- Володя,- сказал Степанов, недовольно поморщившись, - давай так... Если ты находишь на улице кошелек - он твой. И выкинь из головы всякий бред. Трать их на здоровье. Считай, что этой твой гонорар. - Так ты знаешь о них? - Знаю,- сказал Степанов.- Я их тебе и положил. Но хочу предупредить: деньги не мои. Он сделал кислую мордочку, словно наш разговор о такой мелочи страшно его раздражал. Когда существуют вещи ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ. Например: воспоминания о молодости. - Толя, - сказал я, - у Прохорова были жена и дети... За что?.. - У всех дети и жены. У меня тоже... Не лезь в это дело. Отойди. Я тебя Богом прошу, по-дружески. Мы знаем друг друга тысячу лет. Отойди... Лучше будет. - Уже не могу,- сказал я, смущенно улыбаясь.- Ты меня знаешь. - Знаю,-сказал он. - Ты не изменился. Давай-ка треснем еще по одной. Мы выпили. - Последний раз прошу, - сказал Степанов. - Я верю твоему слову. Потому что знаю тебя. Если ты скажешь "забыл", то и я все забуду... Последний раз. Он угрожал. Делал это легко, по-журналистки. Еще один враг на мою голову. - Сегодня суббота,- сказал я.- Пожалуй, я потерплю до понедельника. В понедельник ты пойдешь куда следует и покаешься. Я даю тебе этот шанс. - Ты? - рассмеялся Степанов. Но смеялись одни губы, глаза его оставались серьезны. - Толя, - сказал я, - ты слишком много знаешь... Значит, тебе есть что рассказать. О том, как выпрыгивают из окон... Мне вообразить такое невозможно. Чтобы ты... - Может, и тебе поведать? - медленно и грозно спросил меня Степанов, Как приходскому священнику? - Если хочешь,- сказал я.- Для меня в этой истории много любопытного. - Учти, - сказал Степанов, - ты сам настаивал на этом, я здесь ни при чем... Это полностью твоя инициатива. - Моя, моя,- подтвердил я горестно. Дворовый какой-то получался разговор, - Володя, - сказал даже с какой-то готовностью Степанов,- я в порядке бреда... Расскажу тебе легенду. Будем считать, сам придумал... Был такой корреспондент - Прохоров. Мужик как мужик, звезд с неба не хватал. И была, скажем так. Структура. Не очень законная. Была или есть еше, не имеет значения. И вот в этой Структуре появился Некто с маниакальной идеей поведать о ней свету. Обязательно свету. Я так понимаю: этому Некто нужен был вселенский скандал. Они объединились. Этот Некто и Прохоров... Последний написал очерк. Как у нас, в журналистике, водится. Ничего себе так, даже с обещанием продолжения. Показал, допустим, мне. Что я сделал, как ты думаешь? - Выбросил его из окна? - Совсем дурак!.. Я вышел самостоятельно на эту Структуру и проинформировал их. О Предателе. - Зачем? - Затем, что всем нужны деньги. И не смотри на меня таким волком. Да, деньги. А предателей я терпеть не могу... Подло я поступил? С точки зрения социалистической морали и нравственности? - Черт его знает. - Вот-вот... Ты тоже получил свой кусок. - Ты слишком откровенен со мной, - сказал я подозрительно. - Ты сам этого хотел, - усмехнулся Степанов и пристально посмотрел на меня. И я догадался: ему кажется, что он - СУПЕРМЕН. - Отлично, - сказал я. - Теперь ответь на такой вопросец: кто это мне презентовал столько денег? За что? - Кто? - переспросил Степанов.- Откуда мне знать?.. За что? Тебе виднее. - Хорошо, - сказал я. - Вчера ты слушал мой разговор с Предателем? - Был грех. - Сообщил этой Структуре? - Что мне оставалось делать?.. К твоему сведедению за поимку негодяя, была обещана награда. Я по праву заслужил ее. И ты, наверное, тоже. Свою долю... Чего же теперь ты хочешь от меня? Я взял со стола книгу рекордов Гиннесса и открыл где-то посередине. Шрифт у абзацев довольно мелкий, но это значило, что в фолиант поместилось много всего. - Забавно, - сказал я. - Здесь написано, что одна наша советская дама в 1984 году упала без парашюта с высоты восемь тысяч метров и осталась жива. - Да? - удивился Степанов.- Нам нужно ввести рубрику выдержек из этой книги. - Серьезно, - сказал я. - Столкнулись два самолета, она и выпала. Степанов больше не реагировал. - К чему это ты? - Слушай, - сказал я, - если ты так откровенен... А чем они там занимаются, в Структуре?.. Наркотики, рэкет?.. Что они делают?.. Ты же читал прохоровский очерк. - Опять зацепило, - довольно искусственно обрадовался Степанов.- Хочешь все знать? Никак не можешь без этого?.. Они занимаются торговлей. Международной. Доставляют из Китая нитки с жемчугом, продают здесь. У них даже есть небольшое совместное предприятие, советско-бразильское, а у того счета в западных банках... Еще кое-что, разве все упомнишь... - Давай так... - сказал я. Степанов поднял голову, взялся за бутылку и принялся наливать в рюмки. Но слишком старательно он это делал. - Давай так. Ты думаешь до понедельника... А в понедельник идешь куда надо снимать с себя грех. - В церковь, что ли? - с напускной иронией спросил он. - Мы знаем друг друга тысячу лет... Я когда-нибудь не держал свое слово? Хоть раз кому-нибудь не отдал долг? - Нет. - Если не пойдешь ты, пойду я... Меня покатали, Толя, горки. Деньги я еще мог пережить... Но не смерть... Понимаешь?.. Это слишком... Ты же будешь просыпаться ночами. Они же станут приходить к тебе. - Достоевщина, - усмехнулся Степанов, тяжело и умно посмотрев на меня. Я подумаю... Хватит об этом. Давай дернем по последней. Мне показалось, последняя пилась за помин моей души. Уж очень много и очень откровенно он мне все поведал. Так трогательно со мной прощался. Как с покойником. И сказал напоследок: - Извини, Володя, если что не так было. Не таи на меня обиды... Ты сам этого захотел. - Да брось ты,- легко ответил я ему.- Не забудь про понедельник. В коридоре мне опять встретились жена и Паша: Я не мог посмотреть им в глаза. Хотел побыстрее уйти, чтобы не видеть никого из них. Жена взглянула на нас с тревогой.. Ей казалось, мы повздорили. - Приходите к нам еще, - сказала она, стоя в дверях, чтобы смягчить мой молчаливый и, она чувбтводала это, враждебный уход.
Кире я позвонил с набережной. Хотелось шашлычков, хотелось выпить как следует под это дело. Хотелось, чтобы она была. рядом. Пусть посмотрит на меня, пьяного, может, я понравлюсь ей больше прежнего... Мы договорились, что через час я подъеду к ней. От нее мы двинемся уже вместе... Можно было встретиться и сейчас, но я хотел побыть один. Побиться еще о каменную стену неразрешимого вопроса: почему мне так не везет и кончится ли когда-нибудь эта вечная полоса? В руках осталось две копейки, и я позвонил домой. Зачем я это сделал, не понимал сам. Но одно ясно, интуиция была здесь ни при чем. Трубку подняла, естественно, Маргарита Адольфовна. - Ну? - сказала она подозрительно.- Вас слушают. - Добрый день. Это я. Позвонил вот узнать, не разыскивал ли кто меня? - Разыскивают. Как не разыскивают, - сказала она сварливо. - Еще как разыскивают. Я тебе скажу: что все из-за твоей девки. Чуяло мое сердце. Не по себе выбрал, не по своему ранжиру. Больно высоко взял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28