Ее ветреность и беспрестанные интрижки основательно отравили жизнь бедному мужу и в конце концов привели к разрыву. Но разрыв этот наступил уже после смерти Сулковского. Я считаю абсолютно исключительным, чтобы добродетельный Юзеф мог завести роман с шаловливой «египтянкой» при ее супруге. Это было бы невозможно примирить с его верной, полной обожания дружбой с Малишевским.
Героиней парижского романа была скорее всего не «египтянка», а вторая дочь Жан-Мишеля Вентуре де Паради. К сожалению, эта младшая дочь все еще является загадкой. Ни одному из биографов Сулковского пока что не удалось установить даже ее имени.
Относительно французской любовной истории Юзефа имеется только несколько упоминаний самого общего характера в переписке его знакомых и в биографии пера Ортанса Сент-Альбена.
Сент-Альбен, который из рассказов отца должен был довольно точно знать парижские перипетии Сулковского, тактично не называет имени мадемуазель Вентуре, а пишет вообще о «даме, которую он любил». Информация его по этому вопросу ограничивается только одним, но зато поразительным анекдотом.
«Дама, которую он любил, будучи вынужденной подвергнуться хирургической операции, просила его, чтобы он присутствовал при этом, поддерживая ее, но едва он увидел хирурга и хирургические инструменты, как тут же упал в обморок…»
Бесстрашный герой Зельвы, Сан-Джорджо, Арколя, Мальты и Александрии, падающий в обморок при одном виде хирургических инструментов, – это что-то совершенно новое! Сент-Альбен приводит этот случай как доказательство исключительной… гуманности молодого офицера. Мы – при некоторой доброй воле – можем сделать из этого вывод, что парижская любовь Юзефа все-таки была довольно сильной.
В исторических трудах о Сулковском часто встречается гипотеза, что его знакомство с дочерью Вентуре окончилось браком. Я взял на себя труд проследить, откуда эта гипотеза взялась. Источник ее обнаруживается в работе французского историка М. А. Шюке под названием «Дневник путешествий генерала Дезэ», изданной в Париже в 1907 году. Шюке пишет там о Сулковском следующее: «Его вдова, дочь востоковеда Вентуре, до конца Империи получала пенсию в 6000 франков из государственного казначейства».
Но эта ошибочная, возникшая в результате недоразумения информация Шюке от 1907 года была опровергнута в 1934 году Скалковским, который убедительнейшим образом доказал, что этой таинственной графиней Сулковской, получающей пенсию за героя, была не его вдова, а предполагаемая мать – Маргерит-Софи де Флевиль.
Тем не менее гипотеза о женитьбе на дочери Вентуре, поддержанная историком Ашкенази, по-прежнему бытует в польской истории и литературе. Так, женитьбой этой объясняют факт получения Сулковским французского подданства, без которого нельзя было поступить в армию.
Из исторических документов известно, что Сулковский добивался службы в армии еще во время первого своего пребывания в Париже в 1793 году Но тогда его не взяли, потому-то он и поехал на Восток дипломатическим агентом. После почти двухлетних странствий он вернулся в Париж в начале 1796 года. В апреле этого года он получил военную должность и был зачислен в Итальянскую армию Бонапарта. Некоторые биографы делают отсюда вывод, что между январем и апрелем 1796 года Сулковский получил подданство благодаря женитьбе на дочери Вентуре, так как брак с француженкой был тогда единственным конституционным основанием для натурализации.
Трудно отрицать, что это было именно так, но столь же вероятно, что все могло быть совсем иначе. Имеются конкретные предпосылки, говорящие о том, что Сулковский получил французское гражданство не в 1796, а еще в 1793 году, перед выездом в Турцию.
2 мая 1793 года Юзеф писал из Парижа тетке, вдове князя Августа, жалуясь на различные обстоятельства, мешающие его зачислению в армию, и перечислял их поочередно: глупость одного министра, неблагожелательность другого, отъезд в Турцию посла Декорша, на протекцию которого он особенно рассчитывал, антипольскпе настроения, вызванные изменой генерала Мёнчинского, и так далее… Но он ни словом не упоминал о затруднениях, вызванных отсутствием французского подданства.
Другой документ еще убедительнее. Давний варшавский знакомый Юзефа, посол в Турции Декорш, в одном из своих писем ясно пишет, что во время встречи в Константинополе в 1794 году Сулковский представил ему свидетельство о своем французском гражданстве, выданное коммуной города Парижа.
А если Сулковский получил подданство до отъезда в Турцию, то и не надо было жениться на дочери Вентуре, потому что во время его первого пребывания в Париже еще действовала конституция 1791 года, которая, кроме женитьбы на француженке, допускала и второе основание для натурализации. И это второе основание, вычеркнутое из позднейших конституций, выражалось в словах: «Французским гражданином становится тот, кто родился за границей от матери-француженки ».
Стало быть, от неразрешенной загадки относительно женитьбы приходится вернуться к неразрешенной загадке, касающейся происхождения. Но ведь такое стечение событий было вполне возможно. Сулковский, до последней минуты поддерживавший переписку с мачехой и уже не смущающийся в Париже никакими условностями, мог с величайшей легкостью если не доказать, то хотя бы показать, что его мать была француженкой. Так же, как пятнадцать лет спустя это сделала Маргерит-Софи де Флевиль-Сулковская.
Но если Сулковский получил французское подданство именно таким образом, то тем самым теряет все основания литературно-историческая легенда о его женитьбе на мадемуазель Вентуре. Потому что доказательство этого брака, кроме вздорной информации Шюке, нет никаких.
Зато имеются доказательства, позволяющие предполагать, что «рыцарь с бархатистыми глазами» до конца жизни пребывал холостяком.
Ортанс Сент-Альбен рассказывает, что как-то раз сердечный друг Сулковского подвергся тяжкому оскорблению и собирался требовать сатисфакции (речь явно идет о Малишевском, который в 1796–1798 годах имел много неприятностей из-за прежних услуг, оказываемых королю). Сулковский без ведома друга взял это дело на себя. Когда друг впоследствии стал его упрекать, он ответил: «Драться можно только неженатым; мне нечего терять, кроме тебя».
Рейбо, один из французских авторов монографии о египетской экспедиции, упоминая Жан-Мишеля Вентуре де Паради, пишет: «Его жена была гречанка, дочь – египтянка, а зять – поляк». Если бы Сулковский, действительно был бы мужем дочери Вентуре, то уж кто-кто, а автор монографии о египетской экспедиции, наверное, знал бы и о втором зяте-поляке Жан-Мишеля.
И наконец, третье доказательство. Отправляясь в египетскую экспедицию, Сулковский считался с возможностью своей смерти Поэтому все имущество он вместе с самыми важными бумагами оставил Малишевскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Героиней парижского романа была скорее всего не «египтянка», а вторая дочь Жан-Мишеля Вентуре де Паради. К сожалению, эта младшая дочь все еще является загадкой. Ни одному из биографов Сулковского пока что не удалось установить даже ее имени.
Относительно французской любовной истории Юзефа имеется только несколько упоминаний самого общего характера в переписке его знакомых и в биографии пера Ортанса Сент-Альбена.
Сент-Альбен, который из рассказов отца должен был довольно точно знать парижские перипетии Сулковского, тактично не называет имени мадемуазель Вентуре, а пишет вообще о «даме, которую он любил». Информация его по этому вопросу ограничивается только одним, но зато поразительным анекдотом.
«Дама, которую он любил, будучи вынужденной подвергнуться хирургической операции, просила его, чтобы он присутствовал при этом, поддерживая ее, но едва он увидел хирурга и хирургические инструменты, как тут же упал в обморок…»
Бесстрашный герой Зельвы, Сан-Джорджо, Арколя, Мальты и Александрии, падающий в обморок при одном виде хирургических инструментов, – это что-то совершенно новое! Сент-Альбен приводит этот случай как доказательство исключительной… гуманности молодого офицера. Мы – при некоторой доброй воле – можем сделать из этого вывод, что парижская любовь Юзефа все-таки была довольно сильной.
В исторических трудах о Сулковском часто встречается гипотеза, что его знакомство с дочерью Вентуре окончилось браком. Я взял на себя труд проследить, откуда эта гипотеза взялась. Источник ее обнаруживается в работе французского историка М. А. Шюке под названием «Дневник путешествий генерала Дезэ», изданной в Париже в 1907 году. Шюке пишет там о Сулковском следующее: «Его вдова, дочь востоковеда Вентуре, до конца Империи получала пенсию в 6000 франков из государственного казначейства».
Но эта ошибочная, возникшая в результате недоразумения информация Шюке от 1907 года была опровергнута в 1934 году Скалковским, который убедительнейшим образом доказал, что этой таинственной графиней Сулковской, получающей пенсию за героя, была не его вдова, а предполагаемая мать – Маргерит-Софи де Флевиль.
Тем не менее гипотеза о женитьбе на дочери Вентуре, поддержанная историком Ашкенази, по-прежнему бытует в польской истории и литературе. Так, женитьбой этой объясняют факт получения Сулковским французского подданства, без которого нельзя было поступить в армию.
Из исторических документов известно, что Сулковский добивался службы в армии еще во время первого своего пребывания в Париже в 1793 году Но тогда его не взяли, потому-то он и поехал на Восток дипломатическим агентом. После почти двухлетних странствий он вернулся в Париж в начале 1796 года. В апреле этого года он получил военную должность и был зачислен в Итальянскую армию Бонапарта. Некоторые биографы делают отсюда вывод, что между январем и апрелем 1796 года Сулковский получил подданство благодаря женитьбе на дочери Вентуре, так как брак с француженкой был тогда единственным конституционным основанием для натурализации.
Трудно отрицать, что это было именно так, но столь же вероятно, что все могло быть совсем иначе. Имеются конкретные предпосылки, говорящие о том, что Сулковский получил французское гражданство не в 1796, а еще в 1793 году, перед выездом в Турцию.
2 мая 1793 года Юзеф писал из Парижа тетке, вдове князя Августа, жалуясь на различные обстоятельства, мешающие его зачислению в армию, и перечислял их поочередно: глупость одного министра, неблагожелательность другого, отъезд в Турцию посла Декорша, на протекцию которого он особенно рассчитывал, антипольскпе настроения, вызванные изменой генерала Мёнчинского, и так далее… Но он ни словом не упоминал о затруднениях, вызванных отсутствием французского подданства.
Другой документ еще убедительнее. Давний варшавский знакомый Юзефа, посол в Турции Декорш, в одном из своих писем ясно пишет, что во время встречи в Константинополе в 1794 году Сулковский представил ему свидетельство о своем французском гражданстве, выданное коммуной города Парижа.
А если Сулковский получил подданство до отъезда в Турцию, то и не надо было жениться на дочери Вентуре, потому что во время его первого пребывания в Париже еще действовала конституция 1791 года, которая, кроме женитьбы на француженке, допускала и второе основание для натурализации. И это второе основание, вычеркнутое из позднейших конституций, выражалось в словах: «Французским гражданином становится тот, кто родился за границей от матери-француженки ».
Стало быть, от неразрешенной загадки относительно женитьбы приходится вернуться к неразрешенной загадке, касающейся происхождения. Но ведь такое стечение событий было вполне возможно. Сулковский, до последней минуты поддерживавший переписку с мачехой и уже не смущающийся в Париже никакими условностями, мог с величайшей легкостью если не доказать, то хотя бы показать, что его мать была француженкой. Так же, как пятнадцать лет спустя это сделала Маргерит-Софи де Флевиль-Сулковская.
Но если Сулковский получил французское подданство именно таким образом, то тем самым теряет все основания литературно-историческая легенда о его женитьбе на мадемуазель Вентуре. Потому что доказательство этого брака, кроме вздорной информации Шюке, нет никаких.
Зато имеются доказательства, позволяющие предполагать, что «рыцарь с бархатистыми глазами» до конца жизни пребывал холостяком.
Ортанс Сент-Альбен рассказывает, что как-то раз сердечный друг Сулковского подвергся тяжкому оскорблению и собирался требовать сатисфакции (речь явно идет о Малишевском, который в 1796–1798 годах имел много неприятностей из-за прежних услуг, оказываемых королю). Сулковский без ведома друга взял это дело на себя. Когда друг впоследствии стал его упрекать, он ответил: «Драться можно только неженатым; мне нечего терять, кроме тебя».
Рейбо, один из французских авторов монографии о египетской экспедиции, упоминая Жан-Мишеля Вентуре де Паради, пишет: «Его жена была гречанка, дочь – египтянка, а зять – поляк». Если бы Сулковский, действительно был бы мужем дочери Вентуре, то уж кто-кто, а автор монографии о египетской экспедиции, наверное, знал бы и о втором зяте-поляке Жан-Мишеля.
И наконец, третье доказательство. Отправляясь в египетскую экспедицию, Сулковский считался с возможностью своей смерти Поэтому все имущество он вместе с самыми важными бумагами оставил Малишевскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50