Значится среди утерянных! Так, страница восемьдесят четвертая…рисунок… Никаких сомнений, оно!
Оторвавшись, наконец, от созерцания рисунков, Алексей Аполлонович снял очки, потер глаза и откинулся в кресле, задумчиво постукивая по колену сложенными очками.
– Николай, а что вы со всем этим делать-то собираетесь?
– Просто продать. Я собираюсь открыть свою фирму. У меня есть определенный задел в направлении, которое сейчас быстро развивается, да и обстоятельства к этому подталкивают. Я работаю программистом в российском филиале одной крупной американской компании. Но они сейчас задумали реструктуризацию, связанную с ожидаемым поглощением одного из конкурентов, и российский филиал предполагают закрыть. Работу для меня найти не проблема, но хотелось бы все-таки заниматься любимым делом.
– А вы понимаете, с какими трудностями это связано, я имею в виду продажу?
– Конечно. За такие деньги голову открутят, не успеешь охнуть. Поэтому я просил бы вас помочь. Как я понимаю, у вас есть связи в мире людей с деньгами, и вы могли бы сделать это достаточно безопасно.
– Жаль, что я не могу себе позволить купить этот гарнитур, – мечтательно вздохнул Алексей Аполлонович. – Вы не представляете, какая это работа. Шедевр! Но вас я понимаю. Помочь постараюсь, конечно. Сейчас появилось много клиентов, желающих получить оригинальные ювелирные изделия. Я при желании мог бы просто быть завален заказами, но делать килограммовые золотые перстни с бриллиантами в 10 карат, нет уж, увольте. Я стараюсь выбрать клиента со вкусом, чтобы и он понимал, что за вещь получил, и чтобы у меня душа радовалась. Слава богу, и такие есть. Но для серьезного разговора с клиентом нужно иметь в наличии весь гарнитур, да и пасхальное яйцо по фотографии тоже не продашь.
– С этим, к сожалению, проблемы. В течение месяца мне в банке, где лежат эти вещи, появляться не стоит. Вот развяжется ситуация с МММ, тогда, пожалуйста.
– Хорошо. Кстати, есть у меня один вариант. Вы ведь слышали о аукционах в Нью-Йорке и Лондоне?
– Это Сотбис и Кристис? Ну, конечно! Но кто же позволит вывезти из России такие драгоценности?
– Ну, это уже не ваша забота. Правда, придется, сами понимаете платить за услуги. Но если продать это там, то даже треть от общей суммы будет больше, чем за все при продаже здесь.
– Да я согласен. Меня беспокоит только одно – надежность всей этой операции. Вам я, положим, доверяю, но в цепочке будет еще кто-то.
– Этот кто-то будет всегда. А насчет надежности, то вспомните Карла Маркса – «нет такого преступления, на которое не рискнул бы капитал при трехстах процентах прибыли, хоть под страхом виселицы». А тут соблазн – получить даром. Жизнь людей сейчас не в счет. Поэтому надо соблюдать два правила: не связываться с криминалом и перестраховываться. У меня есть некоторые связи в президентском окружении. Я попытаюсь забросить удочки на следующей неделе. Сейчас минутку подождите, я принесу деньги.
Алексей Аполлонович вышел из кабинета и через несколько минут вернулся с пачкой купюр в руках.
– Пересчитайте, пожалуйста, на всякий случай. Тут шесть тысяч долларов и два миллиона рублей
Николай добросовестно пересчитал деньги.
– Вернете, когда сможете. Если нужны будут еще деньги, то не проблема, я человек не бедный, но остальное в банке. Да, фотографии монет не забудьте.
Алексей Аполлонович проводил их до прихожей, открыл сверкающий никелем какой-то навороченный дверной замок, – Ну, спасибо, Людочка, что навестила. Очень рад был вас видеть. Обязательно звоните. И, Николай, берегите Люду, постарайтесь, чтобы она была в стороне.
На улице уже были сумерки.
– Так куда сейчас? – спросил Николай, выезжая на улицу Чайковского. – Я же даже не знаю, где ты живешь.
– На Годовикова, это не доезжая до ВДНХ.
– Хорошо, машин сейчас мало, поехали по кольцу и дальше по проспекту Мира.
Когда они проезжали мимо спорткомплекса «Олимпийский», Николай увидел впереди по ходу движения милицейский «уазик», от которого неторопливо отделился милиционер, до того лениво куривший, опираясь одной рукой на капот. Он бросил недокуренную сигарету, и махнул жезлом, показывая Николаю, что тому следует остановиться.
– Вот, черт! Не было печали…, – в сердцах выругался Николай. Он свернул на обочину, остановился и заранее вытащил из бардачка документы. Гаишник неторопливо подошел к машине.
– Старший сержант Катренко, – представился гаишник. Он хотел, было, козырнуть при этом, но по случаю жары, видимо оставил фуражку в своей машине, и рука его нелепо дернувшись, замерла на полпути к голове, а потом потянулась в сторону Николая.
– Ваши документы.
Николай безропотно протянул права, доверенность и техпаспорт.
– Так, машина, стало быть, не ваша. Надо бы пробить на угон.
– Да помилуйте, товарищ сержант, час ночи! Потом ничего же не видно, а вам номера сверить надо.
– А у вас что, фонарика нет?
– Почему нет, есть.
– Ну вот, выйдите и сначала багажник откройте, посмотрим, что там.
Николай нашел в бардачке фонарик и вышел из машины. Открыл багажник, включил фонарик и передал его сержанту. Тот для порядка приподнял лежащую на боку пустую канистру.
– Ну что, товарищ сержант, все в порядке, ничего незаконного нет, – с легкой иронией в голосе спросил Николай.
– Незаконного-то нет, только законного вот тоже не видно, – почти ликуя, ответил сержант. – Где запаска-то?
Николай выругался про себя. Недавно ему пришлось отдать в ремонт машину, потому что когда он возвращался с работы домой, у него пробило колесо. С управлением он, слава богу, справился, но чиркнул крылом о разделяющее ограждение, недавно установленное на Алтуфьевке. Полноценная запаска у него была, а пробитое колесо он вместе с машиной отдал в ремонт и в круговерти последних событий просто забыл о нем, когда забирал машину.
– Виноват, товарищ сержант, только я не помню в правилах такого пункта. Есть запаска, нет запаски, я еду на четырех технически исправных колесах. Но если хотите, давайте я штраф заплачу и поеду, – предложил Николай, доставая из кармана джинсов пятидесятитысячную купюру. Но, передавая деньги, он совершил непростительную ошибку, подойдя слишком близко к сержанту.
– Опаньки, гражданин, да вы никак в нетрезвом виде за рулем! – обрадовано воскликнул сержант, уловив коньячный запах своим длинным носом, по чуткости, видимо, не уступавшим носам служебно-розыскных друзей сержанта.
Тут Николай просто похолодел. Если заберут в отделение, то есть шанс и немаленький остаться без денег, которые лежали в портфеле.
– Слушай, сержант, я выпил сто граммов, дорога почти пустая, у меня в машине любимая девушка, дом рядом, не порти мне ночь, давай договоримся.
– Ну, ладно, я не девушка, ломаться не буду, – хохотнул сержант, – начинай договариваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81