Маркер упрямо мерцал на квадратике, обозначавшем здание Парижской Оперы.
Терминатор обладал уникальным слухом, но он ехал в оперу вовсе не за тем, чтобы приобщиться к высокому искусству и, заняв место в ложе, без конца листать программку, сосать карамель, время от времени хлопая в ладоши. Он ехал, чтобы УБИВАТЬ. Это была его главная функция, для выполнения которой, собственно, он и появился на свет.
Терминатор ехал убивать объект под кодовым названием Фредди Крюгер.
За полквартала до Парижской Оперы киборг отметил повышенное скопление транспорта. Улица была запружена каретами «скорой помощи» и полицейскими автомобилями. Гудели сирены, разноцветными огнями переливались мигалки, освещая в витринах магазинов тупые лица манекенов и не менее тупые физиономии зевак, скопившихся на тротуаре.
Терминатору пришлось снизить скорость. Он думал перебраться с мотоциклом на тротуар, но там уже было не пробиться. Он бросил машину и пошел пешком.
Внимание Терминатора привлекла суета у парадного входа в Оперу. Сквозь узкий коридор в толпе санитары выносили на носилках зрителей, пострадавших от падения люстры. Сверкали блицы многочисленных представителей прессы. Их теснили жандармы. Комиссар полиции орал на всю улицу в мегафон.
Премьера, как и мечтал Призрак Оперы, удалась. Терминатор остановил мотоцикл у левого крыла здания,
чтобы еще раз оценить обстановку. Вдруг кто-то тронул его за рукав шубы.
— У вас не будет лишнего билетика, мадам?
Не изменяя положения туловища, Терминатор круто повернул голову назад. На его дисплее отразился силуэт ветхого старичка с трясущимся от немощи подбородком. Маразматические, выцветшие от времени глаза моляще уставились на киборга.
— У меня нет лишнего билетика, — четко, почти по-военному ответил Терминатор. Женским голосом и на чистейшем французском языке.
По морщинистой щеке старика побежала мутная слеза.
— А что у тебя с глазом, дочка? — по-домашнему просто спросил он.
Терминатор молча оттянул черную повязку, предоставив старику возможность полюбоваться своей изуродованной глазницей. На ее дне сквозь блок противоударных линз ровным красным светом горела видеосистема.
Старик сочувственно зацокал языком.
— Ай-яй-яй, дочка. Как же тебя угораздило? Помню, был тут один случай. Как раз в этой самой Опере. Знакомый мой, барон де Шампур, любил смотреть на сцену через подзорную трубу. Выглядывал там смазливеньких артисток. Ну, вроде тебя, солнышко. И вот однажды его сзади окликнули, он оглянулся, а трубу от лица не отнял. Так и разбил супруге своей монокль! А она как вдарит ему веером по щеке, а он ее, ты не поверишь, на руки взял и понес… И нес до самого выхода, пока у дверей уронил…
Голова Терминатора уже давно заняла прежнее положение, и киборг прошел, не оглядываясь, дальше, а старичок продолжал как ни в чем не бывало бормотать в удалявшуюся от него спину:
— Баронесса с ним после этого случая, конечно, развелась, но на следующий сезон — как раз под премьеру «Фигаро»
— они снова сошлись, и сидели, помню, бок о бок, как два голубка. А любовница его, балерина, вскоре после этого прямо во время выступлений сломала себе ногу, а другая его любовница застрелила своего любовника. Вот такая история, дочка…
Терминатор приближался к толпе у парадного входа. Царившая вокруг суматоха позволила ему протиснуться к самым дверям. Когда под блики фотовспышек стали выносить очередную жертву искусства, киборг миновал двери и оказался в вестибюле.
Ему преградил путь рослый жандарм.
— Куда вы направляетесь, мадам? — строго спросил он, с важным видом оправляя на себе портупею.
Терминатор не любил, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. В другой бы раз он непременно двинул бы полицейскому по челюсти, но в данной ситуации он решил не усложнять ситуацию. Ради выполнения своей главной задачи, он был готов снести и не такое хамство.
Достав пластмассовый жетон шерифа, он сунул его жандарму под нос. Пока тот соображал что к чему, Терминатор пересек вестибюль и спустился в гардероб.
За перегородкой сидела высохшая старушка, потягивая из чашки холодный кофе.
— Мадам, сдайте, пожалуйста, вашу шубу! — пискнула она, завидев Терминатора.
Не говоря ни слова, он быстро нацепил на нее пластмассовые наручники и, пристегнув ее за руку к вешалке, скрылся за служебной дверью.
Глава 7
Любовный треугольник
— И вот я здесь, — закончил свой душераздирающий рассказ Фредди Крюгер. Он только что поведал Призраку Оперы о своих приключениях, ничего не утаивая и не приукрашивая.
— Да-а, и мне случалось убивать, — задумчиво проговорил призрак, разглядывая свое отражение в зеркале. — Но, надо заметить, в этой области искусства вы достигли подлинного совершенства. А эта ваша перчатка… мне никогда бы не пришло в голову использовать свои аксессуары подобным образом. А теперь я даже засомневался. Почему бы не приделать к моей шляпе вилки? Я мог бы сажать на рога фальшивящих теноров.
— Вместо вилок гораздо лучше два штопора, — со знанием дела заметил Фредди. — Крови будет больше. И ужаса.
— Я поразмыслю над этим… А что касается этой преследующей вас женщины, я думаю, она в вас влюблена. Я понимаю ваши чувства: все-таки разница в возрасте, что влечет за собой различие во взглядах и настроении. Но поверьте, мужчина не должен отказывать влюбленной в него женщине. Это куда больший грех, чем тот, который мы совершили, став тем, кем мы сейчас есть. — Призрак внимательно изучал в зеркале свое правое ухо, продолжая рассуждать: — Да, у нас с вами много общего, мсье Крюгер: и вы, и я — мы оба питаем склонность к прекрасному полу; только вы предпочитаете нимфеток, а я — исключительно певичек. Но, признаюсь, никого я так не обожаю, как Кристину Доэ. Ее неземной голос, эта белоснежная шея, эти гибкие руки… Она пробудила во мне любовь, разожгла пламя чудовищной страсти. Да, я люблю ее… — Призрак перевел взгляд на собеседника. В глазах и голосе Эрика Деслера опять появилось то странное выражение, после которого еще недавно ботинки Крюгера были вылизаны до блеска. — Люблю…
Крюгер на всякий случай встал и отошел от призрака подальше, сделав вид, что заинтересовался резьбой на одном из бронзовых подсвечников.
Но было поздно.
— Кристина… Любовь моя, Кристина, — глухо застонал Призрак Оперы. Он бухнулся на колени и пополз к Крюгеру. — Только один поцелуй. Один-единственный. Во имя любви, во имя музыки. Кристина!
На четвереньках он ползал быстрее, чем Крюгер передвигался на своих громоздких ботинках. Как ни старался Фредди увернуться, призрак в два счета настиг его и стал цеплять скрюченными пальцами за ноги, умоляя о поцелуе.
— О Кристина-а-а… — ныл он. — Не отвергай меня, иначе я умру-у-у…
— Ха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Терминатор обладал уникальным слухом, но он ехал в оперу вовсе не за тем, чтобы приобщиться к высокому искусству и, заняв место в ложе, без конца листать программку, сосать карамель, время от времени хлопая в ладоши. Он ехал, чтобы УБИВАТЬ. Это была его главная функция, для выполнения которой, собственно, он и появился на свет.
Терминатор ехал убивать объект под кодовым названием Фредди Крюгер.
За полквартала до Парижской Оперы киборг отметил повышенное скопление транспорта. Улица была запружена каретами «скорой помощи» и полицейскими автомобилями. Гудели сирены, разноцветными огнями переливались мигалки, освещая в витринах магазинов тупые лица манекенов и не менее тупые физиономии зевак, скопившихся на тротуаре.
Терминатору пришлось снизить скорость. Он думал перебраться с мотоциклом на тротуар, но там уже было не пробиться. Он бросил машину и пошел пешком.
Внимание Терминатора привлекла суета у парадного входа в Оперу. Сквозь узкий коридор в толпе санитары выносили на носилках зрителей, пострадавших от падения люстры. Сверкали блицы многочисленных представителей прессы. Их теснили жандармы. Комиссар полиции орал на всю улицу в мегафон.
Премьера, как и мечтал Призрак Оперы, удалась. Терминатор остановил мотоцикл у левого крыла здания,
чтобы еще раз оценить обстановку. Вдруг кто-то тронул его за рукав шубы.
— У вас не будет лишнего билетика, мадам?
Не изменяя положения туловища, Терминатор круто повернул голову назад. На его дисплее отразился силуэт ветхого старичка с трясущимся от немощи подбородком. Маразматические, выцветшие от времени глаза моляще уставились на киборга.
— У меня нет лишнего билетика, — четко, почти по-военному ответил Терминатор. Женским голосом и на чистейшем французском языке.
По морщинистой щеке старика побежала мутная слеза.
— А что у тебя с глазом, дочка? — по-домашнему просто спросил он.
Терминатор молча оттянул черную повязку, предоставив старику возможность полюбоваться своей изуродованной глазницей. На ее дне сквозь блок противоударных линз ровным красным светом горела видеосистема.
Старик сочувственно зацокал языком.
— Ай-яй-яй, дочка. Как же тебя угораздило? Помню, был тут один случай. Как раз в этой самой Опере. Знакомый мой, барон де Шампур, любил смотреть на сцену через подзорную трубу. Выглядывал там смазливеньких артисток. Ну, вроде тебя, солнышко. И вот однажды его сзади окликнули, он оглянулся, а трубу от лица не отнял. Так и разбил супруге своей монокль! А она как вдарит ему веером по щеке, а он ее, ты не поверишь, на руки взял и понес… И нес до самого выхода, пока у дверей уронил…
Голова Терминатора уже давно заняла прежнее положение, и киборг прошел, не оглядываясь, дальше, а старичок продолжал как ни в чем не бывало бормотать в удалявшуюся от него спину:
— Баронесса с ним после этого случая, конечно, развелась, но на следующий сезон — как раз под премьеру «Фигаро»
— они снова сошлись, и сидели, помню, бок о бок, как два голубка. А любовница его, балерина, вскоре после этого прямо во время выступлений сломала себе ногу, а другая его любовница застрелила своего любовника. Вот такая история, дочка…
Терминатор приближался к толпе у парадного входа. Царившая вокруг суматоха позволила ему протиснуться к самым дверям. Когда под блики фотовспышек стали выносить очередную жертву искусства, киборг миновал двери и оказался в вестибюле.
Ему преградил путь рослый жандарм.
— Куда вы направляетесь, мадам? — строго спросил он, с важным видом оправляя на себе портупею.
Терминатор не любил, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. В другой бы раз он непременно двинул бы полицейскому по челюсти, но в данной ситуации он решил не усложнять ситуацию. Ради выполнения своей главной задачи, он был готов снести и не такое хамство.
Достав пластмассовый жетон шерифа, он сунул его жандарму под нос. Пока тот соображал что к чему, Терминатор пересек вестибюль и спустился в гардероб.
За перегородкой сидела высохшая старушка, потягивая из чашки холодный кофе.
— Мадам, сдайте, пожалуйста, вашу шубу! — пискнула она, завидев Терминатора.
Не говоря ни слова, он быстро нацепил на нее пластмассовые наручники и, пристегнув ее за руку к вешалке, скрылся за служебной дверью.
Глава 7
Любовный треугольник
— И вот я здесь, — закончил свой душераздирающий рассказ Фредди Крюгер. Он только что поведал Призраку Оперы о своих приключениях, ничего не утаивая и не приукрашивая.
— Да-а, и мне случалось убивать, — задумчиво проговорил призрак, разглядывая свое отражение в зеркале. — Но, надо заметить, в этой области искусства вы достигли подлинного совершенства. А эта ваша перчатка… мне никогда бы не пришло в голову использовать свои аксессуары подобным образом. А теперь я даже засомневался. Почему бы не приделать к моей шляпе вилки? Я мог бы сажать на рога фальшивящих теноров.
— Вместо вилок гораздо лучше два штопора, — со знанием дела заметил Фредди. — Крови будет больше. И ужаса.
— Я поразмыслю над этим… А что касается этой преследующей вас женщины, я думаю, она в вас влюблена. Я понимаю ваши чувства: все-таки разница в возрасте, что влечет за собой различие во взглядах и настроении. Но поверьте, мужчина не должен отказывать влюбленной в него женщине. Это куда больший грех, чем тот, который мы совершили, став тем, кем мы сейчас есть. — Призрак внимательно изучал в зеркале свое правое ухо, продолжая рассуждать: — Да, у нас с вами много общего, мсье Крюгер: и вы, и я — мы оба питаем склонность к прекрасному полу; только вы предпочитаете нимфеток, а я — исключительно певичек. Но, признаюсь, никого я так не обожаю, как Кристину Доэ. Ее неземной голос, эта белоснежная шея, эти гибкие руки… Она пробудила во мне любовь, разожгла пламя чудовищной страсти. Да, я люблю ее… — Призрак перевел взгляд на собеседника. В глазах и голосе Эрика Деслера опять появилось то странное выражение, после которого еще недавно ботинки Крюгера были вылизаны до блеска. — Люблю…
Крюгер на всякий случай встал и отошел от призрака подальше, сделав вид, что заинтересовался резьбой на одном из бронзовых подсвечников.
Но было поздно.
— Кристина… Любовь моя, Кристина, — глухо застонал Призрак Оперы. Он бухнулся на колени и пополз к Крюгеру. — Только один поцелуй. Один-единственный. Во имя любви, во имя музыки. Кристина!
На четвереньках он ползал быстрее, чем Крюгер передвигался на своих громоздких ботинках. Как ни старался Фредди увернуться, призрак в два счета настиг его и стал цеплять скрюченными пальцами за ноги, умоляя о поцелуе.
— О Кристина-а-а… — ныл он. — Не отвергай меня, иначе я умру-у-у…
— Ха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59