Шелковые, кружевные и даже нейлоновые. Каждый из них хранил свой, едва ощутимый аромат и невидимый след какого-то события, свою историю. Просперо собирал эти экспонаты, иногда даже воруя их, на протяжении всей своей жизни преступника. Одни – в ночных клубах, где бывает самое пестрое общество, другие – на квартирах своих любовниц, третьи – в скрытых среди бамбуковых зарослей веселых притонах Санто-Амаро.
Были среди них и такие, которые Просперо, как полицейский чиновник, добывал при допросах. Эти бюстгальтеры, принадлежавшие тем, кого доставляли в полицию из тюрьмы, были измятыми, пропотевшими и нередко со следами крови и слез…
Просперо встал, подошел к этой пестрой выставке, трясущейся рукой снял белый шелковый бюстгальтер, обшитый тонкими кружевами – возможно, последнее приобретение, – благоговейно прижал к груди, задрожал, и лицо его потемнело. После этого церемониала он понюхал бюстгальтер, еще хранивший запах женского тела. Шатаясь, прошептал:
– Нисия! Больше никогда… Больше никогда…
Постарался овладеть собой, повесил на место бюстгальтер, украденный у портнихи, и отошел в сторону, все еще словно находясь в состоянии транса. Сел на диван, взял почерневшую фарфоровую трубку – одну из четырех, висевших на стене, – набил ее золотистым табаком и несколько раз глубоко затянулся; квартира наполнилась благоуханием. После этого, уже несколько успокоившись, погасил трубку и повесил ее на место. И только теперь, казалось, вернулся к действительности.
– Но где же другая шкатулка? Настоящая? – пробормотал он.
Снова задумался.
– В чьих она руках?! Что за дьявольщина!
Возбужденный этими мыслями, он почувствовал прилив энергии. Снял с себя элегантный костюм, замшевые ботинки, бросил в угол шелковую сорочку и дорогие носки. Вышел в соседнюю комнату, аккуратно вынул искусственную челюсть, положил ее в стакан, подошел к умывальнику, наполнил раковину водой, подлил туда из флакона немного йодистой жидкости и умылся. Лицо сразу потемнело. Посмотрел в зеркало – в нем отразилось темно-коричневое, увядшее лицо старика. Загнутый, словно у попугая, нос почти касался острого подбородка. Раскрыв коробку с гримом, он провел клеем по вискам и покрыл их белесым пухом…
Загримировавшись, напялил на свою сверкающую лысину черный берет. Накинул тряпье каштанового цвета, заплатанный на локтях пиджак, натянул толстые носки и старые, разношенные сандалии. Снова посмотрелся в зеркало.
Просперо Басселино преобразился в Жоакима Свистуна.
Скандал
Погасив свет, Свистун вышел из квартиры. В коридоре никого. Он медленно спускался по лестнице, прислушиваясь, не следует ли кто-нибудь за ним.
– Или я раскрою это дело, или им крышка! – проворчал он уже в вестибюле.
Свистун вышел на озаренную солнцем улицу и зашагал к проспекту. Проходя мимо газетного киоска, увидел продавца, прикреплявшего к столбу экземпляр газеты «О минуто», чтобы привлечь внимание прохожих к сенсационной хронике. Жоаким подошел ближе и прочитал крупный заголовок, набранный жирным шрифтом:
«Помощник комиссара полицейского участка Просперо обвиняется в том, что возглавлял банду преступников, похитившую 2500 конто».
И подзаголовок:
«Разоблачитель заключен в тюрьму. Просперо исчез; полиция принимает меры к его розыску (подробности на 6-й странице)».
Это сообщение наделало много шуму. Экземпляры газеты переходили из рук в руки. Делом заинтересовались высшие власти штата Сан-Пауло. Секретарь по делам безопасности пришел в ярость. Директор департамента полиции был вызван к нему для секретной беседы. Вернувшись к себе, бледный как полотно, директор в свою очередь потребовал Галдино, начальника уголовной полиции. Тот уже знал, в чем дело, и явился немедленно, держа под мышкой разбухшую папку с документами.
– Галдино, что это за путаная история с двумя тысячами пятьюстами конто?
Начальник полиции рассказал о деле Себастьяны Алвес, которая, по его словам, в пьяном виде призналась в ограблении, однако, придя в себя, категорически все отрицала. Теперь же, находясь в заключении, она плачет, как ребенок, рвет на себе волосы и бьется головой о стену. Это закоренелая преступница, в электрических приборах тюрьмы не хватило напряжения, чтобы вырвать у нее признание. Она возвращается после пытки обессиленная, покрытая холодным потом, но немая как пень… Рот ее до сих пор закрыт на замок, и никто не может его открыть…
– А что за история с этим Просперо?…
Галдино показал досье главаря шайки, уже давно работавшего в полиции.
– В нашем деле, – сказал Галдино, – нельзя быть слишком брезгливым. Мы вынуждены пользоваться услугами определенного сорта людей, хотя при этом нам и приходится зажимать нос. Правда, когда в таких людях нет больше надобности, мы выбрасываем их на свалку…
Директор департамента удивился подобной философии. Как могло случиться, что преступник, на совести которого немало злодеяний, так легко завоевал расположение полиции, пользовался доверием ее высших чинов и занимал такой ответственный пост?
– Ну и мошенник же он, черт возьми!
Вернувшись к себе, сеньор Галдино велел доставить Марио, который продолжал находиться под арестом. На допросе Марио рассказал, что Просперо был каташо, то есть эксплуатировал труд начинающих воров. Он готов был рассказать и о многом другом, но Галдино прервал его:
– Вы топите своего сообщника потому, что он утаил вашу долю, не так ли?
– Ясное дело, я защищаюсь!
В тот же вечер арестовали Каролу и Сухаря, но Марио не видел их, они были отправлены в тюрьму на улицу Иподромо.
Идя по следу Просперо, агенты полиции появились и в доме Нисии. На уличке возле дома царила суматоха. Представители мебельной фирмы из-за неуплаты по векселю и отсутствия помощника комиссара полиции – он-то и поручился за Нисию – забирали мебель. Рабочие в синих комбинезонах выносили гардероб, кровать, горки и грузили все это на стоящий у двери грузовик.
Один из агентов обратился к Нисии:
– Где этот бандит?
– Какой бандит?
– Просперо.
– Да разве я знаю? Подарил мне эту мебель, а оказывается, не заплатил за нее. Полюбуйтесь-ка!.. Видите, что здесь творится.
– Не беспокойтесь, он вернется.
– Если вернется, я ему покажу…
Нисия схватила щетку и замахнулась, словно собираясь ударить обидчика. Волосы у нее были растрепаны, глаза широко открыты… Все в ней дышало молодостью.
Вскоре агенты вернулись в полицейский участок, где их с нетерпением ждал сеньор Барашо. Дело становилось все более запутанным, и он не на шутку встревожился. За соседним столом уже водворился преемник Просперо, давно не бритый, в очках с простыми стеклами – для большей солидности.
– Кто это? – спросили агенты Домингоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Были среди них и такие, которые Просперо, как полицейский чиновник, добывал при допросах. Эти бюстгальтеры, принадлежавшие тем, кого доставляли в полицию из тюрьмы, были измятыми, пропотевшими и нередко со следами крови и слез…
Просперо встал, подошел к этой пестрой выставке, трясущейся рукой снял белый шелковый бюстгальтер, обшитый тонкими кружевами – возможно, последнее приобретение, – благоговейно прижал к груди, задрожал, и лицо его потемнело. После этого церемониала он понюхал бюстгальтер, еще хранивший запах женского тела. Шатаясь, прошептал:
– Нисия! Больше никогда… Больше никогда…
Постарался овладеть собой, повесил на место бюстгальтер, украденный у портнихи, и отошел в сторону, все еще словно находясь в состоянии транса. Сел на диван, взял почерневшую фарфоровую трубку – одну из четырех, висевших на стене, – набил ее золотистым табаком и несколько раз глубоко затянулся; квартира наполнилась благоуханием. После этого, уже несколько успокоившись, погасил трубку и повесил ее на место. И только теперь, казалось, вернулся к действительности.
– Но где же другая шкатулка? Настоящая? – пробормотал он.
Снова задумался.
– В чьих она руках?! Что за дьявольщина!
Возбужденный этими мыслями, он почувствовал прилив энергии. Снял с себя элегантный костюм, замшевые ботинки, бросил в угол шелковую сорочку и дорогие носки. Вышел в соседнюю комнату, аккуратно вынул искусственную челюсть, положил ее в стакан, подошел к умывальнику, наполнил раковину водой, подлил туда из флакона немного йодистой жидкости и умылся. Лицо сразу потемнело. Посмотрел в зеркало – в нем отразилось темно-коричневое, увядшее лицо старика. Загнутый, словно у попугая, нос почти касался острого подбородка. Раскрыв коробку с гримом, он провел клеем по вискам и покрыл их белесым пухом…
Загримировавшись, напялил на свою сверкающую лысину черный берет. Накинул тряпье каштанового цвета, заплатанный на локтях пиджак, натянул толстые носки и старые, разношенные сандалии. Снова посмотрелся в зеркало.
Просперо Басселино преобразился в Жоакима Свистуна.
Скандал
Погасив свет, Свистун вышел из квартиры. В коридоре никого. Он медленно спускался по лестнице, прислушиваясь, не следует ли кто-нибудь за ним.
– Или я раскрою это дело, или им крышка! – проворчал он уже в вестибюле.
Свистун вышел на озаренную солнцем улицу и зашагал к проспекту. Проходя мимо газетного киоска, увидел продавца, прикреплявшего к столбу экземпляр газеты «О минуто», чтобы привлечь внимание прохожих к сенсационной хронике. Жоаким подошел ближе и прочитал крупный заголовок, набранный жирным шрифтом:
«Помощник комиссара полицейского участка Просперо обвиняется в том, что возглавлял банду преступников, похитившую 2500 конто».
И подзаголовок:
«Разоблачитель заключен в тюрьму. Просперо исчез; полиция принимает меры к его розыску (подробности на 6-й странице)».
Это сообщение наделало много шуму. Экземпляры газеты переходили из рук в руки. Делом заинтересовались высшие власти штата Сан-Пауло. Секретарь по делам безопасности пришел в ярость. Директор департамента полиции был вызван к нему для секретной беседы. Вернувшись к себе, бледный как полотно, директор в свою очередь потребовал Галдино, начальника уголовной полиции. Тот уже знал, в чем дело, и явился немедленно, держа под мышкой разбухшую папку с документами.
– Галдино, что это за путаная история с двумя тысячами пятьюстами конто?
Начальник полиции рассказал о деле Себастьяны Алвес, которая, по его словам, в пьяном виде призналась в ограблении, однако, придя в себя, категорически все отрицала. Теперь же, находясь в заключении, она плачет, как ребенок, рвет на себе волосы и бьется головой о стену. Это закоренелая преступница, в электрических приборах тюрьмы не хватило напряжения, чтобы вырвать у нее признание. Она возвращается после пытки обессиленная, покрытая холодным потом, но немая как пень… Рот ее до сих пор закрыт на замок, и никто не может его открыть…
– А что за история с этим Просперо?…
Галдино показал досье главаря шайки, уже давно работавшего в полиции.
– В нашем деле, – сказал Галдино, – нельзя быть слишком брезгливым. Мы вынуждены пользоваться услугами определенного сорта людей, хотя при этом нам и приходится зажимать нос. Правда, когда в таких людях нет больше надобности, мы выбрасываем их на свалку…
Директор департамента удивился подобной философии. Как могло случиться, что преступник, на совести которого немало злодеяний, так легко завоевал расположение полиции, пользовался доверием ее высших чинов и занимал такой ответственный пост?
– Ну и мошенник же он, черт возьми!
Вернувшись к себе, сеньор Галдино велел доставить Марио, который продолжал находиться под арестом. На допросе Марио рассказал, что Просперо был каташо, то есть эксплуатировал труд начинающих воров. Он готов был рассказать и о многом другом, но Галдино прервал его:
– Вы топите своего сообщника потому, что он утаил вашу долю, не так ли?
– Ясное дело, я защищаюсь!
В тот же вечер арестовали Каролу и Сухаря, но Марио не видел их, они были отправлены в тюрьму на улицу Иподромо.
Идя по следу Просперо, агенты полиции появились и в доме Нисии. На уличке возле дома царила суматоха. Представители мебельной фирмы из-за неуплаты по векселю и отсутствия помощника комиссара полиции – он-то и поручился за Нисию – забирали мебель. Рабочие в синих комбинезонах выносили гардероб, кровать, горки и грузили все это на стоящий у двери грузовик.
Один из агентов обратился к Нисии:
– Где этот бандит?
– Какой бандит?
– Просперо.
– Да разве я знаю? Подарил мне эту мебель, а оказывается, не заплатил за нее. Полюбуйтесь-ка!.. Видите, что здесь творится.
– Не беспокойтесь, он вернется.
– Если вернется, я ему покажу…
Нисия схватила щетку и замахнулась, словно собираясь ударить обидчика. Волосы у нее были растрепаны, глаза широко открыты… Все в ней дышало молодостью.
Вскоре агенты вернулись в полицейский участок, где их с нетерпением ждал сеньор Барашо. Дело становилось все более запутанным, и он не на шутку встревожился. За соседним столом уже водворился преемник Просперо, давно не бритый, в очках с простыми стеклами – для большей солидности.
– Кто это? – спросили агенты Домингоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53