— принесли). А поэт тем временем прокашлялся еще раз и начал громко декламировать:
Я хотел стать прекрасным и бледным вампиром,
Что и кровь так изящно цедит из бокала.
Я хотел быть хозяином, властвовать миром,
Только жадность моя же меня доконала.
Я поверил в красивые, мрачные сказки
И в кафе сатанистов за грош продал душу.
И с девицей заезжей, что строила глазки,
Чуть шатаясь, ушел. За окном ныла стужа.
А в ближайшем проулке, открыв рот для страсти,
Мне она показала длиннющие зубы.
Захотел я, наивный, сбежать от напасти,
Но сомкнулись на шее лиловые губы.
После было как в старом кино от Хичкока —
Я очнулся, не помня себя, без одежды.
А на шее две дырки — пустяк, не морока,
Я тогда о тепле лишь был полон надежды.
Меня в домик ближайший пустили и дали
Для сугрева портвейна дрянного напиться.
Да и сами хозяева вместе заклали,
Мне подставив румяные, пьяные лица.
Зря. Я помню ужасную радость
И как зубы впивались в их дряблые шеи.
В глотку лилась хмелящая, сладкая гадость,
Для меня два их тела — жуки скарабеи.
Это было не раз. Уж сгнили мои зубы,
И напрасно я когти свои мажу лаком.
Жизнь моя превратилась в свинцовые трубы,
Я хотел быть вампиром, а стал вурдалаком…
На последних словах зал взорвался. Одна половина, где сидел я, дружно поднялась и начала бешено аплодировать. Другая же тоже поднялась, но вместо аплодисментов разразилась свистом и гневными выкриками.
— С огнем играет поэт, — осуждающе покачала головой Офель.
— А что такое? — не понял я.
— Вампиры, вурдалаки, упыри — это не синонимы, — объяснила Офель. — Это названия разных каст. Мы — вампиры — высшая каста. Мы можем довольно долгое время обходиться без свежей крови, а свои жертвы убиваем изящно и безболезненно. Вурдалаки же — настоящие мясники! Вы ведь наверняка видели жертву этого низшего вампира — тело изуродовано, органы выедены, а крови вокруг, как на бойне. Упыри, правда, еще хуже, но они хотя бы не претендуют на «высшесть», а вурдалаки имеют даже своего представителя в Госдуме! Амбиций у них…
— Ясно.
А страсти вокруг разгорались не на шутку. Несколько вурдалаков (только сейчас я заметил, насколько они действительно отличаются от вампиров: низкорослые, широкоплечие, с длинными свисающими руками и лицами, обезображенными язвами и трупными пятнами) начали пробиваться к помосту, угрюмо сверля поэта взглядами, но и с «нашей» стороны им навстречу подались несколько решительных парней во фраках. В воздухе явно запахло дракой.
Однако все обошлось миром. В самый острый момент, когда вампиры и вурдалаки уже почти сошлись стенка на стенку, полыхнуло зеленым, и между группками противников появился… Мордред! Черные, начищенные до блеска доспехи, огромный двуручник в руках и надменное выражение на лице породистого аристократа — сколько лет, сколько зим!
— Служба безопасности, господа, — ровным голосом произнес черный рыцарь, а из-за его плеча выступили двое мрачных мордоворотов в костюмах, но с палицами в руках. — Попрошу вас занять свои места во избежание дальнейших эксцессов.
Кровососы переглянулись, злобно сверкнув глазами, но послушно развернулись и побрели обратно. Похоже, уважают здесь черного рыцаря! А вот, кстати, он и меня заметил — то-то глаза круглые стали, и челюсть отвисла…
— Сэр Антоний! — воскликнул он, подходя к нашему столу. — Вот уж не ждал вас здесь увидеть! Так вы теперь… хм… как бы это помягче выразиться…
— Не утруждайся, — улыбнулся я, поднимаясь навстречу. — Я нечисть, но несколько другого плана. Я — Белый Оборотень…
Пробуждение было безрадостным. Такое ощущение, что меня засунули в бетономешалку, хорошенько там покрутили, а потом выкинули. А голова, наверное, и вовсе побывала под гидравлическим прессом…
— О, сэр Антоний! — раздался рядом хриплый скрипящий голос. — Доброе утро.
— Да пошел ты, — вяло огрызнулся я, с трудом переворачиваясь на бок. — Боже, Мордред! Что же вчера было?
Я валялся на огромной, как аэродром, кровати, одетый, закутанный, словно в кокон, в одеяло. На самом краешке, свесив буйну головушку, сидел рыцарь и печально глядел на меня мутными, косящими в совершенно немыслимых направлениях глазами.
— А ты что, не помнишь ничего?
Я отрицательно помотал головой. Мордред вздохнул:
— Ну, началось с того, что мы встретились, поздоровались, а потом ты огорошил меня своим Белым Оборотнем.
— Угу…
— Я обалдел и потерял дар речи, а ты тут же начал допытывать, не я ли пытался убить маркизаде Фроста. Я дал честное рыцарское, что не я.
— Угу!
— А потом ты предложил за это выпить.
— Ага…
— Мы выпили вина. Бутылки три.
— Ого!
— Потом еще восемь…
— ???
— Правда, уже не одни.
— Эге!
— К нам подсели оборотень, два черта и четыре демона, и мы начали квасить уже с ними.
— М-дя-а…
— А потом ты полез на сцену доказывать «всем этим подлым нехристям», что надо срочно идти бить морду Черному Волкодлаку или хотя бы не идти воевать Синзал. И меня за собой потащил!
— Н-да.
— Ты сказал очень красивую и эффектную речь — вампиры поддержали.
— Ура!
— Но вурдалаки обиделись и пошли тебя убивать…
— !!!
— … за то, что ты обозвал их «грязными извергами с садистскими наклонностями недоразвитых маньяков-некрофилов». Но нас отбили наши бывшие собутыльники.
— Вот!
— Затем ты начал всех учить петь песню. Красивую, но названия я уже не помню. Хотя и подпевал.
— Так…
— Далее ты потребовал принести водку и устроить танцы — кто-то поддержал, хотя водки так и не принесли (кстати, что это такое?). Зато принесли еще вина. Пришел оркестр.
— Вот как.
— А тебя попытались под шумок увести ребята из службы охраны. Моей службы охраны!
— Н-дэ?
— Но я за тебя заступился…
— О!
— Не надо меня обнимать! Потом я сам смутно что помню. Хотя нет! Через часок тобой решила воспользоваться парочка демонесс, которым восхотелось экстремальной любви с Белым Оборотнем!
— Они хватали тебя за… э-э… в общем, обхватывали тебя со всех сторон и тащили в подсобное помещение.
— Ик… А я?!!
— Орал, что ты не стереотип, не хочешь ложиться на кого ближе и вообще предан одной высокой и чистой любви.
— Фу-ф…
— В конце концов тебя положили под столом, где ты и уснул. Дальше — вообще ничего не помню.
Ё-моё… Ну это надо? Так нажраться… И главное, так и непонятно — добился я чего-нибудь или все ограничилось массированной пьянкой? Хорошо хоть живой остался. Так и не посмела никакая сволочь куснуть под шумок…
В это время тихо приоткрылась входная дверь, и в щель просунулась голова Офели — взъерошенная, со слегка помятым лицом, но довольная.
— О, мальчики! А вас там все ищут.
— За-зач-чем? — Я почему-то начал заикаться. Внезапно представилось, что с меня будут взимать штраф за поломанную мебель и разбитую посуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Я хотел стать прекрасным и бледным вампиром,
Что и кровь так изящно цедит из бокала.
Я хотел быть хозяином, властвовать миром,
Только жадность моя же меня доконала.
Я поверил в красивые, мрачные сказки
И в кафе сатанистов за грош продал душу.
И с девицей заезжей, что строила глазки,
Чуть шатаясь, ушел. За окном ныла стужа.
А в ближайшем проулке, открыв рот для страсти,
Мне она показала длиннющие зубы.
Захотел я, наивный, сбежать от напасти,
Но сомкнулись на шее лиловые губы.
После было как в старом кино от Хичкока —
Я очнулся, не помня себя, без одежды.
А на шее две дырки — пустяк, не морока,
Я тогда о тепле лишь был полон надежды.
Меня в домик ближайший пустили и дали
Для сугрева портвейна дрянного напиться.
Да и сами хозяева вместе заклали,
Мне подставив румяные, пьяные лица.
Зря. Я помню ужасную радость
И как зубы впивались в их дряблые шеи.
В глотку лилась хмелящая, сладкая гадость,
Для меня два их тела — жуки скарабеи.
Это было не раз. Уж сгнили мои зубы,
И напрасно я когти свои мажу лаком.
Жизнь моя превратилась в свинцовые трубы,
Я хотел быть вампиром, а стал вурдалаком…
На последних словах зал взорвался. Одна половина, где сидел я, дружно поднялась и начала бешено аплодировать. Другая же тоже поднялась, но вместо аплодисментов разразилась свистом и гневными выкриками.
— С огнем играет поэт, — осуждающе покачала головой Офель.
— А что такое? — не понял я.
— Вампиры, вурдалаки, упыри — это не синонимы, — объяснила Офель. — Это названия разных каст. Мы — вампиры — высшая каста. Мы можем довольно долгое время обходиться без свежей крови, а свои жертвы убиваем изящно и безболезненно. Вурдалаки же — настоящие мясники! Вы ведь наверняка видели жертву этого низшего вампира — тело изуродовано, органы выедены, а крови вокруг, как на бойне. Упыри, правда, еще хуже, но они хотя бы не претендуют на «высшесть», а вурдалаки имеют даже своего представителя в Госдуме! Амбиций у них…
— Ясно.
А страсти вокруг разгорались не на шутку. Несколько вурдалаков (только сейчас я заметил, насколько они действительно отличаются от вампиров: низкорослые, широкоплечие, с длинными свисающими руками и лицами, обезображенными язвами и трупными пятнами) начали пробиваться к помосту, угрюмо сверля поэта взглядами, но и с «нашей» стороны им навстречу подались несколько решительных парней во фраках. В воздухе явно запахло дракой.
Однако все обошлось миром. В самый острый момент, когда вампиры и вурдалаки уже почти сошлись стенка на стенку, полыхнуло зеленым, и между группками противников появился… Мордред! Черные, начищенные до блеска доспехи, огромный двуручник в руках и надменное выражение на лице породистого аристократа — сколько лет, сколько зим!
— Служба безопасности, господа, — ровным голосом произнес черный рыцарь, а из-за его плеча выступили двое мрачных мордоворотов в костюмах, но с палицами в руках. — Попрошу вас занять свои места во избежание дальнейших эксцессов.
Кровососы переглянулись, злобно сверкнув глазами, но послушно развернулись и побрели обратно. Похоже, уважают здесь черного рыцаря! А вот, кстати, он и меня заметил — то-то глаза круглые стали, и челюсть отвисла…
— Сэр Антоний! — воскликнул он, подходя к нашему столу. — Вот уж не ждал вас здесь увидеть! Так вы теперь… хм… как бы это помягче выразиться…
— Не утруждайся, — улыбнулся я, поднимаясь навстречу. — Я нечисть, но несколько другого плана. Я — Белый Оборотень…
Пробуждение было безрадостным. Такое ощущение, что меня засунули в бетономешалку, хорошенько там покрутили, а потом выкинули. А голова, наверное, и вовсе побывала под гидравлическим прессом…
— О, сэр Антоний! — раздался рядом хриплый скрипящий голос. — Доброе утро.
— Да пошел ты, — вяло огрызнулся я, с трудом переворачиваясь на бок. — Боже, Мордред! Что же вчера было?
Я валялся на огромной, как аэродром, кровати, одетый, закутанный, словно в кокон, в одеяло. На самом краешке, свесив буйну головушку, сидел рыцарь и печально глядел на меня мутными, косящими в совершенно немыслимых направлениях глазами.
— А ты что, не помнишь ничего?
Я отрицательно помотал головой. Мордред вздохнул:
— Ну, началось с того, что мы встретились, поздоровались, а потом ты огорошил меня своим Белым Оборотнем.
— Угу…
— Я обалдел и потерял дар речи, а ты тут же начал допытывать, не я ли пытался убить маркизаде Фроста. Я дал честное рыцарское, что не я.
— Угу!
— А потом ты предложил за это выпить.
— Ага…
— Мы выпили вина. Бутылки три.
— Ого!
— Потом еще восемь…
— ???
— Правда, уже не одни.
— Эге!
— К нам подсели оборотень, два черта и четыре демона, и мы начали квасить уже с ними.
— М-дя-а…
— А потом ты полез на сцену доказывать «всем этим подлым нехристям», что надо срочно идти бить морду Черному Волкодлаку или хотя бы не идти воевать Синзал. И меня за собой потащил!
— Н-да.
— Ты сказал очень красивую и эффектную речь — вампиры поддержали.
— Ура!
— Но вурдалаки обиделись и пошли тебя убивать…
— !!!
— … за то, что ты обозвал их «грязными извергами с садистскими наклонностями недоразвитых маньяков-некрофилов». Но нас отбили наши бывшие собутыльники.
— Вот!
— Затем ты начал всех учить петь песню. Красивую, но названия я уже не помню. Хотя и подпевал.
— Так…
— Далее ты потребовал принести водку и устроить танцы — кто-то поддержал, хотя водки так и не принесли (кстати, что это такое?). Зато принесли еще вина. Пришел оркестр.
— Вот как.
— А тебя попытались под шумок увести ребята из службы охраны. Моей службы охраны!
— Н-дэ?
— Но я за тебя заступился…
— О!
— Не надо меня обнимать! Потом я сам смутно что помню. Хотя нет! Через часок тобой решила воспользоваться парочка демонесс, которым восхотелось экстремальной любви с Белым Оборотнем!
— Они хватали тебя за… э-э… в общем, обхватывали тебя со всех сторон и тащили в подсобное помещение.
— Ик… А я?!!
— Орал, что ты не стереотип, не хочешь ложиться на кого ближе и вообще предан одной высокой и чистой любви.
— Фу-ф…
— В конце концов тебя положили под столом, где ты и уснул. Дальше — вообще ничего не помню.
Ё-моё… Ну это надо? Так нажраться… И главное, так и непонятно — добился я чего-нибудь или все ограничилось массированной пьянкой? Хорошо хоть живой остался. Так и не посмела никакая сволочь куснуть под шумок…
В это время тихо приоткрылась входная дверь, и в щель просунулась голова Офели — взъерошенная, со слегка помятым лицом, но довольная.
— О, мальчики! А вас там все ищут.
— За-зач-чем? — Я почему-то начал заикаться. Внезапно представилось, что с меня будут взимать штраф за поломанную мебель и разбитую посуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82