Мария решительно сказала:
– Тем более нам надо поскорее ехать дальше.
– Я отослал городскую карету в Лондон, – сказал пират. – Пьетро, пока мы здесь разговариваем, нагружает дорожную карету. Мы поедем быстрее.
Саймон, к сожалению, не поменял экипаж. И его покрытый синяками зад вынужден был снова страдать.
Рассвет освещал им дорогу, они спешили к Ридингу.
* * *
Как только раздался стук в дверь ее комнаты, Амелия бросилась открывать.
– Тим! – воскликнула она, не слишком обрадованная появлением великана. Наверное, он считал, что им пора ехать, значит, ей придется объяснить ему все о Монтойе и ее вчерашнем обмане.
Он лишь взглянул на ее растрепанные волосы и небрежно накинутую одежду и выругался с такой злобой, что она поморщилась.
– Вчера вы солгали мне! – упрекнул он, проталкиваясь в комнату.
Амелия растерялась. Как он узнал? Затем она увидела то, что он держал в руке, и ответ на вопрос стал излишним.
– Дай посмотреть, – сказала она с сильно бьющимся сердцем, не зная, как это понимать. Тим держал в руке маску. Как? Почему?
Тим долго и пристально посмотрел на нее, а затем протянул ей маску и записку.
«Любовь моя, маска у тебя. Когда мы увидимся в следующий раз, ты увидишь меня без маски. Твой покорный слуга. М.».
Неожиданно поняв, что Монтойя мог сбежать после того как она ушла, Амелия почувствовала боль.
– Боже милостивый, – ахнула она, прижимая к груди маску. – Он уехал?
Тим покачал головой:
– Он ждет вас внизу.
– Я должна пойти к нему.
Амелия бросилась к нетронутой кровати, на которой лежали приготовленные корсет и нижние юбки. Монтойя спешил и одел ее кое-как. Страх, что ее застанут в его комнате, заставлял его торопиться. Амелия рассчитывала попросить горничную помочь ей одеться, но, пожалуй, Тим сможет справиться сам.
– Я думаю, вам надо подождать приезда Сент-Джона, – сказал Тим. – Он уже в пути.
– Нет, – возразила она, на минуту остановившись. Время, проведенное с Монтойей, было слишком дорого. Кроме того, присутствие сестры и зятя только еще больше смутит ее. – Я должна поговорить с ним наедине.
– Вы уже были с ним наедине, – рявкнул он, бросив многозначительный взгляд на нетронутую кровать. – Сент-Джон оторвет мне за это голову. Не стоит еще больше злить его.
– Ты не понимаешь. Я должна увидеть лицо Монтойи. – Она протянула великану дрожавшую руку.
Сжав челюсти и кулаки, он долго смотрел на нее.
– Минуту назад я восхищался, как быстро он вычислил меня. А сейчас готов разорвать его на куски. Он не должен был прикасаться к вам.
– Это я хотела, – со слезами на глазах сказала она. – Я заставила его. Я думала только о своих желаниях.
Совсем так поступил бы и ее отец, будь он проклят. И будь проклята его кровь, запятнавшая ее. Все вокруг было в страшном беспорядке, потому что Амелия думала только о себе.
– Не плачьте! – с несчастным видом попросил Тим.
Он расстроился, и в этом тоже была ее вина. Она должна каким-то образом все исправить. Началось все с Монтойи, да, это с него началось погружение в безумство.
– Я должна увидеть его до того, как они приедут. – Она сбросила незастегнутое платье, влезла в корсет и подставила Тиму спину. – Помоги мне одеться.
Тим что-то пробормотал, подходя к ней, и по его сердитому виду она решила, что ей повезло не расслышать его слов.
– Думаю, я все-таки женюсь на Саре, – проворчал он, затягивая корсет так сильно, что Амелия чуть не задохнулась. – Я слишком стар для таких молодых девушек, как вы.
Хватая воздух, она ударила его, показывая, что надо сделать. Тим нахмурился, затем, видимо, заметил, что она вот-вот упадет в обморок, и догадался почему. Он пробормотал извинение и ослабил шнуровку.
– Надеюсь, вы счастливы, – сердито сказал Тим. – Вы загнали меня к алтарю.
Амелия натянула на себя нижние юбки. Когда Тим завязал их, она подняла с пола платье и просунула руки в рукава.
Толстые пальцы Тима трудились над крохотными пуговками застежки.
– Я люблю тебя. – Амелия посмотрела на него через плечо. – Не знаю, говорила ли я тебе об этом, но это правда. Ты хороший человек.
Тим покраснел.
– Ему лучше жениться на вас, если вы этого хотите, – пробурчал он, не отрываясь от работы. – Иначе я свяжу его и выпотрошу как рыбу.
Это было своего рода предложение о мире, и Амелия с благодарностью приняла его.
– Я бы помогла тебе, если бы он был против женитьбы.
Тим фыркнул, но Амелия уловила хитрую улыбку на его лице.
– Он не знает, в какую переделку попал, связавшись с вами.
Амелия нетерпеливо переступала с ноги на ногу.
– Надеюсь, мы сможем на некоторое время оставить его в живых.
Как только Тим объявил, что он все сделал, Амелия натянула чулки, надела туфли и побежала к двери. Она чувствовала, что следующие минуты навсегда изменят ее жизнь. Предчувствие было настолько сильным, что захотелось убежать. Ей нужен Монтойя, это желание было таким глубоким и сильным, что закружилась голова. Какая-то часть сердца молча обвиняла ее в измене своей первой дорогой любви к Колину. Другая часть была старше, мудрее и понимала, что любовь к одному не исключает любви к другому. Когда Амелия дотронулась до ручки двери, ведущей в отдельную столовую, пальцы задрожали. Даже в самых благоприятных обстоятельствах она бы волновалась. Она сейчас увидит лицо человека, который видел и ласкал ее так, как никто и никогда. Ожидание увидеть его лицо только усиливало тревогу и беспокойство.
Глубоко вздохнув, Амелия постучала.
– Войдите.
Пока храбрость не покинула ее, она вошла так уверенно, как только была способна. Амелия остановилась у двери, оглядывая комнату, в которой весело горел огонь в камине, стоял большой круглый стол, накрытый скатертью, а на стенах висели картины, изображавшие сельские пейзажи. Монтойя стоял лицом к окну со сложенными за спиной руками, его широкие плечи обтягивал изысканный разноцветный шелк, шелковистые черные волосы забраны в косицу.
Вид этой богато одетой фигуры в комнате простого сельского дома был ослепителен. Он повернулся, и Амелия остолбенела.
«Этого не может быть, – подумала она почти в панике. – Это невозможно».
У нее остановилось сердце, а мысли путались, как будто она получила удар по голове.
Колин.
Колени у нее подогнулись, она, ничего не видя, ухватилась за ближайший стул, но свалилась на ковер. Громкий вздох разорвал наэлектризованный воздух.
– Амелия. – Колин бросился к ней, но она подняла руку, останавливая его.
– Не подходи! – удалось ей выдавить, горло болезненно сжалось.
Тот Колин Митчелл, которого она знала и любила, умер.
«Так как же это? – коварно спрашивал внутренний голос. – Почему он сейчас здесь, с тобой?»
Этого не может быть… этого не может быть…
Она бесконечно повторяла в уме эту фразу, не в силах смириться с мыслью о годах, разделявших их, о жизни, которую он, должно быть, вел, о днях и ночах, об улыбках и смехе…
Предательство было таким очевидным, но она не могла поверить, что Колин на это способен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61