Нуки-на-му дождалась момента, когда Кларк стремительно пронесся мимо нее на доске с парусом, с громким криком упала в воду и начала беспомощно барахтаться. Кларк мгновенно спрыгнул в воду, и в тот момент, когда он схватил Нуки-на-му, у нее соскочил лифчик и Кларк ощутил под своей ладонью ее налитую, крепкую грудь.
Через какое-то время Нуки-на-му уже стояла на доске, крепко держась за мачту. Ее лифчик унесло волнами, но Кларк был настолько поражен классическими формами ее красивого тела, что нисколько не сожалел об этой потере. Он ловко подплыл на своей доске к ней и крикнул:
– Сегодня в баре в девять вечера! За спасение вашей жизни мне полагается награда, и я не намерен от нее отказываться.
Нуки-на-му звонко рассмеялась, помахала ему рукой и отплыла в сторону. Кларк не знал, как ему следует истолковать ее жест, – но он сознавал, что ему редко когда доводилось встречать столь красивых женщин. Смесь полинезийской и китайской крови придавала ей какое-то колдовское очарование.
Кларк до сих пор чувствовал ладонями ее крепкие соски.
В девять вечера в баре он понял, что ее жест означал согласие. На ней было поразительной красоты шелковое платье, и ощущение было, что она с ног до головы осыпана цветами. У Кларка даже мелькнула мысль, что, если бы Финли хоть на миг ее увидел, он бы напрочь забыл о своих дельфинах.
Он поцеловал Нуки-на-му руку, заказал для начала шампанского и от души порадовался тому, что у нее нет расовых предрассудков. Да и вообще «цветная» не вправе относиться к чернокожим с пренебрежением белого человека.
И тут Кларк перечеркнул все замыслы Тулаева. Он рассказал, что живет в Мемфисе, работает инженером-строителем подземных сооружений и приехал в Гонолулу по поручению своей фирмы, которая планирует провести новую дорогу к горе Пуу-Капу. Дело это как объяснил он, очень непростое, склоны вокруг изрыты ущельями, повсюду множество мостиков и требуется произвести очень сложные расчеты. Если они будут произведены правильно, на Оаху ему работы на год хватит. Может, он, конечно, пробудет здесь и дольше, поскольку идут переговоры об осуществлении еще одного проекта в Пёрл-Харборе, в районе Форт-Камехамеха неподалеку от армейской площадки для гольфа, – однако пока неясно, получит ли его фирма подряд.
Нуки-на-му сперва даже несколько оторопела. Она никак не ожидала, что Кларк так ловко сочинит себе биографию. При этом ей никак нельзя было показывать, что она раскусила его; более того, она должна была делать вид, что верит всем его россказням.
– Вот увидите, – бойко сказал Кларк, – какое-то время я буду хранить верность Гонолулу. А ваш отпуск скоро кончится, мисс…
– Меня зовут Нона Калоа, – сказала она; это было одно из ее многочисленных вымышленных имен. – Мой отец – он был китаец – называл меня также Ли Яу.
– А как мне к вам обращаться?
– А как вам угодно, мистер…
– Кларк! А дальше совсем кошмар: Дэвид Абрахам! – Кларк ухмыльнулся. – До двадцати пяти лет я очень обижался за это на своего отца. Он был причетником в нашей церкви в Мемфисе, пел также вторым басом в церковном хоре, собирал пожертвования для общинного сиротского приюта и всю свою жизнь мечтал попасть после смерти в рай. И, надеясь, что ему это поможет, назвал своего сына Дэвид Абрахам…
– И его мечта сбылась?
– Ну разумеется. Правда, он не может прислать оттуда весточку, но мы все верим в это. Он умер, когда мне было двадцать пять, и вот тогда я наконец осознал, что не стоит сердиться на него за это.
– А мне нравится ваше имя. Абрахам – так чудесно звучит. – Не опирайся Кларк на стойку, он бы наверняка рухнул на пол, сраженный ее взглядом. – Так как мы будем называть друг друга?
– Я вас Нона.
– А я вас Аби, согласны?
– Из ваших уст я приму любое имя, Нона. Что будем делать?
– Хочется чего-то безумного, Аби!
– Кларк как нельзя лучше подходит для этого. Давайте съездим в китайский квартал и поужинаем в «Доме тысячи запахов».
– Прямо сейчас?
– Ночь только начинается, Нона!
– В китайском квартале вы должны называть меня Ли.
– Договорились. Не исключено, правда, что по дороге я придумаю вам еще какое-нибудь имя, к которому подошло бы «любимая».
Было совершенно очевидно, что рассвет Кларк встретит в триста семьдесят шестом номере. О таком пробуждении можно было только мечтать. Кларк чувствовал себя как в раю, ибо рядом с ним лежала настоящая райская птица. Кларка не устраивала лишь тяжелая, словно налитая свинцом голова и ощущение, что вместо мозгов у него густой сироп.
В памяти сохранилось, что он бросился в объятия Ноны и словно нырнул в жерло вулкана – больше он ничего не помнил. «Нет, с пьянством пора завязывать, – вяло подумал он. – Чертова китайская водка – просто адское зелье какое-то. Рядом с тобой лежит самая красивая женщина на свете, а ты все еще никак в себя прийти не можешь. Ну разве не позор!»
Такого удара Нуки-на-му не испытывала. Она подмешала в водку дурманящее вещество, и Кларк почти мгновенно заснул в ее объятиях, но это ей ничего не дало. Карманы его костюма не хранили никаких тайн, в дорожной сумке лежали вещи человека, приехавшего в отпуск, и ничего больше. Она тщательно осмотрела их и поняла, что ей нечем порадовать Тулаева.
«Еще шесть дней и ночей, – подумала Нуки-на-му, рассматривая мокрое от пота тело Кларка. – Он выше и жилистее, чем Финли. Тот крепче, мускулистее. Еще шесть дней… Уж как-нибудь заставим Кларка развязать язык».
Она долго стояла под душем, поочередно направляя на себя то горячую, то холодную струю воды, а затем снова легла рядом с Кларком. До чего ж поганая жизнь… Все одно и то же… И хочется потом всем мужчинам горло перерезать.
Шло время, но Кларк по-прежнему утверждал, что он всего лишь инженер-строитель из Мемфиса и ничем другим, кроме прокладки нового шоссе на острове Оаху, не занимается. Как ни пыталась Нуки-на-му осторожно подвести его к нужной теме, он всегда очень ловко уходил от разговора, и ей оставалось лишь признать свое полное поражение.
Зато Кларк никак не мог забыть Нону Калоа. Перед вылетом на Уэйк он оставил ей письмо, в котором утверждал, что срочные дела – ему даже позвонили ночью – требуют его немедленного присутствия в Сан-Франциско. Но он обещал ей непременно вернуться. «Укажи в записке, где я смогу найти тебя, – писал он ей, – и оставь ее у портье. Я люблю тебя. Мы просто ненадолго расстаемся. Я буду очень опечален, если, вернувшись, узнаю, что ты бесследно исчезла, не оставив ни адреса, ни фотографии и даже не передав мне прощальный привет…»
С этим письмом Нуки-на-му тут же отправилась к Тулаеву. Он сидел на скамейке во внутреннем дворе отеля «Гавайский регент» и, увидев ее, решил больше не строить из себя джентльмена. Он даже не соизволил встать и подать ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Через какое-то время Нуки-на-му уже стояла на доске, крепко держась за мачту. Ее лифчик унесло волнами, но Кларк был настолько поражен классическими формами ее красивого тела, что нисколько не сожалел об этой потере. Он ловко подплыл на своей доске к ней и крикнул:
– Сегодня в баре в девять вечера! За спасение вашей жизни мне полагается награда, и я не намерен от нее отказываться.
Нуки-на-му звонко рассмеялась, помахала ему рукой и отплыла в сторону. Кларк не знал, как ему следует истолковать ее жест, – но он сознавал, что ему редко когда доводилось встречать столь красивых женщин. Смесь полинезийской и китайской крови придавала ей какое-то колдовское очарование.
Кларк до сих пор чувствовал ладонями ее крепкие соски.
В девять вечера в баре он понял, что ее жест означал согласие. На ней было поразительной красоты шелковое платье, и ощущение было, что она с ног до головы осыпана цветами. У Кларка даже мелькнула мысль, что, если бы Финли хоть на миг ее увидел, он бы напрочь забыл о своих дельфинах.
Он поцеловал Нуки-на-му руку, заказал для начала шампанского и от души порадовался тому, что у нее нет расовых предрассудков. Да и вообще «цветная» не вправе относиться к чернокожим с пренебрежением белого человека.
И тут Кларк перечеркнул все замыслы Тулаева. Он рассказал, что живет в Мемфисе, работает инженером-строителем подземных сооружений и приехал в Гонолулу по поручению своей фирмы, которая планирует провести новую дорогу к горе Пуу-Капу. Дело это как объяснил он, очень непростое, склоны вокруг изрыты ущельями, повсюду множество мостиков и требуется произвести очень сложные расчеты. Если они будут произведены правильно, на Оаху ему работы на год хватит. Может, он, конечно, пробудет здесь и дольше, поскольку идут переговоры об осуществлении еще одного проекта в Пёрл-Харборе, в районе Форт-Камехамеха неподалеку от армейской площадки для гольфа, – однако пока неясно, получит ли его фирма подряд.
Нуки-на-му сперва даже несколько оторопела. Она никак не ожидала, что Кларк так ловко сочинит себе биографию. При этом ей никак нельзя было показывать, что она раскусила его; более того, она должна была делать вид, что верит всем его россказням.
– Вот увидите, – бойко сказал Кларк, – какое-то время я буду хранить верность Гонолулу. А ваш отпуск скоро кончится, мисс…
– Меня зовут Нона Калоа, – сказала она; это было одно из ее многочисленных вымышленных имен. – Мой отец – он был китаец – называл меня также Ли Яу.
– А как мне к вам обращаться?
– А как вам угодно, мистер…
– Кларк! А дальше совсем кошмар: Дэвид Абрахам! – Кларк ухмыльнулся. – До двадцати пяти лет я очень обижался за это на своего отца. Он был причетником в нашей церкви в Мемфисе, пел также вторым басом в церковном хоре, собирал пожертвования для общинного сиротского приюта и всю свою жизнь мечтал попасть после смерти в рай. И, надеясь, что ему это поможет, назвал своего сына Дэвид Абрахам…
– И его мечта сбылась?
– Ну разумеется. Правда, он не может прислать оттуда весточку, но мы все верим в это. Он умер, когда мне было двадцать пять, и вот тогда я наконец осознал, что не стоит сердиться на него за это.
– А мне нравится ваше имя. Абрахам – так чудесно звучит. – Не опирайся Кларк на стойку, он бы наверняка рухнул на пол, сраженный ее взглядом. – Так как мы будем называть друг друга?
– Я вас Нона.
– А я вас Аби, согласны?
– Из ваших уст я приму любое имя, Нона. Что будем делать?
– Хочется чего-то безумного, Аби!
– Кларк как нельзя лучше подходит для этого. Давайте съездим в китайский квартал и поужинаем в «Доме тысячи запахов».
– Прямо сейчас?
– Ночь только начинается, Нона!
– В китайском квартале вы должны называть меня Ли.
– Договорились. Не исключено, правда, что по дороге я придумаю вам еще какое-нибудь имя, к которому подошло бы «любимая».
Было совершенно очевидно, что рассвет Кларк встретит в триста семьдесят шестом номере. О таком пробуждении можно было только мечтать. Кларк чувствовал себя как в раю, ибо рядом с ним лежала настоящая райская птица. Кларка не устраивала лишь тяжелая, словно налитая свинцом голова и ощущение, что вместо мозгов у него густой сироп.
В памяти сохранилось, что он бросился в объятия Ноны и словно нырнул в жерло вулкана – больше он ничего не помнил. «Нет, с пьянством пора завязывать, – вяло подумал он. – Чертова китайская водка – просто адское зелье какое-то. Рядом с тобой лежит самая красивая женщина на свете, а ты все еще никак в себя прийти не можешь. Ну разве не позор!»
Такого удара Нуки-на-му не испытывала. Она подмешала в водку дурманящее вещество, и Кларк почти мгновенно заснул в ее объятиях, но это ей ничего не дало. Карманы его костюма не хранили никаких тайн, в дорожной сумке лежали вещи человека, приехавшего в отпуск, и ничего больше. Она тщательно осмотрела их и поняла, что ей нечем порадовать Тулаева.
«Еще шесть дней и ночей, – подумала Нуки-на-му, рассматривая мокрое от пота тело Кларка. – Он выше и жилистее, чем Финли. Тот крепче, мускулистее. Еще шесть дней… Уж как-нибудь заставим Кларка развязать язык».
Она долго стояла под душем, поочередно направляя на себя то горячую, то холодную струю воды, а затем снова легла рядом с Кларком. До чего ж поганая жизнь… Все одно и то же… И хочется потом всем мужчинам горло перерезать.
Шло время, но Кларк по-прежнему утверждал, что он всего лишь инженер-строитель из Мемфиса и ничем другим, кроме прокладки нового шоссе на острове Оаху, не занимается. Как ни пыталась Нуки-на-му осторожно подвести его к нужной теме, он всегда очень ловко уходил от разговора, и ей оставалось лишь признать свое полное поражение.
Зато Кларк никак не мог забыть Нону Калоа. Перед вылетом на Уэйк он оставил ей письмо, в котором утверждал, что срочные дела – ему даже позвонили ночью – требуют его немедленного присутствия в Сан-Франциско. Но он обещал ей непременно вернуться. «Укажи в записке, где я смогу найти тебя, – писал он ей, – и оставь ее у портье. Я люблю тебя. Мы просто ненадолго расстаемся. Я буду очень опечален, если, вернувшись, узнаю, что ты бесследно исчезла, не оставив ни адреса, ни фотографии и даже не передав мне прощальный привет…»
С этим письмом Нуки-на-му тут же отправилась к Тулаеву. Он сидел на скамейке во внутреннем дворе отеля «Гавайский регент» и, увидев ее, решил больше не строить из себя джентльмена. Он даже не соизволил встать и подать ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88