Фигня эти ваши авгиевы конюшни, товарищи древние греки…
Дневальные Ауриньш и Колдин приступили к наведению порядка. Согласно многолетней традиции, в наряд по роте заступали двое первокурсников, один второкурсник и один третьекурсник – дежурным по роте. Согласно той же традиции первокурсникам для наведения порядка доставались «дембельские объекты» – туалет и умывальник. По ловко брошенному Колдиным жребию туалет достался Маргусу. Измотанный предыдущим нарядом, Цунь уже даже и не злился на этого придурка – из всех чувств осталась только усталая тоска.
– Ну, что. Технология этого дела простая, – тоном усталого ветерана начал он делиться боевым опытом, – будешь смывать говно – все сразу не смывай, ты частями, частями: а то забьется – затрахаешься пробивать. Потом берешь кирпич вон там, в загашнике, фигачишь его гантелей в порошок. И этим порошком херачишь все очки, чтоб горели, ясно? Ну и чтоб все остальное чисто было, – махнул он рукой. – Э, еще дежурный с доклада вернется – заинструктирует. Давай, короче, начинай помаленьку – времени много, вся ночь впереди… – и он удалился в умывальник походкой, исполненной достоинства: умывальник – это уже ранг повыше, почетнее…
В умывальнике он уютно устроился на широком подоконнике, со вкусом раскурил заначенный «бычок» и предался глубокомысленным размышлениям на тему: какая падла скоммуниздила шланг, которым было так удобно отмывать плиточный пол? И сколько теперь уйдет времени на то, чтобы проделать эту работу с помощью ведра и тряпки? О ждущих чистки двадцати раковинах с кранами он суеверно старался не думать. Сидеть на подоконнике было славно, покойно. Мягким текучим свинцом наливались веки, чугунела голова. Окурок выскользнул из ослабевших пальцев и прощально пшикнул на мокром полу. Да и хрен с ним… С бычком этим…
– Сергей! – кафельные стены гулко отразили негромкий голос Ауриньша. – Они не горят…
– А? Чего? – вскинулся Цунь и помотал головой, просыпаясь. – Чего не горит?
– Очки не горят, – виновато пояснил Маргус, тиская мокрую тряпку. – У меня не получается…
– «Не получа-ается»… – презрительно протянул Цунь, слезая с подоконника. – У всех получается, только у него одного не получается! Интеллигент хренов. Пошли, покажу, фиг с тобой. Наберут детей в армию… – с удовольствием проворчал он, шагая к туалету, и скрылся за дверью.
– С-сука! – донесся вдруг из-за двери его сдавленный стон. Маргус кинулся следом.
– Сергей, что случилось?
– Что случилось?! Ты что, блин – в натуре дурак, или прикидываешься?! – Серегин взгляд беспомощно метался:
– по белоснежным, словно только что с завода, фаянсовым изделиям;
– по лучившимся хирургической чистотой кафельным стенам и плиточному полу;
– по вымытым (!) стеклам и свежевыкрашенным (!!!) рамам и кабинкам.
Даже запах теперь здесь витал – отнюдь не сортирный. Такой запах вполне подошел бы для новенькой квартирки сказочных молодоженов. Чистотой пахло, свежестью и только что законченным, любовно сделанным ремонтом.
– И сколько же ты тут мудохался? – тоскливо глянул на часы Колдин. Небось, подъем скоро… Не понял. Даже часа не прошло. Часы встали, что ли?
– Ты сказал: чтоб чисто было, и я сделал, – осторожно проговорил Маргус. – Плохо, да?
– А краску-то ты где откопал, чмо ты дюралевое? – продолжал горевать Цунь.
– Там, в «загашнике». Под тряпками нашел. Я подумал – окна тоже покрасить хорошо, они совсем некрасивые стали, – оправдывался бедный киборг. – А очки не горят. Я сколько ни пробовал – никак.
– А как ты пробовал? – начал приходить в себя Колдин, – Покажи!
– Вот, смотри… – склонился над унитазом Ауриньш. – Как ты сказал…
Он сыпанул на мокрый фаянс пригоршню кирпичного порошка и принялся стремительно растирать его тряпкой, свернутой тугим жгутом. Впрочем, «стремительно» – не то слово. Рука киборга двигалась с такой скоростью, что казалась размытой. Запахло горелым.
– Вот, – остановился Маргус, – тряпка гореть начинает, а очки – нет. Только в одном месте чуть-чуть оплавилось, и все. Я не знаю, как сделать…
– Ладно, угомонись, – вздохнул Цунь. – И так сойдет…
Маргус выбросил обугленную тряпку в мусорный ящик с кривоватой надписью «Make me empty», ополоснул унитаз, вмиг засиявший снежной белизной и осторожно спросил:
– Сергей… А почему ты рассердился?
– Почему, почему… По кочану, блин! Ты что – не врубаешься?!
– Нет… Не врубаюсь.
– Ну ёптыть, Маргус!.. Сейчас дежурный глянет на твой сортир и на мой умывальник, и что? Задерет меня по самые помидоры! Скажет: чтоб так же было! Да я же сдохну в этом умывальнике… – всхлипнул Цунь от жалости к себе.
– А ты разве так не сможешь? – искренне удивился Маргус.
– Да я же не железный, как некоторые! – Цунь уже готов был дать в морду этому недоумку.
– Ну… если разрешишь, я могу тебе помочь, – нерешительно предложил Ауриньш, – Это не будет являться нарушением дисциплины?
– Не будет являться, – быстро успокоился Цунь. – Ладно, уговорил. Короче, смотри, что тут сделать надо…
Полчаса спустя Цунь скромно, но с достоинством доложил дежурному по роте о том, что порядок на вверенных объектах наведен.
– Че-го?! – оторопел от такой наглости дежурный. – Ты? Мне? Хочешь сказать? Что уже все отхерачили?!
– Так точно, товарищ сержант, – ответствовал Колдин тоном Курчатова, докладывающего Сталину о создании атомной бомбы. – Все сделано, разрешите представить?
– Ах ты, мой хороший! – расплылся в каннибальской улыбке сержант. – Ну, идем, солнышко, идем… – и, облизываясь, дежурный проследовал в санузел, предвкушая скорую расправу над оборзевшей салажней. Цунь скромно шагал следом – а что такого, ничего особенного, ну, навели порядок, подумаешь…
Из санузла сержант выплыл с отвисшей челюстью и воззрился на дневальных растерянным взглядом.
– Ну ни хера себе вы гиганты! – наконец, выдохнул он.
Колдин скромно сиял. Ауриньш соображал: хвалит их дежурный, или наоборот?
– Так, я не понял – почему порядок не наводится? – возник из коридора старшина, страдающий ранней бессонницей.
– Да уже навели, в общем, – быстро вышел сержант из ступора. – Я проверил: кое-где еще недостатки устранят, а так – ничо, потянет.
– Д-да? – язвительно глянул на него Фомин. Дескать, добр ты больно, сержант, дешевый авторитет хочешь заработать у желторотиков…
С этой мыслью он шагнул в туалет. Да там ее и оставил. Но все же самообладание у Фомы было, чего говорить.
– Ну что, студенты – будем считать, реабилитировались, – снисходительно изрек он. – Бардака еще много оставили, но вообще стараетесь, вижу.
– Так требую же! – весело возмутился дежурный. Дескать, успех подчиненного – в первую очередь заслуга командира.
– А как же, – тонко ухмыльнулся Фомин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Дневальные Ауриньш и Колдин приступили к наведению порядка. Согласно многолетней традиции, в наряд по роте заступали двое первокурсников, один второкурсник и один третьекурсник – дежурным по роте. Согласно той же традиции первокурсникам для наведения порядка доставались «дембельские объекты» – туалет и умывальник. По ловко брошенному Колдиным жребию туалет достался Маргусу. Измотанный предыдущим нарядом, Цунь уже даже и не злился на этого придурка – из всех чувств осталась только усталая тоска.
– Ну, что. Технология этого дела простая, – тоном усталого ветерана начал он делиться боевым опытом, – будешь смывать говно – все сразу не смывай, ты частями, частями: а то забьется – затрахаешься пробивать. Потом берешь кирпич вон там, в загашнике, фигачишь его гантелей в порошок. И этим порошком херачишь все очки, чтоб горели, ясно? Ну и чтоб все остальное чисто было, – махнул он рукой. – Э, еще дежурный с доклада вернется – заинструктирует. Давай, короче, начинай помаленьку – времени много, вся ночь впереди… – и он удалился в умывальник походкой, исполненной достоинства: умывальник – это уже ранг повыше, почетнее…
В умывальнике он уютно устроился на широком подоконнике, со вкусом раскурил заначенный «бычок» и предался глубокомысленным размышлениям на тему: какая падла скоммуниздила шланг, которым было так удобно отмывать плиточный пол? И сколько теперь уйдет времени на то, чтобы проделать эту работу с помощью ведра и тряпки? О ждущих чистки двадцати раковинах с кранами он суеверно старался не думать. Сидеть на подоконнике было славно, покойно. Мягким текучим свинцом наливались веки, чугунела голова. Окурок выскользнул из ослабевших пальцев и прощально пшикнул на мокром полу. Да и хрен с ним… С бычком этим…
– Сергей! – кафельные стены гулко отразили негромкий голос Ауриньша. – Они не горят…
– А? Чего? – вскинулся Цунь и помотал головой, просыпаясь. – Чего не горит?
– Очки не горят, – виновато пояснил Маргус, тиская мокрую тряпку. – У меня не получается…
– «Не получа-ается»… – презрительно протянул Цунь, слезая с подоконника. – У всех получается, только у него одного не получается! Интеллигент хренов. Пошли, покажу, фиг с тобой. Наберут детей в армию… – с удовольствием проворчал он, шагая к туалету, и скрылся за дверью.
– С-сука! – донесся вдруг из-за двери его сдавленный стон. Маргус кинулся следом.
– Сергей, что случилось?
– Что случилось?! Ты что, блин – в натуре дурак, или прикидываешься?! – Серегин взгляд беспомощно метался:
– по белоснежным, словно только что с завода, фаянсовым изделиям;
– по лучившимся хирургической чистотой кафельным стенам и плиточному полу;
– по вымытым (!) стеклам и свежевыкрашенным (!!!) рамам и кабинкам.
Даже запах теперь здесь витал – отнюдь не сортирный. Такой запах вполне подошел бы для новенькой квартирки сказочных молодоженов. Чистотой пахло, свежестью и только что законченным, любовно сделанным ремонтом.
– И сколько же ты тут мудохался? – тоскливо глянул на часы Колдин. Небось, подъем скоро… Не понял. Даже часа не прошло. Часы встали, что ли?
– Ты сказал: чтоб чисто было, и я сделал, – осторожно проговорил Маргус. – Плохо, да?
– А краску-то ты где откопал, чмо ты дюралевое? – продолжал горевать Цунь.
– Там, в «загашнике». Под тряпками нашел. Я подумал – окна тоже покрасить хорошо, они совсем некрасивые стали, – оправдывался бедный киборг. – А очки не горят. Я сколько ни пробовал – никак.
– А как ты пробовал? – начал приходить в себя Колдин, – Покажи!
– Вот, смотри… – склонился над унитазом Ауриньш. – Как ты сказал…
Он сыпанул на мокрый фаянс пригоршню кирпичного порошка и принялся стремительно растирать его тряпкой, свернутой тугим жгутом. Впрочем, «стремительно» – не то слово. Рука киборга двигалась с такой скоростью, что казалась размытой. Запахло горелым.
– Вот, – остановился Маргус, – тряпка гореть начинает, а очки – нет. Только в одном месте чуть-чуть оплавилось, и все. Я не знаю, как сделать…
– Ладно, угомонись, – вздохнул Цунь. – И так сойдет…
Маргус выбросил обугленную тряпку в мусорный ящик с кривоватой надписью «Make me empty», ополоснул унитаз, вмиг засиявший снежной белизной и осторожно спросил:
– Сергей… А почему ты рассердился?
– Почему, почему… По кочану, блин! Ты что – не врубаешься?!
– Нет… Не врубаюсь.
– Ну ёптыть, Маргус!.. Сейчас дежурный глянет на твой сортир и на мой умывальник, и что? Задерет меня по самые помидоры! Скажет: чтоб так же было! Да я же сдохну в этом умывальнике… – всхлипнул Цунь от жалости к себе.
– А ты разве так не сможешь? – искренне удивился Маргус.
– Да я же не железный, как некоторые! – Цунь уже готов был дать в морду этому недоумку.
– Ну… если разрешишь, я могу тебе помочь, – нерешительно предложил Ауриньш, – Это не будет являться нарушением дисциплины?
– Не будет являться, – быстро успокоился Цунь. – Ладно, уговорил. Короче, смотри, что тут сделать надо…
Полчаса спустя Цунь скромно, но с достоинством доложил дежурному по роте о том, что порядок на вверенных объектах наведен.
– Че-го?! – оторопел от такой наглости дежурный. – Ты? Мне? Хочешь сказать? Что уже все отхерачили?!
– Так точно, товарищ сержант, – ответствовал Колдин тоном Курчатова, докладывающего Сталину о создании атомной бомбы. – Все сделано, разрешите представить?
– Ах ты, мой хороший! – расплылся в каннибальской улыбке сержант. – Ну, идем, солнышко, идем… – и, облизываясь, дежурный проследовал в санузел, предвкушая скорую расправу над оборзевшей салажней. Цунь скромно шагал следом – а что такого, ничего особенного, ну, навели порядок, подумаешь…
Из санузла сержант выплыл с отвисшей челюстью и воззрился на дневальных растерянным взглядом.
– Ну ни хера себе вы гиганты! – наконец, выдохнул он.
Колдин скромно сиял. Ауриньш соображал: хвалит их дежурный, или наоборот?
– Так, я не понял – почему порядок не наводится? – возник из коридора старшина, страдающий ранней бессонницей.
– Да уже навели, в общем, – быстро вышел сержант из ступора. – Я проверил: кое-где еще недостатки устранят, а так – ничо, потянет.
– Д-да? – язвительно глянул на него Фомин. Дескать, добр ты больно, сержант, дешевый авторитет хочешь заработать у желторотиков…
С этой мыслью он шагнул в туалет. Да там ее и оставил. Но все же самообладание у Фомы было, чего говорить.
– Ну что, студенты – будем считать, реабилитировались, – снисходительно изрек он. – Бардака еще много оставили, но вообще стараетесь, вижу.
– Так требую же! – весело возмутился дежурный. Дескать, успех подчиненного – в первую очередь заслуга командира.
– А как же, – тонко ухмыльнулся Фомин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33