Ну, слушай, — сказал полуцутик и стал рассказывать, хотя Степан Михайлович никак не выказал своего желания слушать. — Все началось с того, что Никита — боец одной из бандитских группировок — решает, значит, коренным образом изменить свою жизнь, то есть выйти из преступного сообщества. Толчком для этого послужила любовь девушки из совершенно чуждой ему социальной группы. Я правильно изъясняюсь? Это я от Никиты всяких таких слов нахватался, — похвастал полуцутик. — Но бывшие товарищи Никиты такого паскудства с его стороны перенести не могут и договариваются его с его возлюбленной истребить. Ну, сначала побазарить, а потом уже… Бандиты нападают на влюбленных темной ночью на улице. Никита успевает грохнуть одного по тыкве, бросается за своей девушкой, которую волокут к машине, но сам получает по этой самой… по тыкве. Приходит в себя Никита уже на тюремных нарах. Решает, что его повязали подъехавшие менты, а рана на голове не опасна, тем более что в связи с ней никакого дискомфорта он не ощущает.
Однако… — тут полуцутик Г-гы-ы поднял вверх указательный палец, — общение с сокамерниками — а все они, кстати, бандиты — заставляет его задуматься. Сокамерники все из разных стран света, представляешь? Никого из них Никита не знает, хотя имя одного кажется ему знакомым. Сокамерники тоже в недоумении. Оказались они все в одной камере при довольно странных обстоятельствах и находятся там довольно давно, хотя точно сказать не могут — сколько времени. Их не кормят, не водят к следователю, ни на какие их стуки в дверь не отвечают, окно зарешечено и закрыто так, что из него ничего не видно. Голод они ощущают, но слабый. Вообще обитатели камеры приходят к выводу, что их подвергают особого рода… как это… прессовке.
Полуцутик перевел дух и рассказывал дальше. Степан Михайлович слушал уже довольно внимательно, словно из истории с этим самым Никитой старался вычленить полезные именно для себя сведения.
— Неожиданно один из сокамерников, — продолжал Г-гы-ы, — как раз тот, имя которого Никите показалось смутно знакомым, в то время, пока другие спят, исчезает. Он больше не появляется, а Никита вдруг вспоминает давнишний мельком слышанный разговор о том, что этот человек вроде как недавно убит в одной из разборок. Но разъяснить эту загадку он не может — человека-то больше нет. Никита, естественно, мечется по камере, бьется головой о стены — беспокоится о судьбе своей девушки. Уставши биться головой о стены, засыпает, а вновь ощущает себя идущим по длинному тюремному коридору в строю таких же, как он, заключенных. Он поражается такой резкой смене Декораций, но вдруг его внимание привлекает один из его соседей — тот самый бандит, которого он грохнул в последней, так сказать, и решительной схватке. Вне себя Никита на этого бандита бросается, избивает, требует, чтобы тот сказал ему, что случилось с его девушкой, но тот вообще ничего не говорит; а неизвестно откуда появляются огромные страшные двухголовые мужики — ифриты. Наглые твари, я тебе скажу, — отвлекся полуцутик. — Они в Цепочке Загробных Миров исполняют обязанности милиционеров. Их все так и называют — менты. Никита по дурости и невежеству дерется с ифритами, но ему, конечно, вставляют пенделей… Я правильно выразился?
Степан Михайлович кивнул. Закурив вторую палочку пыха, полуцутик продолжал повествование:
— В очередной раз Никита приходит в себя и видит, что находится в клетке, подвешенной на гигантском дереве. Расстояние до земли такое, что внизу не видно ничего, кроме густого тумана. Тут Никите ничего другого не остается, как прийти к выводу, что он просто-напросто сошел с ума. Он-то не знал, что его ифриты законопатили в клетку, которая, кстати, называется Смирилище, и подумал, что это… сбрендил. В этом мнении он утверждается полностью, провисев какое-то время в клетке, и поэтому появление маленького крылатого человечка воспринимает почти совершенно спокойно. Маленький крылатый человечек, который пролетал мимо и заинтересовался узником, представляется и завязывает с Никитой разговор. Маленький крылатый человечек… тьфу… — оборвал себя полуцутик. — Совсем я заболтался. Не маленький крылатый человечек пролетал мимо, а я — полуцутик. Как я тебе уже говорил, я не человек и не маленький. Среди полуцутиков некоторые меня даже высоким считают… Ну вот, я заговорил с Никитой — так, от скуки. Понимаешь, — признался вдруг Степану Михайловичу Г-гы-ы, — все мои сородичи — цутики там или полуцутики — на административных работах заняты, поскольку, являясь господствующей расой, обязаны руководить, а я вот не хочу административных работ… Я свободный полуцутик… Так, на чем мы остановились?
— Смир-рилище, — подсказал явно уже заинтересованный Степан Михайлович. — Р-р-разговор-р…
— Ах да… Из разговора Никита узнает, что он вовсе не сошел с ума, а умер. И камера, куда он попал сначала, — что-то вроде одной из бесчисленных ячеек приемника-распределителя загробного мира, которому придали форму привычного для Никиты и людей, сходных с ним по образу жизнедеятельности, места. После того как Никита дождался своей очереди, его отвели бы на пункт распределения, где он получил бы направление на какую-либо должность в структуре собственно загробного мира. Но Никита нарушил стройный порядок и был за это наказан — на неопределенный срок подвешен на дереве в клетке. Это у нас обычное наказание. Народу все время много прибывает из разных миров, и нарушителей тоже много, ну, следовательно, и Смирилищ тоже полно по всей Цепочке. Нарушителей там вешают и — в большинстве случаев — забывают про них. Так они там и болтаются. А что? Кормить их не надо, следить за ними тоже. Убегать им некуда.
— Загр-робный ми-р-р… — не мог успокоиться бедный Степан Михайлович.
— Ага, — весело подтвердил полуцутик Г-гы-ы. — Это моя родина. Знаешь, Никита меня песне одной научил — «С чего-о начинается Ро-одина…».
— Загр-робный ми-р-р… Кр-рак?
— Ладно, ладно, — оборвал песню полуцутик. — Объясняю. Загробные Миры, как вы, люди, их называете, представляют собой непрерывную бесконечную цепь. Цепочку то есть. То, чем все управляется, находится где-то далеко от этого мира, а где, не знает вообще никто, и думать об этом запрещено. Чтобы было проще — беру за точку отсчета тот Мир, где ты должен был появиться. Где мы с Никитой познакомились. Этот мир — место загробной жизни землян и существ, населяющих некоторые измерения, где условия жизни сходны с земными. Называется — Первый Загробный. Тебе, как и Никите, еще повезло, что вы тут появились в том виде, к которому на своей Земле привыкли. А то… бывает по-всякому. Я лично знал одного жмурика из вашего же мира, который всю свою жизнь мечтал быть человеком-пауком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Однако… — тут полуцутик Г-гы-ы поднял вверх указательный палец, — общение с сокамерниками — а все они, кстати, бандиты — заставляет его задуматься. Сокамерники все из разных стран света, представляешь? Никого из них Никита не знает, хотя имя одного кажется ему знакомым. Сокамерники тоже в недоумении. Оказались они все в одной камере при довольно странных обстоятельствах и находятся там довольно давно, хотя точно сказать не могут — сколько времени. Их не кормят, не водят к следователю, ни на какие их стуки в дверь не отвечают, окно зарешечено и закрыто так, что из него ничего не видно. Голод они ощущают, но слабый. Вообще обитатели камеры приходят к выводу, что их подвергают особого рода… как это… прессовке.
Полуцутик перевел дух и рассказывал дальше. Степан Михайлович слушал уже довольно внимательно, словно из истории с этим самым Никитой старался вычленить полезные именно для себя сведения.
— Неожиданно один из сокамерников, — продолжал Г-гы-ы, — как раз тот, имя которого Никите показалось смутно знакомым, в то время, пока другие спят, исчезает. Он больше не появляется, а Никита вдруг вспоминает давнишний мельком слышанный разговор о том, что этот человек вроде как недавно убит в одной из разборок. Но разъяснить эту загадку он не может — человека-то больше нет. Никита, естественно, мечется по камере, бьется головой о стены — беспокоится о судьбе своей девушки. Уставши биться головой о стены, засыпает, а вновь ощущает себя идущим по длинному тюремному коридору в строю таких же, как он, заключенных. Он поражается такой резкой смене Декораций, но вдруг его внимание привлекает один из его соседей — тот самый бандит, которого он грохнул в последней, так сказать, и решительной схватке. Вне себя Никита на этого бандита бросается, избивает, требует, чтобы тот сказал ему, что случилось с его девушкой, но тот вообще ничего не говорит; а неизвестно откуда появляются огромные страшные двухголовые мужики — ифриты. Наглые твари, я тебе скажу, — отвлекся полуцутик. — Они в Цепочке Загробных Миров исполняют обязанности милиционеров. Их все так и называют — менты. Никита по дурости и невежеству дерется с ифритами, но ему, конечно, вставляют пенделей… Я правильно выразился?
Степан Михайлович кивнул. Закурив вторую палочку пыха, полуцутик продолжал повествование:
— В очередной раз Никита приходит в себя и видит, что находится в клетке, подвешенной на гигантском дереве. Расстояние до земли такое, что внизу не видно ничего, кроме густого тумана. Тут Никите ничего другого не остается, как прийти к выводу, что он просто-напросто сошел с ума. Он-то не знал, что его ифриты законопатили в клетку, которая, кстати, называется Смирилище, и подумал, что это… сбрендил. В этом мнении он утверждается полностью, провисев какое-то время в клетке, и поэтому появление маленького крылатого человечка воспринимает почти совершенно спокойно. Маленький крылатый человечек, который пролетал мимо и заинтересовался узником, представляется и завязывает с Никитой разговор. Маленький крылатый человечек… тьфу… — оборвал себя полуцутик. — Совсем я заболтался. Не маленький крылатый человечек пролетал мимо, а я — полуцутик. Как я тебе уже говорил, я не человек и не маленький. Среди полуцутиков некоторые меня даже высоким считают… Ну вот, я заговорил с Никитой — так, от скуки. Понимаешь, — признался вдруг Степану Михайловичу Г-гы-ы, — все мои сородичи — цутики там или полуцутики — на административных работах заняты, поскольку, являясь господствующей расой, обязаны руководить, а я вот не хочу административных работ… Я свободный полуцутик… Так, на чем мы остановились?
— Смир-рилище, — подсказал явно уже заинтересованный Степан Михайлович. — Р-р-разговор-р…
— Ах да… Из разговора Никита узнает, что он вовсе не сошел с ума, а умер. И камера, куда он попал сначала, — что-то вроде одной из бесчисленных ячеек приемника-распределителя загробного мира, которому придали форму привычного для Никиты и людей, сходных с ним по образу жизнедеятельности, места. После того как Никита дождался своей очереди, его отвели бы на пункт распределения, где он получил бы направление на какую-либо должность в структуре собственно загробного мира. Но Никита нарушил стройный порядок и был за это наказан — на неопределенный срок подвешен на дереве в клетке. Это у нас обычное наказание. Народу все время много прибывает из разных миров, и нарушителей тоже много, ну, следовательно, и Смирилищ тоже полно по всей Цепочке. Нарушителей там вешают и — в большинстве случаев — забывают про них. Так они там и болтаются. А что? Кормить их не надо, следить за ними тоже. Убегать им некуда.
— Загр-робный ми-р-р… — не мог успокоиться бедный Степан Михайлович.
— Ага, — весело подтвердил полуцутик Г-гы-ы. — Это моя родина. Знаешь, Никита меня песне одной научил — «С чего-о начинается Ро-одина…».
— Загр-робный ми-р-р… Кр-рак?
— Ладно, ладно, — оборвал песню полуцутик. — Объясняю. Загробные Миры, как вы, люди, их называете, представляют собой непрерывную бесконечную цепь. Цепочку то есть. То, чем все управляется, находится где-то далеко от этого мира, а где, не знает вообще никто, и думать об этом запрещено. Чтобы было проще — беру за точку отсчета тот Мир, где ты должен был появиться. Где мы с Никитой познакомились. Этот мир — место загробной жизни землян и существ, населяющих некоторые измерения, где условия жизни сходны с земными. Называется — Первый Загробный. Тебе, как и Никите, еще повезло, что вы тут появились в том виде, к которому на своей Земле привыкли. А то… бывает по-всякому. Я лично знал одного жмурика из вашего же мира, который всю свою жизнь мечтал быть человеком-пауком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91