вот
почему Христос, являясь во всех предметных мыслях одновременно, в единое
мгновение искупает все грехи наши - прошлые, настоящие и будущие.
И лишь тогда, когда мы обращаемся к Богу в своей исповеди, мы
являемся будто его рукою, потянувшейся к его ране, нами же нанесенной, и
эта рана заживает быстрее, и если мы не потянемся к ране, а значит не
восстановим энергетический баланс в мире тонкой энергетики, то болеть
будет эта рана, заживать долго, а значит, так как Иисус Христос есть мы,
его предметная мысль является нами, нам болеть долго, и протянется эта
боль - наше страдание - через множество земных воплощений на Земле, пока
мы не растратим, не возвратим на место равновесий энергию нашего греха,
ибо любая боль это избыток энергии, это нарушение равновесия, это тяжкое
бремя, которое породила наша слепая или осознанная корысть наслаждений.
В том и состоит гармония существования Космического Сознания Христа,
что каждая его предметная мысль имеет свою свободную волю передвижения в
пространстве своего Космического Сознания. Ведь и наша мысль в голове
нашей тоже бывает порою и навязчивой или случайно промелькнувшей, внезапно
пришедшей, и наше право состоит в том, обратить ли внимание на
промелькнувшую мысль, остановить ее, познакомить с другой или забыть о ее
мгновении, и наше право призвать к себе любую мысль, есть и упрямые мысли,
даже из тех, которые прячутся. Так и Христос может любую из своих
предметных мыслей призвать к себе или отвергнуть, и когда мы, являясь
предметными мыслям Христа, перестаем бродить собственными предметными
закоулками, вдоволь нагрешив, и по течению собственной свободной воли
приходим к Богу, чтобы разобраться в себе, очиститься перед его лицом, он
и в самом деле вправе узреть нас или отвергнуть, что и мы, люди,
ежесекундно делаем со своими мыслями, со своим наиболее оживленным
участком Космического Сознания в голове нашей.
Вот почему нам бывает и радостно, и печально, и даже порой
необъяснимо отчего, да потому, что в эти мгновения что-то перевесило,
чего-то стало больше: греховности или праведности в передвижении наших
мыслей.
Пожалуй, в какой-то мере краткий фрагментарный эскиз некоторой
структуры Космического Сознания я предложил тебе для усвоения, мой друг.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. В ОПУСТОШЕННОМ ТЕЛЕ
ПОБЕГ
Когда я возвращался после первого урока моему другу Юре Боживу, урока
Космического Сознания, мне не хотелось мгновенно переместиться в просторах
Астрала на свою так называемую земную базу, вернуться в Гришино физическое
тело, и я не спеша проносился в объеме своего энергетического воображения
сквозь картинки Астрала, но теперь восторженно рассматривал их, потому что
я верил, я знал: не одинок я буду скоро в своем заключении, друг на пути
ко мне.
Я находился в не очень высоком плане Астрала, и, может быть, потому и
не очень желалось увидеть какие-нибудь знакомые мне энергетические
очертания, образные состояния.
И тут-то мне и заметилась знакомая фигура среди блуждающей астральной
энергетики, и я остановился, чтобы получше разглядеть ее, и я узнал ее, но
чтобы убедиться в правоте своего восприятия, я приблизил эту астральную
сущность легким волевым движением к себе, и мне это доступно удалось.
"Людочка", - взмыслил я, чувственно обращаясь к астральному образу,
возникшему возле меня крупным планом.
Астральное тело Людочки узнало меня, она почувствовала знакомую
энергетику.
- Это вы, - отозвалась она. - Вы спасли меня однажды, спасибо.
- Мне это стоило жизни, - ответил я, - жизни на Земле.
- Я могу вам помочь? - вопросило астральное тело Людочки.
- Не знаю, - ответил я, - если это будет возможно и нужно, я дам
знать.
И тогда я полетел дальше, и оглянулся, и увидел, как далеко позади
уносилось в точку астральное тело Людочки.
На всякий случай, опомнившись, я переместился в более высокий план
Астрала, чтобы застраховать себя от возможной встречи с нежелательными для
меня астральными сущностями астральной шайки Остапа Моисеевича, почему-то
об этом я позабыл, но восторг общения с другом опьянил меня, все равно это
не оправдывало подобную неосторожность. И здесь, в безопасности,
расслабившись, я ощутил возникший вопрос: "Почему энергетическое тело
Людочки в Астрале? Одно и не преследуемо?" И мне захотелось возвратиться
обратно в ситуацию прошедшей встречи, но на сей раз я без труда
освободился от подобного легкомыслия, ибо вне сомнения знал, чем это могло
быть чревато, ведь не исключено в абсолютности, что и теперь астральное
тело Людочки - приманка.
Но здесь, на более высоком уровне Астрала, слишком все являлось легко
и привлекательно, и я быстро отказался от своего неспешного полета,
мгновенно взмыслил и тут же завис крохотным сгустком своего воображения у
самого темечка Гриши - председателя кооператива.
Но какое-то спокойствие почувствовал я, так бывает, когда знаешь, что
для тебя что-то очень легко, доступно, но ты не спешишь это сделать,
находишься в состоянии созерцательном. Не знаю, может, по этой причине,
может, оттого, что я привык преодолевать сложности, но я не стал
торопиться и не объявился тут же в Гришином теле, а возвратился в Астрал.
Я многое мог себе позволить, и когда мои покачнувшиеся чувства от
астрально рывка остановились и замерли, почему-то мне вздумалось
посмотреть, что же происходило за время моего отсутствия в лесной комнате
ведьмы.
И я смедитировал на ментальной информативный пласт, и вскоре мое
астральное видение породило недавние события в мельчайших подробностях.
Гриша открыл затуманенные глаза, а когда его зрение прояснилось, он
испуганно впялился коротким взглядом в сидящую рядом прямо на полу
Екатерину. Она о чем-то думала, и Филька сидел у нее на плече. Екатерина
не смотрела в сторону председателя, и Гриша стал нервничать, жутко ему
было переглядываться с филином, который тоже вертел головой и обеспокоенно
поглядывал на гостя в своей комнате.
- У-м-м, у-м-м, - замычал Гриша для того, чтобы на него обратили
внимание, ибо жутко ему было, да и говорить очень хотелось.
И Екатерина чутко отреагировала на его зов, она повернулась к нему
лицом и тут же изменилась в своем состоянии: обалдело юльнула глазками.
- Толстячок... Что, неужели опять проголодался?
- У-ку, у-ку, - ответил Гриша, тараща глаза и мотая головой.
- Понятно, соскучился.
Гриша насторожился и замер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
почему Христос, являясь во всех предметных мыслях одновременно, в единое
мгновение искупает все грехи наши - прошлые, настоящие и будущие.
И лишь тогда, когда мы обращаемся к Богу в своей исповеди, мы
являемся будто его рукою, потянувшейся к его ране, нами же нанесенной, и
эта рана заживает быстрее, и если мы не потянемся к ране, а значит не
восстановим энергетический баланс в мире тонкой энергетики, то болеть
будет эта рана, заживать долго, а значит, так как Иисус Христос есть мы,
его предметная мысль является нами, нам болеть долго, и протянется эта
боль - наше страдание - через множество земных воплощений на Земле, пока
мы не растратим, не возвратим на место равновесий энергию нашего греха,
ибо любая боль это избыток энергии, это нарушение равновесия, это тяжкое
бремя, которое породила наша слепая или осознанная корысть наслаждений.
В том и состоит гармония существования Космического Сознания Христа,
что каждая его предметная мысль имеет свою свободную волю передвижения в
пространстве своего Космического Сознания. Ведь и наша мысль в голове
нашей тоже бывает порою и навязчивой или случайно промелькнувшей, внезапно
пришедшей, и наше право состоит в том, обратить ли внимание на
промелькнувшую мысль, остановить ее, познакомить с другой или забыть о ее
мгновении, и наше право призвать к себе любую мысль, есть и упрямые мысли,
даже из тех, которые прячутся. Так и Христос может любую из своих
предметных мыслей призвать к себе или отвергнуть, и когда мы, являясь
предметными мыслям Христа, перестаем бродить собственными предметными
закоулками, вдоволь нагрешив, и по течению собственной свободной воли
приходим к Богу, чтобы разобраться в себе, очиститься перед его лицом, он
и в самом деле вправе узреть нас или отвергнуть, что и мы, люди,
ежесекундно делаем со своими мыслями, со своим наиболее оживленным
участком Космического Сознания в голове нашей.
Вот почему нам бывает и радостно, и печально, и даже порой
необъяснимо отчего, да потому, что в эти мгновения что-то перевесило,
чего-то стало больше: греховности или праведности в передвижении наших
мыслей.
Пожалуй, в какой-то мере краткий фрагментарный эскиз некоторой
структуры Космического Сознания я предложил тебе для усвоения, мой друг.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. В ОПУСТОШЕННОМ ТЕЛЕ
ПОБЕГ
Когда я возвращался после первого урока моему другу Юре Боживу, урока
Космического Сознания, мне не хотелось мгновенно переместиться в просторах
Астрала на свою так называемую земную базу, вернуться в Гришино физическое
тело, и я не спеша проносился в объеме своего энергетического воображения
сквозь картинки Астрала, но теперь восторженно рассматривал их, потому что
я верил, я знал: не одинок я буду скоро в своем заключении, друг на пути
ко мне.
Я находился в не очень высоком плане Астрала, и, может быть, потому и
не очень желалось увидеть какие-нибудь знакомые мне энергетические
очертания, образные состояния.
И тут-то мне и заметилась знакомая фигура среди блуждающей астральной
энергетики, и я остановился, чтобы получше разглядеть ее, и я узнал ее, но
чтобы убедиться в правоте своего восприятия, я приблизил эту астральную
сущность легким волевым движением к себе, и мне это доступно удалось.
"Людочка", - взмыслил я, чувственно обращаясь к астральному образу,
возникшему возле меня крупным планом.
Астральное тело Людочки узнало меня, она почувствовала знакомую
энергетику.
- Это вы, - отозвалась она. - Вы спасли меня однажды, спасибо.
- Мне это стоило жизни, - ответил я, - жизни на Земле.
- Я могу вам помочь? - вопросило астральное тело Людочки.
- Не знаю, - ответил я, - если это будет возможно и нужно, я дам
знать.
И тогда я полетел дальше, и оглянулся, и увидел, как далеко позади
уносилось в точку астральное тело Людочки.
На всякий случай, опомнившись, я переместился в более высокий план
Астрала, чтобы застраховать себя от возможной встречи с нежелательными для
меня астральными сущностями астральной шайки Остапа Моисеевича, почему-то
об этом я позабыл, но восторг общения с другом опьянил меня, все равно это
не оправдывало подобную неосторожность. И здесь, в безопасности,
расслабившись, я ощутил возникший вопрос: "Почему энергетическое тело
Людочки в Астрале? Одно и не преследуемо?" И мне захотелось возвратиться
обратно в ситуацию прошедшей встречи, но на сей раз я без труда
освободился от подобного легкомыслия, ибо вне сомнения знал, чем это могло
быть чревато, ведь не исключено в абсолютности, что и теперь астральное
тело Людочки - приманка.
Но здесь, на более высоком уровне Астрала, слишком все являлось легко
и привлекательно, и я быстро отказался от своего неспешного полета,
мгновенно взмыслил и тут же завис крохотным сгустком своего воображения у
самого темечка Гриши - председателя кооператива.
Но какое-то спокойствие почувствовал я, так бывает, когда знаешь, что
для тебя что-то очень легко, доступно, но ты не спешишь это сделать,
находишься в состоянии созерцательном. Не знаю, может, по этой причине,
может, оттого, что я привык преодолевать сложности, но я не стал
торопиться и не объявился тут же в Гришином теле, а возвратился в Астрал.
Я многое мог себе позволить, и когда мои покачнувшиеся чувства от
астрально рывка остановились и замерли, почему-то мне вздумалось
посмотреть, что же происходило за время моего отсутствия в лесной комнате
ведьмы.
И я смедитировал на ментальной информативный пласт, и вскоре мое
астральное видение породило недавние события в мельчайших подробностях.
Гриша открыл затуманенные глаза, а когда его зрение прояснилось, он
испуганно впялился коротким взглядом в сидящую рядом прямо на полу
Екатерину. Она о чем-то думала, и Филька сидел у нее на плече. Екатерина
не смотрела в сторону председателя, и Гриша стал нервничать, жутко ему
было переглядываться с филином, который тоже вертел головой и обеспокоенно
поглядывал на гостя в своей комнате.
- У-м-м, у-м-м, - замычал Гриша для того, чтобы на него обратили
внимание, ибо жутко ему было, да и говорить очень хотелось.
И Екатерина чутко отреагировала на его зов, она повернулась к нему
лицом и тут же изменилась в своем состоянии: обалдело юльнула глазками.
- Толстячок... Что, неужели опять проголодался?
- У-ку, у-ку, - ответил Гриша, тараща глаза и мотая головой.
- Понятно, соскучился.
Гриша насторожился и замер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135