В один из таких безрадостных дней раздался звонок мобильного видеофона, и на экранчике высветилось лицо директора колледжа.
— А, ребятки, вернулись! — протянул он весьма многообещающе. — Почему не появляетесь на занятиях? Надеюсь, вы не забыли, что на следующей неделе должна состояться защита ваших дипломов?
Варвара всплеснула руками:
— Понимаете, Серафим Кузьмич, тут такая беда: Иван Иванович ушел в Шамбалу...
— Мы все скорбим по поводу его долгого отсутствия, — прервал ее директор, — однако вы собирались представить диплом отнюдь не по литературной тематике, и потому я не вижу причин переносить вашу защиту на следующий год.
— Как же мы будем защищаться? — Варя беспомощно взглянула на Егора. — Зоотранслейтор испорчен, «молодящие котлы» Царь-девицы использовать недопустимо...
— Может, защитим диплом на Маугли? Представь, какая сенсация: отец ребенка родился на тысячелетие раньше матери, а сам ребенок появился на свет на тысячелетие раньше отца. Наукой подобные казусы пока не изучены.
— Послушайте, Серафим Кузьмич, — устало обратился к директору колледжа слышавший беседу Олег Сапожков, — может, не стоит зря мучить ребят? Зачтите им в качестве диплома поездку в Индию, тем более что Егор уже зачислен в штат ИИИ, а Варвару мы собираемся уговаривать поступить на работу именно к нам.
— Зачем же меня уговаривать? — покраснела от удовольствия Варя. — Я мечтала работать вместе с вами!
— А как же натурология? — возмутился директор.
— Исторические исследования можно проводить в любой области, — заверил его Олег. — Как вам, к примеру, тема эволюции животного и растительного мира?
Меж тем жизнь продолжалась. Постановка «Конька-Горбунка», которую ученики Птенчикова осуществили совершенно самостоятельно, была готова, и оставалось лишь назначить день премьеры. Варя с Егором объявили друзьям о своем решении отложить свадьбу до возвращения Птенчикова, на которое они упорно надеялись. Их решение поддержали, и спектакль из свадебного подарка превратился в дань памяти любимому учителю. В день премьеры зрительный зал был переполнен. Бесчувственного Птенчикова привезли из реабилитационного центра и усадили на почетное место. По правую руку от него сидели Олег с Аркадием, по левую — Варя, Егор и осиротевший Васька-Маугли, крепко вцепившийся в своего «Большого Брата».
Васька осунулся и побледнел. Родителей Егора, принявших мальчика под свой кров с искренней теплотой, очень беспокоило его состояние. В первый момент, когда Сонька исчезла в провале двери разогнавшейся машины времени, Васька ничего не понял. Лишь оказавшись в толпе возбужденно гомонящих сотрудников ИИИ, он осознал, что его мамы рядом нет. Мальчик впал в настоящую истерику, он рвался лететь обратно, кричал, чтобы его немедленно отпустили, и даже укусил удерживающую его Варю. Потом он лежал на полу Института, сотрясаясь от слез, и всем, кто слышал этот детский плач, хотелось завыть вместе с ним. Обессилевшего мальчика накачали транквилизаторами и собрались было отправить в реабилитационный центр, но Егор сказал, что не оставит его в одиночестве посреди чужого, незнакомого мира. Первые дни он старался проводить с Васькой как можно больше времени, развлекая собственными детскими изобретениями, бережно хранимыми в кладовке. Постепенно Васька вошел во вкус гвидоновских игрушек и даже сумел без особых усилий усовершенствовать программу многофункционального батискафа. С этого момента он полностью погрузился в мир изобретений Большого Брата, и родители Егора поняли, что в их доме объявился еще один гений технической мысли.
Разговаривать с Васькой о маме было тяжело.
— Зачем она выпрыгнула из машины времени? — спрашивал мальчик, глядя больными глазами на своих старших друзей.
— Наверное, в последний момент ей стало грустно улетать из полюбившегося мира, и она решила остаться, — отвечала Варя, чувствуя, что ее сердце сейчас разорвется от жалости.
— Тогда давайте полетим к ней! — просил осиротевший Васька.
— Понимаешь, Маленький Брат, твоя мама приняла решение слишком поздно. Машина уже прошла точку возврата, мы были не в Индии, а в коридоре времени, тянущемся бесконечной вертикалью вдоль веков и тысячелетий. Она может сейчас оказаться где угодно...
— Давайте ее найдем! — Васькины глаза вспыхивали надеждой, и он принимался фантазировать, как они все вместе отправятся на поиски его мамы.
— Мы не знаем, где ее искать, — качал головой Егор.
Васька потухал и замыкался в своем невыносимом горе.
— Не отчаивайся, малыш, — вступала Варвара Сыроежкина, — мы уже один раз теряли твою маму, и сумели найти. Но тогда с нами был учитель. Он очень мудрый и очень добрый. Когда он вернется из Шамбалы, то обязательно что-нибудь придумает. А мы ему поможем...
— Учитель — это тот холодный истукан с белыми глазами? — спрашивал Васька и безнадежно вздыхал. Тут уже начинала всхлипывать и сама Варя.
Идти на спектакль Васька не хотел, но потом услышал, что там будет присутствовать тот самый «учитель», и изменил свое решение. Может, он надеялся улучить минутку и шепнуть ему пару слов: мол, не стыдно тебе пропадать неизвестно где, когда человеку нужно маму разыскивать? Так или иначе, но мальчик сидел в самом центре первого ряда и во все глаза смотрел на сцену.
Спектакль был сработан качественно. Механический Конек задорно бил копытом, Иван без особых раздумий одолевал неодолимое, а Царь-девица пела так, что зрители тут же вызвали ее на бис. Сцена подводного царства проходила в оснащенном спецэффектами аквариуме, а голографическое изображение кита было столь реалистично, что многим захотелось скорее сбежать наутек.
В финальной сцене зрителей ожидал сюрприз. Как объявил во вступительной речи ведущий, ребята слегка подработали текст в соответствии со сказочной аллегорией, о которой говорил им когда-то Птенчиков. Новая редакция «Конька-Горбунка» родилась в результате долгих споров о моральном облике некоторых героев произведения и должна была наиболее полно выразить основные эстетические принципы, заложенные в так называемом «законе сказки».
На сцене установили три огромных котла. Массовка расположилась по периметру, царь с царицей появились на бутафорском крыльце, Иван на переднем плане демонстрировал стойкость духа в преддверии экстремального погружения.
«Ну, Ванюша, раздевайся и в котлах, брат, искупайся!» — произнес царь, следуя тексту Ершова. И вдруг, к удивлению тех, кто глотал сказку прежде, события понеслись в совершенно неожиданном направлении. Это и была новая редакция, о которой столь вдохновенно говорилось перед началом спектакля.
— Тут Конек хвостом махнул, — бодро комментировал происходящее на сцене ведущий, —
И в котел царя макнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72