— Такой понт может навести до нездоровых рассуждений, — не согласился главврач «Гиппократа».
— Моргунов, вы стали прямо-таки неправы. Просто вы не врубились, до чего хорошо сейчас живут у нас люди. Таран этого подозревает, так пусть увидит глазами на морде. «Серебряному веку» уже просто некуда девать деньги. Соня рассказывала, в одной хате ее подружка Анька полчаса лично разгоняла домовых и других заныкавшихся привидений. Так самое главное не то, что за штуку зелени она кого хочешь откуда выкинет, а кот. Представляете, Слава, по хате фраеров ходит эта животная, и главное, не что она не чересчур волосатая, а цепура. Прикидываете, Моргунов, на шее у этой домашней скотины висит цепь с настоящего голдика… Я вам всегда говорил — мы еще слабо работаем среди больного населения.
— Ну, сейчас у нас другие пациенты, международного класса. Так что кончайте, Капон, ваших старческих мемуаров.
— Слава, это не мемуары, а рассуждения за жизнь. Они стоят многого, потому как без таких мансов вряд ли удалось бы хоть одно дело. Люди меняются, а мы должны учитывать — в какую сторону.
— Вы уже стали прямо-таки восточный философ, доктор Вонг. Вам мало быть доктор астролого — и прочих наук. О, у нас скоро еще одна академия откроется. Хотите…
— Мне сейчас не за двигать вперед науку, а за другое надо думать, — поскромничал Капон. — Так что давайте делать дальше, чтобы шобло Тарана осталось довольно своими наблюдениями за выводы при вложении бабок.
Спустя два дня, как среди асфальтных выбоин засверкал островок из черных плит перед входом до офиса «Серебряного века», Капон и Моргунов ушли в профсоюзный отпуск. Обязанности главврача «Гиппократа» взяла на себя Майка Пилипчук.
Сенсей Вонг и Моргунов мгновенно превратились из докторов в самых настоящих строителей и трудолюбиво возводили декорации для спектакля в честь заморских гостей. Такие хлопоты были приятными еще и потому, что предстояло встретить самых настоящих коллег. Выяснилось, шобло Тарана прет на Одессу тоже со строительными идеями в своих головах.
— Слава, — заметил Моргунову Капон, когда в «Серебряном веке» закипел обычный бизнес среди компьютеров и прочей марцифали, — вы только посмотрите, какая здесь обстановка. Если бы я их не нанял, так сам заскакал с радости, до чего здорово куется башмала среди всей этой липы.
Наш друг Таран имеет в Одессе определенные интересы. Этот припарок таки сильно уверен в знании нашей жизни. Видно, перечитался воплей этих ваших отсосопулов — до чего у нас всё продается коррупцией. Так он имеет намерение прикупить немножко недвижимости.
— Это хорошо, — ответил Славка, — мы ему заторгуем свежий воздух под видом виллы на Фонтане или любой другой филармонии. Пускай лезет вперед рылом и убедится — не всё продается. Даже если оно покупается.
— Моргунов, вы имеете расти прямо на моем глазу, потому что сходу попали в цвет. Знаете с чего имеет начать Таран? Он хочет прикупить оперный театр. Боцман Александрович, то есть, ну, не важно… Важно другое — Таран уже щупает почву в этом направлении. И ждет, когда оперный свалится ему в руки.
— Наш театр сам по себе свалится. Скоро как три года стоит в костылях, придуманных моим коллегам Елизаровым, — буркнул главврач Моргунов. — Конечно, было бы лучше, когда оперный упадет не просто так, а Тарану на голову. Сука американская, придумал, будто мы святыми культурными памятниками торгуем. Лучше пускай этот театр по натуре развалится, чем кому-то достаться. Театр — это вам не говно собачье, хотя сейчас сильно напоминает его с виду. Зато он вряд ли продается — вот вам мое опасение. Даже если мы подключим до дела наших пятидесятидолларовых депутатов. Я знаю, что говорю, сам был депутат, когда выдоил того Спиридонова.
— Перестаньте сказать, Моргунов. Вы же теперь доктор, а говорите, с понтом ваш больной директор Борщ. Наши депутаты не продаются! И вообще на хрена их покупать? Мы ихние избиратели, а значит вправе требовать выполнений своих наказов. Иначе точно накажем… Но за это пока речи нет, а Таран хочет театр. Вы говорите театром торговать не будут ни за каких условий? Вы не знаете зачем бы мы были надо, когда согласились с такой откровенной глупостью?
В своих рассуждениях капоновское шобло немножко ошибалось. Однако, это не снижало их профессиональных репутаций — когда имеешь обрывки информации, их трудно сложить в стопроцентную мозаику правильной картины. Таран не собирался закарманивать оперный театр. Нет, бабок бы у него хватило и на такое сооружение, опасаться за то, что его покупательские запросы останутся на уровне депутатских, тоже не приходилось. Если клиент поимел бы желание купить этот театр, так разве Капон с Моргуновым не пошли бы ему навстречу с распростертыми бумажниками?
Подумаешь, оперный, тоже еще событие. Не желает ли дорогой американский гость, кроме него, приобрести памятник Воронцова и музей Партизанской славы в катакомбах. У «Гиппократа» нет проблем толкнуть всё это вместе с урожаем озимых следующего года.
Пока Таран наводил мосты до объятий родного города через кое-каких людей, фирма «Гиппократ» делала всё возможное, чтобы оказать этому мистеру такой горячий прием, какой вряд ли мог бы устроить тот, с кем самоотверженно сражалась Лаки Люкс в ощетинившихся гвоздями ботинках. В аду на сковородке тебе будет прохладнее, соображал Капон, получая всё новую и новую информацию о благотворительных порывах американского филантропа, трепыхавшихся по направлению до Одессы. Нехай только скажет точно, чего ему надо — тут же получит на всю катушку. И загремит слава про великого Тарана по всему миру — за это тоже есть кому позаботиться.
И тут Таран до радости гиппократовцев сам рассказал, чего требуется делать, чтобы осчастливить его на всю оставшуюся жизнь. Оказывается, филантроп решил не купить оперный театр, а бесплатно его отреставрировать. У бизнесмена Тарана полным-полно денег и фирм, среди них есть пару строительных. Их хозяин прямо-таки потерял аппетит синхронно со сном, кому бы еще раздать долларов. Так лучшей пилюлей для здоровья ему станет ремонт дорогого каждому зарубежному одесситу здания. Мистер Таран врубился — еще пару лет такой жизни, и Вена может заорать на весь свет: наш театр таки да лучший в мире, потому что одесский растворился среди бережного отношения в грунтовых водах вместе с признанием ЮНЕСКО.
Зачем ждать завтра возможных венских воплей? Посмотрите на этого архитектурного инвалида в упор и попробуйте по старой привычке вывернуть язык — в мире нет театра, равного оперному. Между прочим, это тоже будет чистой правдой. Если, конечно, итальянцы не возбухнут за свой Колизей.
Только мистеру Тарану некогда ждать, пока театр его бывшей родины станет конкурировать с ихними колизейскими архитектурными изысками в виде строительных материалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74