Мороз на Снегурочку. Поверженная на лопатки та и не думала сдаваться. Аэробически гибкая, всадила колено в живот пожираемого страстью Деда. Тот ухватил ее за прицепную косу…
Выбежавшая встречать дорогих гостей Валюшка приняла возню перед лифтом за начало новогоднего действа, начала декламировать:
У дедушки Мороза
Снегурочка живет,
Ее он гладит косы,
И умницей зовет.
Под стихи Дед Мороз оторвал косу и пропустил еще одну болезненную оплеуху.
— Бл… — открыл ругательно рот.
Гадость не успела вылететь, Снегурочка заклепала оскорбление бородой до самых гланд.
Валюшина мама прыгнула в жар схватки разнимать новогодний турнир и словила под глаз удар, предназначавшийся Деду Морозу. С воплем:
— Как я с синяком на праздник?! — побежала к зеркалу.
А Дед Мороз, законопаченный до гланд бородой, синел, пучил глаза, задыхался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29