У меня для спасения все есть, токмо матушки не хватает».
Антонина не успела отнекаться от хотя и лестного, но неожиданного сватовства, а уже глядь — в трамвае трясется рядом с ухажером. Трамвай никаким боком не подходит ей домой добираться. Надо выходить, менять транспорт. Но на руки-ноги нисходит затмение от старца Афиногена, — не разворачиваются оглобли в нужную сторону. И в голову туман пал.
«Спасемся, матушка, — тихим голосом отец Афиноген говорит, — спасемся». Антонина пытается спастись: хмарь в голове разогнать, а никак. Глядь — трамвая как и не было вовсе, вокруг домишки частного характера, и старец Афиноген во двор ее заводит. Батюшки свет, три лютых пса, зверюги цепные без цепей навстречу скачут, вот-вот разорвут на лоскутки…
— В тайге без собачек погибель, — сказал старец и цыкнул на волкодавов.
Взошли на крыльцо, в сенках кули увязанные по углам. Здоровенные! Прямо матрасовки. Такие травой набей — и то не поднимешь.
— Запасы в тайгу, — хлопнул по одному из кулей старец. Даже вмятины не осталось. Утрамбовано насмерть!
В доме по стенам тоже стояли наготове запасы от конца света. Шутки шутить с этим природным явлением старец Афиноген, и вправду, не собирался.
Хозяин быстро спроворил ужин. На столе возникло сало, колбаса, куски вареного мяса, крупно нарезанный окорок, соленья, копченья, литровая бутылка водки.
— Пост ведь, — робко вякнула Антонина.
— Мне Господь простит, — ответствовал старец, — я в мир большие знания несу.
Перекрестившись, он выкушал стакан водки. Как кока-колу какую-нибудь, прости Господи, бросил в горло зелье — ни грамма не поморщился. Антонина даже не пригубила рюмочку. Старец Афиноген, швыряя в то и дело распахивающуюся ртом бороду куски мяса, сала и другую скоромную закуску, начал живописать предстоящее житье-бытье в тайге.
— Поначалу, матушка, в палатке с тобой перебьемся, апосля дом поставим. Деляну раскорчуем поболе, огородик вскопаем… Я крепко молиться за всех грешных человеков буду.
«Он, значит, — размышляла про себя Антонина, — будет молиться, а огородик копать кому?»
— Скотинку разведем. Я сильно парное молоко уважаю! — мечтал дальше о конце света отец Афиноген.
«За скотинкой ему тоже некогда ходить, — Антонина рационально соображает, — когда навоз убирать, если день и ночь поклоны бить?»
«Я с таким спасением загнусь, — загрустила она посреди трапезы, — с моим-то здоровьишком много не накорчуешь».
И вызвалась тоже молиться за спасение грешников.
В ответ старец употребил второй стакан водки. Под третий Антонина спохватилась: она ведь не как перст на белом свете. Детки, какой-никакой муж…
— Как я за тебя пойду, — спрашивает резонно, — если у меня муж, двое детей…
— Ну и что? — не смутился старец. — Я ведь не с ними в тайгу сокроюсь — с тобой. Быстренько разводись, обвенчаемся и айда-поехали. Ты такая покорная, послушная, мне в самый раз.
«Чтоб пахал на мне!» — окончательно пробило Антонину.
Здесь она заметила, что за окном уже светать начинает.
— Развиднелось уже, — обронила.
— Да, — согласился старец Афиноген, — пора почивать.
И сграбастал «покорную» Антонину в крепкие объятья.
— Пост ведь! — вскрикнула та. — Бог накажет!
Предупреждение о грехе и каре не отрезвили старца.
Он продолжал с азартом наваливаться на Антонину, буравя ее лицо бородищей. И казалось — быть грехопадению. Не совладать голубке с коршуном!
Да вспомнила голубка поучительный случай из личной жизни.
Забежала как-то Антонина в отдел дамского белья, там женщины толпятся, и вдруг все разом начали плеваться и звать: «Милиция!» В ряды покупательниц затесался мужик, слабый насчет выставить на всеобщее обозрение мужские атрибуты. Дамы шарахнулись по сторонам от неожиданной демонстрации. И только одна, далеко не импозантного телосложения, смело шагнула навстречу развернутой экспозиции и схватила бесстыдника за оголенный на весь магазин экспонат. Да так схватила, что хозяин вернисажа заревел раненым медведем и замахнулся кулаком уничтожить противницу его искусства. В ответ последняя тут же отреагировала увеличением усилия на сжатие. Куда медведь девался? Заблажил мужик слезливой бабой, сам громче всех призывая на место происшествия органы правопорядка: «Милиция!»
Антонина вовремя вспомнила поучительный случай. Дальнейшее было делом техники. Технично провела аналогичный магазинному прием.
Старец Афиноген взвыл тигром:
— Убью!
— Оторву! — ответствовала Антонина и обозначила пальцами нешуточность угроз. Силушка в руках когда-то сельской девушки водилась.
— Больше не буду! — прикинулся агнцем Божьим старец. — Отпусти!
Не отпуская из рук инициативу, Антонина вывела сластолюбца на крыльцо, заставила его гаркнуть на кровожадно подскочивших волкодавов. Недовольно скалясь, те ушли в сарайку. Старец Афиноген и Антонина лицом к лицу не разлей вода парочкой прошествовали до ворот. Лишь за калиткой Антонина разжала капкан.
«Вот дура! — ругала себя, быстро удалялась от дома старца, одновременно озираясь по сторонам с целью местоопределения. — Спаслась, называется, от конца света…»
И благодарила ангела-хранителя, что помог от греха избавиться, подсказал, как сбросить его с хвоста.
ИГРЕК НА ИКС
Аркадий Стульчиков сидел в подвале на пороге самоубийства и выбирал способ перешагнуть через оный. Лезть в петлю или уксусной эссенции фужер заглотить? Сигануть под поезд или с крыши девятиэтажки?
Накладывать на себя собственные руки не тянуло. Еще сильнее не прельщало умереть в муках от чужих.
Аркадий слыл крутым экстрасенсом в новорусских кругах. Деловых людей беспрерывно пользовал. Кому-то компаньона развести, кому-то налоговую обвести, кому-то с помощью эзотерических сил кредит в банке выханькать или вперед конкурента наваристый договор обстряпать. Кроме бизнесзаказов поступали поручения пикантного свойства: расшкодившуюся жену укротить в левой сексэнергии или мужу невстаниху на чужих дам заделать. И конечно, гороскопы составлял.
Дабы не блукали деловые люди в потемках будущего, не ерзали в офисных креслах «начинать — не начинать», не наваливались на извилины — «делать не делать?» А поступали сообразно звездному раскладу над своим гороскопическим бараном или козлом.
Аркадий умел запудрить новорусские мозги — при любом исходе получалось прав. И умерла, вроде как предупреждал, и если жива осталась — только через экстрасенские силы.
Погорел на экзотическом заказе. Однажды вломились в дом два мордоворота, вытащили из постели и повезли… Аркадий думал — прощай белый свет, ан нет. Хотя, может, лучше бы сразу прикончили.
Привезли к Бекасу. Аркадий его не пользовал, но от клиентов слышал: авторитет и уважаемый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Антонина не успела отнекаться от хотя и лестного, но неожиданного сватовства, а уже глядь — в трамвае трясется рядом с ухажером. Трамвай никаким боком не подходит ей домой добираться. Надо выходить, менять транспорт. Но на руки-ноги нисходит затмение от старца Афиногена, — не разворачиваются оглобли в нужную сторону. И в голову туман пал.
«Спасемся, матушка, — тихим голосом отец Афиноген говорит, — спасемся». Антонина пытается спастись: хмарь в голове разогнать, а никак. Глядь — трамвая как и не было вовсе, вокруг домишки частного характера, и старец Афиноген во двор ее заводит. Батюшки свет, три лютых пса, зверюги цепные без цепей навстречу скачут, вот-вот разорвут на лоскутки…
— В тайге без собачек погибель, — сказал старец и цыкнул на волкодавов.
Взошли на крыльцо, в сенках кули увязанные по углам. Здоровенные! Прямо матрасовки. Такие травой набей — и то не поднимешь.
— Запасы в тайгу, — хлопнул по одному из кулей старец. Даже вмятины не осталось. Утрамбовано насмерть!
В доме по стенам тоже стояли наготове запасы от конца света. Шутки шутить с этим природным явлением старец Афиноген, и вправду, не собирался.
Хозяин быстро спроворил ужин. На столе возникло сало, колбаса, куски вареного мяса, крупно нарезанный окорок, соленья, копченья, литровая бутылка водки.
— Пост ведь, — робко вякнула Антонина.
— Мне Господь простит, — ответствовал старец, — я в мир большие знания несу.
Перекрестившись, он выкушал стакан водки. Как кока-колу какую-нибудь, прости Господи, бросил в горло зелье — ни грамма не поморщился. Антонина даже не пригубила рюмочку. Старец Афиноген, швыряя в то и дело распахивающуюся ртом бороду куски мяса, сала и другую скоромную закуску, начал живописать предстоящее житье-бытье в тайге.
— Поначалу, матушка, в палатке с тобой перебьемся, апосля дом поставим. Деляну раскорчуем поболе, огородик вскопаем… Я крепко молиться за всех грешных человеков буду.
«Он, значит, — размышляла про себя Антонина, — будет молиться, а огородик копать кому?»
— Скотинку разведем. Я сильно парное молоко уважаю! — мечтал дальше о конце света отец Афиноген.
«За скотинкой ему тоже некогда ходить, — Антонина рационально соображает, — когда навоз убирать, если день и ночь поклоны бить?»
«Я с таким спасением загнусь, — загрустила она посреди трапезы, — с моим-то здоровьишком много не накорчуешь».
И вызвалась тоже молиться за спасение грешников.
В ответ старец употребил второй стакан водки. Под третий Антонина спохватилась: она ведь не как перст на белом свете. Детки, какой-никакой муж…
— Как я за тебя пойду, — спрашивает резонно, — если у меня муж, двое детей…
— Ну и что? — не смутился старец. — Я ведь не с ними в тайгу сокроюсь — с тобой. Быстренько разводись, обвенчаемся и айда-поехали. Ты такая покорная, послушная, мне в самый раз.
«Чтоб пахал на мне!» — окончательно пробило Антонину.
Здесь она заметила, что за окном уже светать начинает.
— Развиднелось уже, — обронила.
— Да, — согласился старец Афиноген, — пора почивать.
И сграбастал «покорную» Антонину в крепкие объятья.
— Пост ведь! — вскрикнула та. — Бог накажет!
Предупреждение о грехе и каре не отрезвили старца.
Он продолжал с азартом наваливаться на Антонину, буравя ее лицо бородищей. И казалось — быть грехопадению. Не совладать голубке с коршуном!
Да вспомнила голубка поучительный случай из личной жизни.
Забежала как-то Антонина в отдел дамского белья, там женщины толпятся, и вдруг все разом начали плеваться и звать: «Милиция!» В ряды покупательниц затесался мужик, слабый насчет выставить на всеобщее обозрение мужские атрибуты. Дамы шарахнулись по сторонам от неожиданной демонстрации. И только одна, далеко не импозантного телосложения, смело шагнула навстречу развернутой экспозиции и схватила бесстыдника за оголенный на весь магазин экспонат. Да так схватила, что хозяин вернисажа заревел раненым медведем и замахнулся кулаком уничтожить противницу его искусства. В ответ последняя тут же отреагировала увеличением усилия на сжатие. Куда медведь девался? Заблажил мужик слезливой бабой, сам громче всех призывая на место происшествия органы правопорядка: «Милиция!»
Антонина вовремя вспомнила поучительный случай. Дальнейшее было делом техники. Технично провела аналогичный магазинному прием.
Старец Афиноген взвыл тигром:
— Убью!
— Оторву! — ответствовала Антонина и обозначила пальцами нешуточность угроз. Силушка в руках когда-то сельской девушки водилась.
— Больше не буду! — прикинулся агнцем Божьим старец. — Отпусти!
Не отпуская из рук инициативу, Антонина вывела сластолюбца на крыльцо, заставила его гаркнуть на кровожадно подскочивших волкодавов. Недовольно скалясь, те ушли в сарайку. Старец Афиноген и Антонина лицом к лицу не разлей вода парочкой прошествовали до ворот. Лишь за калиткой Антонина разжала капкан.
«Вот дура! — ругала себя, быстро удалялась от дома старца, одновременно озираясь по сторонам с целью местоопределения. — Спаслась, называется, от конца света…»
И благодарила ангела-хранителя, что помог от греха избавиться, подсказал, как сбросить его с хвоста.
ИГРЕК НА ИКС
Аркадий Стульчиков сидел в подвале на пороге самоубийства и выбирал способ перешагнуть через оный. Лезть в петлю или уксусной эссенции фужер заглотить? Сигануть под поезд или с крыши девятиэтажки?
Накладывать на себя собственные руки не тянуло. Еще сильнее не прельщало умереть в муках от чужих.
Аркадий слыл крутым экстрасенсом в новорусских кругах. Деловых людей беспрерывно пользовал. Кому-то компаньона развести, кому-то налоговую обвести, кому-то с помощью эзотерических сил кредит в банке выханькать или вперед конкурента наваристый договор обстряпать. Кроме бизнесзаказов поступали поручения пикантного свойства: расшкодившуюся жену укротить в левой сексэнергии или мужу невстаниху на чужих дам заделать. И конечно, гороскопы составлял.
Дабы не блукали деловые люди в потемках будущего, не ерзали в офисных креслах «начинать — не начинать», не наваливались на извилины — «делать не делать?» А поступали сообразно звездному раскладу над своим гороскопическим бараном или козлом.
Аркадий умел запудрить новорусские мозги — при любом исходе получалось прав. И умерла, вроде как предупреждал, и если жива осталась — только через экстрасенские силы.
Погорел на экзотическом заказе. Однажды вломились в дом два мордоворота, вытащили из постели и повезли… Аркадий думал — прощай белый свет, ан нет. Хотя, может, лучше бы сразу прикончили.
Привезли к Бекасу. Аркадий его не пользовал, но от клиентов слышал: авторитет и уважаемый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29