Лечит он у нас почти весь капитул, но зато его освободили от входящих в обязанности каноника частых разъездов по диацезу. Свободное время он может посвящать любимой астрономии… Я говорю это к тому, что в юные годы человек не всегда может с точностью определить, к чему у него имеются способности. Поэтому море, которое, как вы думаете, призывает вас, со временем может отступить и освободить место для какой-нибудь другой почтенной науки. Иногда юноша сомневается в себе только потому, что учитель его был недостаточно опытен или настойчив… Трижды и четырежды проверьте себя перед тем, как избрать дело, которое призвано стать целью вашей жизни!
– А разве каноник Коперник не колебался перед тем, как окончательно остановиться на астрономии? – робко спросил Каспер.
– Любовь к изучению неба еще в нежном отрочестве вложили в душу Миколая каноник Водка и профессор Войцех из Брудзева. И если Миколай колебался, то только выбирая дело, которое могло оставить ему побольше свободного времени для занятий астрономией, – поправил отец Тидеман, как показалось юноше, недовольно.
Поэтому Каспер никак не ожидал конца его фразы:
– Я не стану обнадеживать вас преждевременно – брат Миколай очень требователен к себе и другим… Однако я точно знаю, что ему нужен знающий и прилежный помощник. А потом, если он найдет, что Каспер Бернат в достаточной мере усвоил преподанные ему науки, он, возможно, походатайствует перед его преосвященством епископом Ваценродом…
– Походатайствует, как же ему не походатайствовать! – снова вмешался пан Конопка. – Говорил же я вам, что капитан Бернат доставил во Влоцлавек матушку каноника с обоими сыновьями… И, заметьте, святой отец, не взял с нее за это ни гроша…
– Вуек, замолчи! – закричал Каспер возмущенно.
Но Тидеман Гизе ласково положил на его локоть свою маленькую легкую руку.
– Пускай говорит… Разве не стремимся мы до мелочей знать всю жизнь нашего дорогого отца Миколая? Пройдет время, – добавил каноник торжественно, – и весь мир поймет, что каждый прожитый Миколаем Коперником день прибавляет что-нибудь во славу науки.
– Вот я и говорю, – ободренный его заступничеством, продолжал боцман, – теперь-то много найдется людей, восхваляющих ум и ученость каноника Миколая, а ведь я его видел, когда он вот такусенький был. И верите, когда его брат упал за борт, он тут же, не раздумывая, кинулся вслед за ним. А что касается капитана Берната, – упрямо гнул свое боцман, – то это золотой человек! Когда я попал в плен к алжирцам, он выкупил меня. Полновесными испанскими дублонами заплатил за меня капитан Бернат и даже глазом не моргнул!.. Правда, и я ему сгодился: два года и восемь месяцев провел я в Алжире и Марокко, научился по-ихнему говорить. Потом, когда нашему капитану нужно было что продать, или купить, или нанять лоцмана из ихних, чтобы провел судно меж камней, так уж, кроме меня, никто с ними не мог договориться. А когда «Ясколка» наша в Константинополь пришла, я уже славно по-турецки балакал, за переводчика у капитана был… А все это я веду к тому, что капитан наш тоже, как и Коперник, мог броситься в воду утопающего спасать… Да, достойные они оба люди, ничего не скажешь!
Тидеман Гизе, сложив руки на груди, откинулся на кожаные подушки.
– Вот старший брат каноника, мне думается, совсем иной, – добавил Вуек нерешительно и наконец совсем замолчал, полагая, что отец Тидеман уснул, убаюканный мерным покачиванием возка.
Каспер, глянув на плотно зажмуренные веки Гизе, тоже не решился его тревожить. Поэтому, когда, не доезжая до Лидзбарка, каноник обратил на него свой лучистый взгляд, юноша удивился. Еще более удивили его слова отца Гизе:
– Миколай Коперник – человек деятельный, благородный и доброжелательный. Однако доля, выпавшая ему, была достаточно сурова. Завистники говорят, что он прожил жизнь играючи, заслоненный от бед широкой спиной Ваценрода. Но это не так… Не хлебом единым жив человек… Волею небес Миколай – человек светский, философ по натуре, медик, поэт, живописец (да, да, в Лидзбарке напомните мне, и я покажу мой портрет его работы). Да, так вот, он вынужден был принять сан, чтобы наследовать своему дяде, епископу, ибо никто из живущих на земле более него не заслуживает этого… Став каноником и лейб-медиком Вармийского двора, он весь отдался трудам по изучению небесных сфер. А сейчас он снова вынужден оставить секстант и астролябию, чтобы взять в руки меч: вы отправляетесь в Лидзбарк в очень тяжелые дни для Польши, а еще более тяжелые – для Вармии. Наши западные соседи то и дело нарушают границы, то и дело происходят схватки между ратниками Тевтонского ордена и нашим городским ополчением… Поэтому, я думаю, брат Миколай не сможет вам уделить того внимания, которое вы заслуживаете… Да, заслуживаете! – повторил отец Тидеман, встретив удивленный взгляд молодого человека. – И вы и этот славный моряк… Мне доводилось встречаться со многими людьми во многих странах, и первое впечатление меня никогда не обманывает. Чистая душа и верное сердце – вот что украшает человека. Кстати говоря, то обстоятельство, пан Конопка, что вы хорошо можете объясняться с басурманами – алжирцами, тунисцами и турками, – может сослужить вам хорошую службу в Вармии. Упомяните об этом, когда будете говорить с отцом Миколаем… И для вас, дорогой Каспер Бернат, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Уже три месяца, как Каспер находится в Лидзбарке. Он ежедневно встречается с каноником Миколаем, который стал для него всем: учителем жизни, наставником, старшим товарищем, спутником в их чудесных прогулках вдоль берегов быстрой Лыни.
«Сам господь послал мне такого трудолюбивого помощника», – не раз уже говорил отец Миколай, но Каспер до сих пор не знает, подсказаны ли эти слова жалостью к бедному изгнаннику или действительно каноник видит в Каспере усердного помощника.
Со своей стороны, юноша старается по мере сил быть полезным отцу Миколаю: он сбил тяжелые дубовые скамьи для башни, в которой Коперник ведет наблюдения за звездами, вставил слюду в окна, потому что не раз бывал свидетелем того, как его дорогого Учителя прохватывал озноб от ледяного, дующего с Балтики ветра. Он аккуратно ведет «журнал наблюдений» за небом, передвигает с места на место тяжелые приборы, дежурит по ночам в башне, когда Учителя отрывают от наблюдений редкие, но все же необходимые разъезды по диацезу или приемы.
Отец Миколай, отправляясь в соседние деревни, частенько берет с собой тяжелую поклажу, и Каспер недоумевает, для чего она Учителю. Бумага, перо, дорожная чернильница у пояса – что еще нужно для того, чтобы привезти епископу нужные сведения!
И, только отправившись как-то в путь с каноником, юноша понял, что за кульки и мешки, а иногда и бочонки грузит старый Войцех, когда его преподобие отец Миколай отправляется по диацезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– А разве каноник Коперник не колебался перед тем, как окончательно остановиться на астрономии? – робко спросил Каспер.
– Любовь к изучению неба еще в нежном отрочестве вложили в душу Миколая каноник Водка и профессор Войцех из Брудзева. И если Миколай колебался, то только выбирая дело, которое могло оставить ему побольше свободного времени для занятий астрономией, – поправил отец Тидеман, как показалось юноше, недовольно.
Поэтому Каспер никак не ожидал конца его фразы:
– Я не стану обнадеживать вас преждевременно – брат Миколай очень требователен к себе и другим… Однако я точно знаю, что ему нужен знающий и прилежный помощник. А потом, если он найдет, что Каспер Бернат в достаточной мере усвоил преподанные ему науки, он, возможно, походатайствует перед его преосвященством епископом Ваценродом…
– Походатайствует, как же ему не походатайствовать! – снова вмешался пан Конопка. – Говорил же я вам, что капитан Бернат доставил во Влоцлавек матушку каноника с обоими сыновьями… И, заметьте, святой отец, не взял с нее за это ни гроша…
– Вуек, замолчи! – закричал Каспер возмущенно.
Но Тидеман Гизе ласково положил на его локоть свою маленькую легкую руку.
– Пускай говорит… Разве не стремимся мы до мелочей знать всю жизнь нашего дорогого отца Миколая? Пройдет время, – добавил каноник торжественно, – и весь мир поймет, что каждый прожитый Миколаем Коперником день прибавляет что-нибудь во славу науки.
– Вот я и говорю, – ободренный его заступничеством, продолжал боцман, – теперь-то много найдется людей, восхваляющих ум и ученость каноника Миколая, а ведь я его видел, когда он вот такусенький был. И верите, когда его брат упал за борт, он тут же, не раздумывая, кинулся вслед за ним. А что касается капитана Берната, – упрямо гнул свое боцман, – то это золотой человек! Когда я попал в плен к алжирцам, он выкупил меня. Полновесными испанскими дублонами заплатил за меня капитан Бернат и даже глазом не моргнул!.. Правда, и я ему сгодился: два года и восемь месяцев провел я в Алжире и Марокко, научился по-ихнему говорить. Потом, когда нашему капитану нужно было что продать, или купить, или нанять лоцмана из ихних, чтобы провел судно меж камней, так уж, кроме меня, никто с ними не мог договориться. А когда «Ясколка» наша в Константинополь пришла, я уже славно по-турецки балакал, за переводчика у капитана был… А все это я веду к тому, что капитан наш тоже, как и Коперник, мог броситься в воду утопающего спасать… Да, достойные они оба люди, ничего не скажешь!
Тидеман Гизе, сложив руки на груди, откинулся на кожаные подушки.
– Вот старший брат каноника, мне думается, совсем иной, – добавил Вуек нерешительно и наконец совсем замолчал, полагая, что отец Тидеман уснул, убаюканный мерным покачиванием возка.
Каспер, глянув на плотно зажмуренные веки Гизе, тоже не решился его тревожить. Поэтому, когда, не доезжая до Лидзбарка, каноник обратил на него свой лучистый взгляд, юноша удивился. Еще более удивили его слова отца Гизе:
– Миколай Коперник – человек деятельный, благородный и доброжелательный. Однако доля, выпавшая ему, была достаточно сурова. Завистники говорят, что он прожил жизнь играючи, заслоненный от бед широкой спиной Ваценрода. Но это не так… Не хлебом единым жив человек… Волею небес Миколай – человек светский, философ по натуре, медик, поэт, живописец (да, да, в Лидзбарке напомните мне, и я покажу мой портрет его работы). Да, так вот, он вынужден был принять сан, чтобы наследовать своему дяде, епископу, ибо никто из живущих на земле более него не заслуживает этого… Став каноником и лейб-медиком Вармийского двора, он весь отдался трудам по изучению небесных сфер. А сейчас он снова вынужден оставить секстант и астролябию, чтобы взять в руки меч: вы отправляетесь в Лидзбарк в очень тяжелые дни для Польши, а еще более тяжелые – для Вармии. Наши западные соседи то и дело нарушают границы, то и дело происходят схватки между ратниками Тевтонского ордена и нашим городским ополчением… Поэтому, я думаю, брат Миколай не сможет вам уделить того внимания, которое вы заслуживаете… Да, заслуживаете! – повторил отец Тидеман, встретив удивленный взгляд молодого человека. – И вы и этот славный моряк… Мне доводилось встречаться со многими людьми во многих странах, и первое впечатление меня никогда не обманывает. Чистая душа и верное сердце – вот что украшает человека. Кстати говоря, то обстоятельство, пан Конопка, что вы хорошо можете объясняться с басурманами – алжирцами, тунисцами и турками, – может сослужить вам хорошую службу в Вармии. Упомяните об этом, когда будете говорить с отцом Миколаем… И для вас, дорогой Каспер Бернат, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Уже три месяца, как Каспер находится в Лидзбарке. Он ежедневно встречается с каноником Миколаем, который стал для него всем: учителем жизни, наставником, старшим товарищем, спутником в их чудесных прогулках вдоль берегов быстрой Лыни.
«Сам господь послал мне такого трудолюбивого помощника», – не раз уже говорил отец Миколай, но Каспер до сих пор не знает, подсказаны ли эти слова жалостью к бедному изгнаннику или действительно каноник видит в Каспере усердного помощника.
Со своей стороны, юноша старается по мере сил быть полезным отцу Миколаю: он сбил тяжелые дубовые скамьи для башни, в которой Коперник ведет наблюдения за звездами, вставил слюду в окна, потому что не раз бывал свидетелем того, как его дорогого Учителя прохватывал озноб от ледяного, дующего с Балтики ветра. Он аккуратно ведет «журнал наблюдений» за небом, передвигает с места на место тяжелые приборы, дежурит по ночам в башне, когда Учителя отрывают от наблюдений редкие, но все же необходимые разъезды по диацезу или приемы.
Отец Миколай, отправляясь в соседние деревни, частенько берет с собой тяжелую поклажу, и Каспер недоумевает, для чего она Учителю. Бумага, перо, дорожная чернильница у пояса – что еще нужно для того, чтобы привезти епископу нужные сведения!
И, только отправившись как-то в путь с каноником, юноша понял, что за кульки и мешки, а иногда и бочонки грузит старый Войцех, когда его преподобие отец Миколай отправляется по диацезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125