Поперек шоссе стоит патрульная машина, а милиционер в плаще с капюшоном, как серый монах, делает отмашку проезжающим автомобилям, мол, быстрее, не задерживайтесь. Однако все ползут еле-еле и глазеют на нечто, которое загораживает от меня корпус желто-синей "Волги". Мы тоже сбрасываем скорость, и я, прильнув к запотевшему, от ряби дождинок стеклу, смотрю, как в кювете, задрав к небу колеса, лежит изуродованная машина. Я еще не рассмотрел ее как следует, но уже попросил водителя:
- Останови.
Он взял вправо, и под колесами зашуршало битое стекло...
- Проезжайте, - глаза под серым капюшоном смотрят с явным раздражением, нечего тут смотреть.
- Это машина моего знакомого, - пытаюсь объяснить, - мне надо узнать, что случилось.
- Ладно, - "серый монах" смягчается. - Асфальт был мокрый, скорость большая, видимо, ваш знакомый не справился с управлением.
- А он сам?
- Увезла "скорая помощь".
- Когда это случилось?
- Примерно час назад. А теперь поезжайте, тут и без вас... - по лицу парня стекают капли дождя, и я вижу, что он вот-вот сорвется.
Я его понимаю. Не очень-то легко выполнять свой долг, когда самоубийцы ездят в дождь, словно им наплевать на законы физики. Только почему сразу, как мы расстались, заспешил в город водитель этой машины? Не для того же я вытащил Алика из теплой постели, чтобы он разбил голову на скользком шоссе...
* * *
Капитана милиции я увидел у дверей приемного отделения горбольницы.
- Не ходите, к нему не пустят, - сказал он, когда я поравнялся с ним.
- К кому? - я изобразил удивление.
- Вы разве не к Алику? - он посмотрел мне в глаза. - Разве не знаете, что он попал сегодня в аварию?
- Знаю, - я кивнул. - А вы что тут делаете? Хотели его снова допросить? Наверное, в больнице это не так удобно, как у вас в кутузке.
- Нет, я здесь не по службе, - капитан вдруг смутился. - Дело в том, что он женат на моей сестре...
- Вот оно что... И не пустили?
- Он в реанимации. Юля, помните ее? Обещала позвонить, как только он придет в сознание... Если придет.
- Юля здесь работает? - спросил я.
- Медсестрой, - он кивнул. - Вас подвезти?
- Вам в какую сторону?
- Я собирался заехать к сестре...
- Тогда я с вами.
- Не знаю, стоит ли вам сейчас... - начал он.
- Я обещал Алику достать лекарство для дочки... Он не успел сказать, как оно называется, а я, наверное, сегодня уеду в Москву... Я хочу спросить у вашей сестры...
- Садитесь, - он открыл дверцу.
* * *
Мы приехали во двор, где между деревьев были
натянуты веревки и на них вздувались паруса простыней. Было
ветрено.
Дверь нам открыла женщина. Я ее узнал - она работает в комбинатовской гостинице. Алик, кажется, мне об этом рассказывал. Она как-то сразу уткнулась лицом в грудь капитана. Тот потрепал ее по спине и стал утешать:
- Ну, перестань. Все обойдется. Ну, перестань. Не повезло ему, конечно.
- Спасибо, что пришел, - она отстранилась и вопросительно посмотрела в мою сторону.
- Этот человек хотел поговорить с тобой, - капитан взял меня за локоть, насчет какого-то рецепта.
- Я его знаю, - женщина пристально посмотрела в глаза, - он живет в восьмом номере. Это вы звонили рано утром? Вы ведь
вместе куда-то поехали? Она была худая, вокруг карих глаз - сеть
морщинок. Сейчас женщина выглядела еще более усталой и
измочаленной, чем на работе.
- Да, - ответил я.
- Тогда почему вы целы?
- Мы расстались с вашим мужем до аварии.
- А... Проходите в комнату, я сейчас.
Сама она задержалась у зеркала в прихожей и открыла сумочку.
Пока мы ее ждали, я смотрел в окно. Я люблю смотреть в окна. Было еще очень рано, из подъездов выходили заспанные дети. Они понуро окружили машину капитана, сбились в стайку и замерли, словно досматривали прерванные сны. Женщина вошла в комнату, неумело и наскоро накрашенная, и усталость на ее лице не исчезла под слоем косметики.
- Ты не знаешь, - вдруг спросила она, - нам заплатят по бюллетеню? Или, может, какую ссуду? Денег совсем нет.
Капитан пожал плечами.
- Раньше ты, конечно, у директора мог попросить за нас, - неожиданно зло сказала женщина, - только нет теперь директора.
- Я? - капитан удивленно вскинул брови.
- Какая у меня могла быть дружба с директором?
- Но ты же заходил к нему в дом, даже в тот день, когда его убили, заходил.
- Перестань, - капитан чуть заметно нахмурился.
- Я три раза в неделю днем убирала там квартиру, - женщина обернулась ко мне, - а к восьми часам ехала на дежурство в гостиницу. И так уже несколько лет. Что поделаешь, если нет
возможности работать в полную силу...
- Перестань, - капитан устало махнул рукой, - я встречался с директором совершенно по другому делу, и это чистое совпадение, что его убили в тот же день...
"Фиг тебе, убили, - подумал я, - он мне по телефону звонил..."
Но ведь, если серьезно, как такое могло получиться? Я, правда, старался об этом не думать, потому что сейчас все равно ничего не придумаю. Мистика какая-то, если, конечно, вы верите в подобную чушь.
В это время от стайки ребят во дворе отделился один посмелее и стал недвусмысленно рассматривать полированную поверхность дверцы. Потом сунул руку в карман. Видимо, фантазию в нем не совсем убили, а сейчас у малыша был вид живописца, который готовится нанести первый мазок на чистом холсте. Муки творчества...
- Послушайте, - сказал я, оборачиваясь к капитану, - по-моему, дети рисуют на вашей машине нехорошее слово.
Он подскочил и пулей вылетел из комнаты. Женщина проводила его взглядом, и я увидел ее глаза. Глаза у нее были опустошенно-сумасшедшие.
- Вам странно, да? - спросила она. - Муж в больнице, а я все про деньги... Поверьте, мне и за лекарство платить сейчас нечем.
- Я достану, а потом сочтемся. Скажите, какое?
- Пойдемте, - она вдруг взяла меня за запястье, - пойдемте...
В комнате была еще одна дверь, оклеенная обоями. Она открыла ее и зажгла тусклую лампочку. Архитекторы задумывали эту комнатку как кладовку. Однако все получилось по-другому. Комнатка была почти пустая, только возле стены стояла кровать, и
на ней сидела девочка. Воздух проникал в комнату через
занавешенное рыжей марлей слуховое оконце. Женщина
склонилась над ней, поцеловала, девочка застонала во сне. Мать
выпрямилась и посмотрела на меня.
- Но почему она спит здесь? - недоуменно спросил я.
Почему здесь, а не в комнате?
- Она боится света, шума боится... Она всего боится. Она меня не узнает, пугается, плачет... Она почти не разговаривает. Смотрите...
Женщина откинула одеяло, и я увидел худое тельце, словно покрытое рыбьей чешуей. Я отвел глаза в сторону.
- Неужели нет лекарств?
- Она родилась такой. Несколько лет назад на заводе, у которого общий забор с комбинатом, случилась авария... Не знаю, какую там трубу прорвало, только часть этого на нашу территорию попала. Я ведь после стала дежурным администратором в комбинатовской гостинице, а когда случилась авария, работала на комбинате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Останови.
Он взял вправо, и под колесами зашуршало битое стекло...
- Проезжайте, - глаза под серым капюшоном смотрят с явным раздражением, нечего тут смотреть.
- Это машина моего знакомого, - пытаюсь объяснить, - мне надо узнать, что случилось.
- Ладно, - "серый монах" смягчается. - Асфальт был мокрый, скорость большая, видимо, ваш знакомый не справился с управлением.
- А он сам?
- Увезла "скорая помощь".
- Когда это случилось?
- Примерно час назад. А теперь поезжайте, тут и без вас... - по лицу парня стекают капли дождя, и я вижу, что он вот-вот сорвется.
Я его понимаю. Не очень-то легко выполнять свой долг, когда самоубийцы ездят в дождь, словно им наплевать на законы физики. Только почему сразу, как мы расстались, заспешил в город водитель этой машины? Не для того же я вытащил Алика из теплой постели, чтобы он разбил голову на скользком шоссе...
* * *
Капитана милиции я увидел у дверей приемного отделения горбольницы.
- Не ходите, к нему не пустят, - сказал он, когда я поравнялся с ним.
- К кому? - я изобразил удивление.
- Вы разве не к Алику? - он посмотрел мне в глаза. - Разве не знаете, что он попал сегодня в аварию?
- Знаю, - я кивнул. - А вы что тут делаете? Хотели его снова допросить? Наверное, в больнице это не так удобно, как у вас в кутузке.
- Нет, я здесь не по службе, - капитан вдруг смутился. - Дело в том, что он женат на моей сестре...
- Вот оно что... И не пустили?
- Он в реанимации. Юля, помните ее? Обещала позвонить, как только он придет в сознание... Если придет.
- Юля здесь работает? - спросил я.
- Медсестрой, - он кивнул. - Вас подвезти?
- Вам в какую сторону?
- Я собирался заехать к сестре...
- Тогда я с вами.
- Не знаю, стоит ли вам сейчас... - начал он.
- Я обещал Алику достать лекарство для дочки... Он не успел сказать, как оно называется, а я, наверное, сегодня уеду в Москву... Я хочу спросить у вашей сестры...
- Садитесь, - он открыл дверцу.
* * *
Мы приехали во двор, где между деревьев были
натянуты веревки и на них вздувались паруса простыней. Было
ветрено.
Дверь нам открыла женщина. Я ее узнал - она работает в комбинатовской гостинице. Алик, кажется, мне об этом рассказывал. Она как-то сразу уткнулась лицом в грудь капитана. Тот потрепал ее по спине и стал утешать:
- Ну, перестань. Все обойдется. Ну, перестань. Не повезло ему, конечно.
- Спасибо, что пришел, - она отстранилась и вопросительно посмотрела в мою сторону.
- Этот человек хотел поговорить с тобой, - капитан взял меня за локоть, насчет какого-то рецепта.
- Я его знаю, - женщина пристально посмотрела в глаза, - он живет в восьмом номере. Это вы звонили рано утром? Вы ведь
вместе куда-то поехали? Она была худая, вокруг карих глаз - сеть
морщинок. Сейчас женщина выглядела еще более усталой и
измочаленной, чем на работе.
- Да, - ответил я.
- Тогда почему вы целы?
- Мы расстались с вашим мужем до аварии.
- А... Проходите в комнату, я сейчас.
Сама она задержалась у зеркала в прихожей и открыла сумочку.
Пока мы ее ждали, я смотрел в окно. Я люблю смотреть в окна. Было еще очень рано, из подъездов выходили заспанные дети. Они понуро окружили машину капитана, сбились в стайку и замерли, словно досматривали прерванные сны. Женщина вошла в комнату, неумело и наскоро накрашенная, и усталость на ее лице не исчезла под слоем косметики.
- Ты не знаешь, - вдруг спросила она, - нам заплатят по бюллетеню? Или, может, какую ссуду? Денег совсем нет.
Капитан пожал плечами.
- Раньше ты, конечно, у директора мог попросить за нас, - неожиданно зло сказала женщина, - только нет теперь директора.
- Я? - капитан удивленно вскинул брови.
- Какая у меня могла быть дружба с директором?
- Но ты же заходил к нему в дом, даже в тот день, когда его убили, заходил.
- Перестань, - капитан чуть заметно нахмурился.
- Я три раза в неделю днем убирала там квартиру, - женщина обернулась ко мне, - а к восьми часам ехала на дежурство в гостиницу. И так уже несколько лет. Что поделаешь, если нет
возможности работать в полную силу...
- Перестань, - капитан устало махнул рукой, - я встречался с директором совершенно по другому делу, и это чистое совпадение, что его убили в тот же день...
"Фиг тебе, убили, - подумал я, - он мне по телефону звонил..."
Но ведь, если серьезно, как такое могло получиться? Я, правда, старался об этом не думать, потому что сейчас все равно ничего не придумаю. Мистика какая-то, если, конечно, вы верите в подобную чушь.
В это время от стайки ребят во дворе отделился один посмелее и стал недвусмысленно рассматривать полированную поверхность дверцы. Потом сунул руку в карман. Видимо, фантазию в нем не совсем убили, а сейчас у малыша был вид живописца, который готовится нанести первый мазок на чистом холсте. Муки творчества...
- Послушайте, - сказал я, оборачиваясь к капитану, - по-моему, дети рисуют на вашей машине нехорошее слово.
Он подскочил и пулей вылетел из комнаты. Женщина проводила его взглядом, и я увидел ее глаза. Глаза у нее были опустошенно-сумасшедшие.
- Вам странно, да? - спросила она. - Муж в больнице, а я все про деньги... Поверьте, мне и за лекарство платить сейчас нечем.
- Я достану, а потом сочтемся. Скажите, какое?
- Пойдемте, - она вдруг взяла меня за запястье, - пойдемте...
В комнате была еще одна дверь, оклеенная обоями. Она открыла ее и зажгла тусклую лампочку. Архитекторы задумывали эту комнатку как кладовку. Однако все получилось по-другому. Комнатка была почти пустая, только возле стены стояла кровать, и
на ней сидела девочка. Воздух проникал в комнату через
занавешенное рыжей марлей слуховое оконце. Женщина
склонилась над ней, поцеловала, девочка застонала во сне. Мать
выпрямилась и посмотрела на меня.
- Но почему она спит здесь? - недоуменно спросил я.
Почему здесь, а не в комнате?
- Она боится света, шума боится... Она всего боится. Она меня не узнает, пугается, плачет... Она почти не разговаривает. Смотрите...
Женщина откинула одеяло, и я увидел худое тельце, словно покрытое рыбьей чешуей. Я отвел глаза в сторону.
- Неужели нет лекарств?
- Она родилась такой. Несколько лет назад на заводе, у которого общий забор с комбинатом, случилась авария... Не знаю, какую там трубу прорвало, только часть этого на нашу территорию попала. Я ведь после стала дежурным администратором в комбинатовской гостинице, а когда случилась авария, работала на комбинате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35