Дрожь охватила меня при виде этого нового существа.
Паук? Скорпион? Нет, не то. Но что-то похожее. Чудовище было размером с быка и бежало на восьми желтых растопыренных клешнях. Четыре выпуклых глаза, расположенных прямо на отливающем металлом продолговатом туловище, были совершенно неподвижны. Передняя, метровая клешня, вытянутая вперед, выбирала дорогу. Если между стволами было узко, туловище сжималось, клешни подбирались под него, страшилище ловко протискивалось и принимало свою первоначальную форму. Очевидно, оно преследовало сколопендру.
— Бедняжка, — сказал Квинт. — Достанется она ему сегодня на ужин. А он красив. Какая симметрия, какие плавные линии.
«Красавец», тоже не удостоив нас вниманием, скрылся в том же направлении, что и сколопендра. Скоро мы услышали протяжный, на высокой-высокой ноте писк.
— Красавец приступает к ужину, — констатировал Квинт.
Это животные испортили мне настроение. Но, выйдя из лесу, я забыл про них.
Перед нами открылась величественная панорама. Возвышенность, на которой мы находились, спускалась к узкой, звенящей речушке, за ней расстилался громадный пестрый ковер цветов и трав. Ни одному нашему художнику не снилось такого разнообразия красок. Далеко виднелись несколько темных пятен и бугорков. С левой стороны поле без резких границ переходило в лес, но не такой, из которого мы только что вышли, состоящий из одних голых стволов, а настоящий, темно-изумрудный, густой. Кое-где серебрились вершины скал. У горизонта лес змеей пересекала белая лента реки, а дальше, сквозь белесый туман вырисовывались призрачные очертания горных вершин. С правой стороны поле оканчивалось обширным подковообразным, словно расплавленное олово, озером, в котором красовался отраженный бриллиант Ригеля. Высоко повисли пышные, как взбитая пена, облака. Они не плыли, как лебеди, они застыли, любуясь сказочным ковром и своим отражением в олове. Кругом звенящая тишина.
— Неплохой видок, — сказал Квинт. — Не чета обшарпанной роще. Спустимся.
Я колебался недолго.
Мелкую речушку перешли вброд. Я из любопытства зачерпнул со дна горсть мелкой гальки. В ней блеснуло несколько прозрачных с ровным изломом камней, и мне было достаточно одного взгляда, чтобы твердо сказать: это топаз — драгоценный камень. Я бы никогда не поверил в это, если бы сам не держал их на вытянутой ладони.
Если верить пришельцам, оставившим на Земле макет галактики, эта планета должна быть заселена существами, похожими на человека. И цивилизация должна бы уже быть. Но пока никаких следов разумной деятельности мы не видели.
Поле оказалось не таким безобидным, как выглядело сверху. Эти непревзойденной красоты гигантские цветы оказались непреодолимым для нас препятствием, хотя высота их была от одного до двух метров. Толстые сочные стебли очень упруги, и требовались большие усилия, чтобы протиснуться между ними. Зубчатые листья массивны и эластичны, лепестки, чашечки бархатисты, влажны и тяжеловесны. Мы шли вдоль речушки к лесу. Ветви деревьев-исполинов переплетались вверху, закрывая небо, кое-где росли в одиночку и группами кустарники с тугими сердцевидными листьями, попадались цветы. Я обратил внимание на отсутствие птиц.
— Да, — согласился Квинт. — Пташек что-то не видно. Кормиться нечем. Нет насекомых. Ни жучка, ни мошки.
— А сколопендра?
— А я полагаю, что это и есть здешние насекомые.
— Если они все такие, то каковы же птицы, пожирающие их?
Так, болтая, мы незаметно подошли к поляне, и, даже не ахнув, окаменели. На ней стоял человек.
Поразил нас не столько факт встречи с человеком — к этому мы готовились, — сколько его величина. Это был пятиметровый гигант, обтянутый то ли пятнистой шкурой, то ли тканью. Кто-нибудь скажет: уж обязательно и пятиметровый! А что поделаешь, если он такой и был. Не могу же я сказать, что мы были с ним одинакового роста. Правда — прежде всего.
Руки и ноги великана были обнажены. На голове что-то вроде берета. Человек был бос. Если судить по-нашему, по-земному, он выглядел шестнадцатилетним юношей, раскосые синие глаза, маленький по сравнению с лицом нос, губы дудочкой, так и казалось, что он сейчас засвистит. В руке великан держал камень килограммов тридцати весом. Мускулы его напряглись, он изогнулся и бросил камень вверх. На поляну упало несколько крупных, похожих на арбуз, но приплюснутых плодов. Мы предусмотрительно зашли за корявый ствол дерева. Великан не спешил собирать плоды, пока не насшибал их целый грузовик.
— Туземец, — сказал я.
— Приятная встреча. Пошли знакомиться? — спросил Квинт.
— Успеем. Нужно узнать, что они собой представляют. Может, они каннибалы.
— Ты хотел сказать Ганнибалы? Полководцы все?
— Каннибалы. Людоеды значит.
— Не похоже. У него, смотри, какое приятное лице. Разве может он нас съесть сырыми. У него, Фил, рот маленький.
Великан сложил руки рупором и зычным голосом крикнул что-то. Из-за стволов показался второй великан, в таком же одеянии, как и первый. Под мышкой он держал пятнистые мешки. Изредка переговариваясь, они собирали плоды. Несколько плодов в мешки не вошли. Они взяли их в руки и уже собрались уходить, как у первого великана один плод выскользнул и подкатился к нашим ногам. Перебежать к другому месту мы не успеем. Нас все равно заметят. И мы остались на месте.
Увидев нас, великаны опустили мешки, осуждающе закачали головами, о чем-то быстро заговорили. Один из них осторожно поднял меня, а другой Квинта. Держа нас на руках, как мать держит грудного ребенка, они зашагали, даже не пытаясь вступить с нами в разговор. Они говорили о чем-то своем, но несли нас бережно.
— Что они задумали? — встревожился Квинт. — Или они думают, что мы дети малые?
— Вот именно, думают, — ответил я. Я сразу догадался, в чем дело. Они нас приняли за своих «великанчиков» и, конечно, недоумевают, каким образом два малых ребенка оказались в лесу, почему они в таком возрасте стоят, а не лежат, как положено, и почему на них черная одежда. Я все выложил Квинту. Он со мной согласился и добавил:
— В деревню несут, а то и в пещеру. Надеюсь, яслей у них нет. Во всяком случае мы в их понятии будем сиротами. Твою мамашу они не найдут, а мою тем более. Ну как, Фил, будем разыгрывать спектакль или откроемся?
— Посмотрим по обстановке.
По дороге к нам присоединились еще четыре великана. Все они были добродушны, внимательны и заботливы. Среди них даже разгорелся спор: кому нести нас. Решили нести по очереди.
— Хорошие парни, — заметил Квинт. — Не могут они быть каннибалами. Давно бы костер разложили.
Лес поредел. Перед нами открылась огромная, тянувшаяся километра на два, каменная терраса со множеством зияющих отверстий. У ее подножия беспорядочно раскинулись взрыхленные клумбы, виднелось несколько бассейнов, скорее всего естественного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Паук? Скорпион? Нет, не то. Но что-то похожее. Чудовище было размером с быка и бежало на восьми желтых растопыренных клешнях. Четыре выпуклых глаза, расположенных прямо на отливающем металлом продолговатом туловище, были совершенно неподвижны. Передняя, метровая клешня, вытянутая вперед, выбирала дорогу. Если между стволами было узко, туловище сжималось, клешни подбирались под него, страшилище ловко протискивалось и принимало свою первоначальную форму. Очевидно, оно преследовало сколопендру.
— Бедняжка, — сказал Квинт. — Достанется она ему сегодня на ужин. А он красив. Какая симметрия, какие плавные линии.
«Красавец», тоже не удостоив нас вниманием, скрылся в том же направлении, что и сколопендра. Скоро мы услышали протяжный, на высокой-высокой ноте писк.
— Красавец приступает к ужину, — констатировал Квинт.
Это животные испортили мне настроение. Но, выйдя из лесу, я забыл про них.
Перед нами открылась величественная панорама. Возвышенность, на которой мы находились, спускалась к узкой, звенящей речушке, за ней расстилался громадный пестрый ковер цветов и трав. Ни одному нашему художнику не снилось такого разнообразия красок. Далеко виднелись несколько темных пятен и бугорков. С левой стороны поле без резких границ переходило в лес, но не такой, из которого мы только что вышли, состоящий из одних голых стволов, а настоящий, темно-изумрудный, густой. Кое-где серебрились вершины скал. У горизонта лес змеей пересекала белая лента реки, а дальше, сквозь белесый туман вырисовывались призрачные очертания горных вершин. С правой стороны поле оканчивалось обширным подковообразным, словно расплавленное олово, озером, в котором красовался отраженный бриллиант Ригеля. Высоко повисли пышные, как взбитая пена, облака. Они не плыли, как лебеди, они застыли, любуясь сказочным ковром и своим отражением в олове. Кругом звенящая тишина.
— Неплохой видок, — сказал Квинт. — Не чета обшарпанной роще. Спустимся.
Я колебался недолго.
Мелкую речушку перешли вброд. Я из любопытства зачерпнул со дна горсть мелкой гальки. В ней блеснуло несколько прозрачных с ровным изломом камней, и мне было достаточно одного взгляда, чтобы твердо сказать: это топаз — драгоценный камень. Я бы никогда не поверил в это, если бы сам не держал их на вытянутой ладони.
Если верить пришельцам, оставившим на Земле макет галактики, эта планета должна быть заселена существами, похожими на человека. И цивилизация должна бы уже быть. Но пока никаких следов разумной деятельности мы не видели.
Поле оказалось не таким безобидным, как выглядело сверху. Эти непревзойденной красоты гигантские цветы оказались непреодолимым для нас препятствием, хотя высота их была от одного до двух метров. Толстые сочные стебли очень упруги, и требовались большие усилия, чтобы протиснуться между ними. Зубчатые листья массивны и эластичны, лепестки, чашечки бархатисты, влажны и тяжеловесны. Мы шли вдоль речушки к лесу. Ветви деревьев-исполинов переплетались вверху, закрывая небо, кое-где росли в одиночку и группами кустарники с тугими сердцевидными листьями, попадались цветы. Я обратил внимание на отсутствие птиц.
— Да, — согласился Квинт. — Пташек что-то не видно. Кормиться нечем. Нет насекомых. Ни жучка, ни мошки.
— А сколопендра?
— А я полагаю, что это и есть здешние насекомые.
— Если они все такие, то каковы же птицы, пожирающие их?
Так, болтая, мы незаметно подошли к поляне, и, даже не ахнув, окаменели. На ней стоял человек.
Поразил нас не столько факт встречи с человеком — к этому мы готовились, — сколько его величина. Это был пятиметровый гигант, обтянутый то ли пятнистой шкурой, то ли тканью. Кто-нибудь скажет: уж обязательно и пятиметровый! А что поделаешь, если он такой и был. Не могу же я сказать, что мы были с ним одинакового роста. Правда — прежде всего.
Руки и ноги великана были обнажены. На голове что-то вроде берета. Человек был бос. Если судить по-нашему, по-земному, он выглядел шестнадцатилетним юношей, раскосые синие глаза, маленький по сравнению с лицом нос, губы дудочкой, так и казалось, что он сейчас засвистит. В руке великан держал камень килограммов тридцати весом. Мускулы его напряглись, он изогнулся и бросил камень вверх. На поляну упало несколько крупных, похожих на арбуз, но приплюснутых плодов. Мы предусмотрительно зашли за корявый ствол дерева. Великан не спешил собирать плоды, пока не насшибал их целый грузовик.
— Туземец, — сказал я.
— Приятная встреча. Пошли знакомиться? — спросил Квинт.
— Успеем. Нужно узнать, что они собой представляют. Может, они каннибалы.
— Ты хотел сказать Ганнибалы? Полководцы все?
— Каннибалы. Людоеды значит.
— Не похоже. У него, смотри, какое приятное лице. Разве может он нас съесть сырыми. У него, Фил, рот маленький.
Великан сложил руки рупором и зычным голосом крикнул что-то. Из-за стволов показался второй великан, в таком же одеянии, как и первый. Под мышкой он держал пятнистые мешки. Изредка переговариваясь, они собирали плоды. Несколько плодов в мешки не вошли. Они взяли их в руки и уже собрались уходить, как у первого великана один плод выскользнул и подкатился к нашим ногам. Перебежать к другому месту мы не успеем. Нас все равно заметят. И мы остались на месте.
Увидев нас, великаны опустили мешки, осуждающе закачали головами, о чем-то быстро заговорили. Один из них осторожно поднял меня, а другой Квинта. Держа нас на руках, как мать держит грудного ребенка, они зашагали, даже не пытаясь вступить с нами в разговор. Они говорили о чем-то своем, но несли нас бережно.
— Что они задумали? — встревожился Квинт. — Или они думают, что мы дети малые?
— Вот именно, думают, — ответил я. Я сразу догадался, в чем дело. Они нас приняли за своих «великанчиков» и, конечно, недоумевают, каким образом два малых ребенка оказались в лесу, почему они в таком возрасте стоят, а не лежат, как положено, и почему на них черная одежда. Я все выложил Квинту. Он со мной согласился и добавил:
— В деревню несут, а то и в пещеру. Надеюсь, яслей у них нет. Во всяком случае мы в их понятии будем сиротами. Твою мамашу они не найдут, а мою тем более. Ну как, Фил, будем разыгрывать спектакль или откроемся?
— Посмотрим по обстановке.
По дороге к нам присоединились еще четыре великана. Все они были добродушны, внимательны и заботливы. Среди них даже разгорелся спор: кому нести нас. Решили нести по очереди.
— Хорошие парни, — заметил Квинт. — Не могут они быть каннибалами. Давно бы костер разложили.
Лес поредел. Перед нами открылась огромная, тянувшаяся километра на два, каменная терраса со множеством зияющих отверстий. У ее подножия беспорядочно раскинулись взрыхленные клумбы, виднелось несколько бассейнов, скорее всего естественного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62