Вместо этого он сидел и разглядывал лицо Винченцо Джулиани, пока старик с сосредоточенным видом делал собственные записи о событиях дня, которые они только что обсуждали.
Тридцать четвертый Генерал Ордена иезуитов выглядел внушительно. Огромный мужчина с благородной лысиной, статный и устрашающе сильный, несмотря на возраст. Историк по профессии, политик по натуре, Винченцо Джулиани провел Орден через трудные времена, частично компенсировав ущерб, нанесенный Сандосом. Взяв курс на гидрологию и изучение ислама, он несколько улучшил отношение к иезуитам. Не будь их в Иране и Египте, об этом последнем нападении вообще никто бы не предупредил. Вкладывайте средства в то, во что должно вкладывать, думал Фолькер, терпеливо дожидаясь, пока Джулиани обратит на него внимание.
Вздохнув, отец Генерал посмотрел на своего секретаря, невзрачного человека лет тридцати пяти, склонного к полноте, с волосами цвета старой соломы, облепившими череп. Откинувшись в кресле и сложив руки на животе, Фолькер являл собой живой символ незавершенного дела.
– Ладно, выкладывайте, – раздраженно велел Джулиани. – Говорите, что должны сказать.
– Сандос.
– И что с ним?
– Именно то, что я уже говорил. Джулиани опять взялся за свои записи.
– Люди начали забывать, – сказал Фолькер. – Возможно, было б лучше для всех, если бы Сандоса убили вместе с остальными.
– Но, отец Фолькер! – сухо произнес Джулиани. – Какая недостойная мысль!
Поморщившись, Фолькер отвел взгляд.
Несколько секунд, положив локти на полированное дерево письменного стола, Джулиани смотрел в окно. Фолькер прав, конечно. Несомненно, жить было бы проще, если б Эмилио благополучно замучили. Сейчас, когда вокруг этого подняли такой шум, Ордену придется выяснять причины провала миссии…
Джулиани растер лицо руками и поднялся.
– Я давно знаю Эмилио, Фолькер. Он хороший человек.
– Он шлюха, – со спокойной точностью сказал Фолькер. – Он убил ребенка. Его место в тюрьме. – Фолькер следил, как Джулиани кружит по комнате, поднимая предметы и сразу кладя их обратно. – По крайней мере у него хватило порядочности, чтобы захотеть уйти. Пусть уходит… прежде чем навредит Ордену еще больше.
Перестав вышагивать, Джулиани посмотрел на Фолькера и произнес:
– Мы не собираемся от него отрекаться. Даже если он сам этого хочет, это неправильно. Более того, это не сработает. Он один из нас – если не в собственных глазах, то в глазах мира.
Джулиани подошел к окну и уставился на толпу репортеров, правдоискателей, просто любопытных.
– И если средства массовой информации продолжают потакать праздным домыслам и беспочвенным предположениям, то мы будем просто придерживаться фактов, – заключил отец Генерал слегка ироничным голосом, приводившим в трепет не одно поколение аспирантов.
Он повернулся, окинув холодным взором своего секретаря, все это время сидевшего с мрачным видом. Голос Джулиани не изменился, но Фолькера обожгли его слова:
– Я не судья для Эмилио, отец Фолькер. Также как и пресса. И так же как Йоханнес Фолькер из Ордена иезуитов.
Эту встречу они завершили одной или двумя деловитыми фразами, однако младший по званию удалился, сознавая, что заступил за рамки дозволенного как в политическом, так и духовном отношении. Фолькер был компетентен и неглуп, но, как это ни странно для иезуита, мыслил полярными категориями: все было для него черным или белым, грехом или добродетелью, Мы против Них.
И все же, думал Джулиани, такие люди могут быть полезны.
Отец Генерал сидел за письменным столом, крутя в пальцах перо. Репортеры считали, что мир имеет право знать правду. Винченцо Джулиани не видел необходимости хоть как-то потворствовать этой иллюзии. С другой стороны, существовал вопрос, что предпринимать в отношении Ракхата. И он чувствовал, что Эмилио нужно подвести к какому-то решению. Иезуиты не в первый раз сталкивались с чужой цивилизацией, и эта миссия была не первой, закончившейся плачевно, а Сандос не был первым священником, который себя опозорил. Нынешняя ситуация была прискорбной, но не безнадежной.
Его можно спасти, думал Джулиани упрямо. У нас не так много священников, чтобы мы могли с легкостью его списать. Проклятье, он же один из Нас! И разве мы вправе объявлять, что миссия провалилась? Возможно, семена были посеяны. Бог знает.
Тем не менее обвинения против Сандоса и остальных были очень серьезными.
Сам Винченцо Джулиани был склонен полагать, что с миссией ошиблись в самом начале, когда решили привлечь женщин. Уже на этом этапе дисциплина дала трещину, думал он. Времена тогда были иные.
Направляясь в свою темную комнату на восточной стороне Римского Кольца, Джон Кандотти размышлял над той же проблемой. У него была собственная теория о том, отчего дело пошло наперекосяк. Миссия, считал он, вероятнее всего, провалилась из-за серии логичных, здравых, тщательно взвешенных решений, каждое из которых на тот момент казалось отличной идеей. Большинство грандиозных несчастий случаются как раз по этой причине.
2
Аресибский радиотелескоп, Пуэрто-Рико: февраль, 2019
– Джимми, я только что слышала, что к тебе приписали стервятника! – прошептала Пегги Сунг, и вот так был сделан первый шаг к миссии на Ракхат. – Ты собираешься с ним сотрудничать?
Джимми Квинн продолжал двигаться вдоль линии торговых автоматов, ставя на поднос цыпленка с рисом, упаковку горохового супа и два сандвича с тунцом. Он был несуразно высок, лишь к двадцати шести годам перестав расти, но оставался худым и постоянно чувствовал голод. Остановившись, чтобы взять два пакета молока и пару десертов, Джим проверил, во сколько ему все это обойдется.
– Если будешь сотрудничать, остальным станет намного хуже, – сказала Пегги. – Ты видел, что случилось с Джеффом.
Направившись к столу, где было лишь одно свободное место, Джимми опустил свой поднос. Пегги Сунг остановилась позади него и уставилась на женщину, сидевшую напротив Квинна. Та решила, что пора заканчивать ленч. Обойдя стол, Пегги уселась на еще теплое сиденье. Некоторое время она просто глядела, как Джимми орудует вилкой в груде риса и кусков курицы, все еще поражаясь количеству еды, которое ему требовалось. С тех пор как Пегги его выгнала, ее расходы на продукты уменьшились вчетверо.
– Джимми, – сказала она наконец. – Ты не сможешь от этого уклониться. Если ты не с нами, то против нас. – Пегги по-прежнему шептала, но ее голос вовсе не был мягким. – Если все откажутся сотрудничать, они же не смогут уволить всех.
Спокойные голубые глаза Джимми встретились с ее, черными и требовательными.
– Сомневаюсь, Пегги. По-моему, за пару недель они могут заменить весь персонал. Я знаю парня из Перу, который готов делать мою работу за половину моей зарплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Тридцать четвертый Генерал Ордена иезуитов выглядел внушительно. Огромный мужчина с благородной лысиной, статный и устрашающе сильный, несмотря на возраст. Историк по профессии, политик по натуре, Винченцо Джулиани провел Орден через трудные времена, частично компенсировав ущерб, нанесенный Сандосом. Взяв курс на гидрологию и изучение ислама, он несколько улучшил отношение к иезуитам. Не будь их в Иране и Египте, об этом последнем нападении вообще никто бы не предупредил. Вкладывайте средства в то, во что должно вкладывать, думал Фолькер, терпеливо дожидаясь, пока Джулиани обратит на него внимание.
Вздохнув, отец Генерал посмотрел на своего секретаря, невзрачного человека лет тридцати пяти, склонного к полноте, с волосами цвета старой соломы, облепившими череп. Откинувшись в кресле и сложив руки на животе, Фолькер являл собой живой символ незавершенного дела.
– Ладно, выкладывайте, – раздраженно велел Джулиани. – Говорите, что должны сказать.
– Сандос.
– И что с ним?
– Именно то, что я уже говорил. Джулиани опять взялся за свои записи.
– Люди начали забывать, – сказал Фолькер. – Возможно, было б лучше для всех, если бы Сандоса убили вместе с остальными.
– Но, отец Фолькер! – сухо произнес Джулиани. – Какая недостойная мысль!
Поморщившись, Фолькер отвел взгляд.
Несколько секунд, положив локти на полированное дерево письменного стола, Джулиани смотрел в окно. Фолькер прав, конечно. Несомненно, жить было бы проще, если б Эмилио благополучно замучили. Сейчас, когда вокруг этого подняли такой шум, Ордену придется выяснять причины провала миссии…
Джулиани растер лицо руками и поднялся.
– Я давно знаю Эмилио, Фолькер. Он хороший человек.
– Он шлюха, – со спокойной точностью сказал Фолькер. – Он убил ребенка. Его место в тюрьме. – Фолькер следил, как Джулиани кружит по комнате, поднимая предметы и сразу кладя их обратно. – По крайней мере у него хватило порядочности, чтобы захотеть уйти. Пусть уходит… прежде чем навредит Ордену еще больше.
Перестав вышагивать, Джулиани посмотрел на Фолькера и произнес:
– Мы не собираемся от него отрекаться. Даже если он сам этого хочет, это неправильно. Более того, это не сработает. Он один из нас – если не в собственных глазах, то в глазах мира.
Джулиани подошел к окну и уставился на толпу репортеров, правдоискателей, просто любопытных.
– И если средства массовой информации продолжают потакать праздным домыслам и беспочвенным предположениям, то мы будем просто придерживаться фактов, – заключил отец Генерал слегка ироничным голосом, приводившим в трепет не одно поколение аспирантов.
Он повернулся, окинув холодным взором своего секретаря, все это время сидевшего с мрачным видом. Голос Джулиани не изменился, но Фолькера обожгли его слова:
– Я не судья для Эмилио, отец Фолькер. Также как и пресса. И так же как Йоханнес Фолькер из Ордена иезуитов.
Эту встречу они завершили одной или двумя деловитыми фразами, однако младший по званию удалился, сознавая, что заступил за рамки дозволенного как в политическом, так и духовном отношении. Фолькер был компетентен и неглуп, но, как это ни странно для иезуита, мыслил полярными категориями: все было для него черным или белым, грехом или добродетелью, Мы против Них.
И все же, думал Джулиани, такие люди могут быть полезны.
Отец Генерал сидел за письменным столом, крутя в пальцах перо. Репортеры считали, что мир имеет право знать правду. Винченцо Джулиани не видел необходимости хоть как-то потворствовать этой иллюзии. С другой стороны, существовал вопрос, что предпринимать в отношении Ракхата. И он чувствовал, что Эмилио нужно подвести к какому-то решению. Иезуиты не в первый раз сталкивались с чужой цивилизацией, и эта миссия была не первой, закончившейся плачевно, а Сандос не был первым священником, который себя опозорил. Нынешняя ситуация была прискорбной, но не безнадежной.
Его можно спасти, думал Джулиани упрямо. У нас не так много священников, чтобы мы могли с легкостью его списать. Проклятье, он же один из Нас! И разве мы вправе объявлять, что миссия провалилась? Возможно, семена были посеяны. Бог знает.
Тем не менее обвинения против Сандоса и остальных были очень серьезными.
Сам Винченцо Джулиани был склонен полагать, что с миссией ошиблись в самом начале, когда решили привлечь женщин. Уже на этом этапе дисциплина дала трещину, думал он. Времена тогда были иные.
Направляясь в свою темную комнату на восточной стороне Римского Кольца, Джон Кандотти размышлял над той же проблемой. У него была собственная теория о том, отчего дело пошло наперекосяк. Миссия, считал он, вероятнее всего, провалилась из-за серии логичных, здравых, тщательно взвешенных решений, каждое из которых на тот момент казалось отличной идеей. Большинство грандиозных несчастий случаются как раз по этой причине.
2
Аресибский радиотелескоп, Пуэрто-Рико: февраль, 2019
– Джимми, я только что слышала, что к тебе приписали стервятника! – прошептала Пегги Сунг, и вот так был сделан первый шаг к миссии на Ракхат. – Ты собираешься с ним сотрудничать?
Джимми Квинн продолжал двигаться вдоль линии торговых автоматов, ставя на поднос цыпленка с рисом, упаковку горохового супа и два сандвича с тунцом. Он был несуразно высок, лишь к двадцати шести годам перестав расти, но оставался худым и постоянно чувствовал голод. Остановившись, чтобы взять два пакета молока и пару десертов, Джим проверил, во сколько ему все это обойдется.
– Если будешь сотрудничать, остальным станет намного хуже, – сказала Пегги. – Ты видел, что случилось с Джеффом.
Направившись к столу, где было лишь одно свободное место, Джимми опустил свой поднос. Пегги Сунг остановилась позади него и уставилась на женщину, сидевшую напротив Квинна. Та решила, что пора заканчивать ленч. Обойдя стол, Пегги уселась на еще теплое сиденье. Некоторое время она просто глядела, как Джимми орудует вилкой в груде риса и кусков курицы, все еще поражаясь количеству еды, которое ему требовалось. С тех пор как Пегги его выгнала, ее расходы на продукты уменьшились вчетверо.
– Джимми, – сказала она наконец. – Ты не сможешь от этого уклониться. Если ты не с нами, то против нас. – Пегги по-прежнему шептала, но ее голос вовсе не был мягким. – Если все откажутся сотрудничать, они же не смогут уволить всех.
Спокойные голубые глаза Джимми встретились с ее, черными и требовательными.
– Сомневаюсь, Пегги. По-моему, за пару недель они могут заменить весь персонал. Я знаю парня из Перу, который готов делать мою работу за половину моей зарплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135