-- Ва-а-аля, -- жалобно протянула Ирина. -- Какой ужас!
-- Вот такие дела-а-а... -- представила Ольга, как действительно страшно гореть да еще и в чужом городе, хотя, наверное, и в своем не менее страшно. -- Турки, значит, по своей линии сообщили нашим. От Валентины, считай, ничего не осталось, потому решили условно похоронить прямо там, в Турции. А здесь начали щупать, как она туда попала. К Пеклушину пару раз приходили, допрос снимали. Он и разволновался. Все-таки из вашей группы, как я врубилась, одна ты в России осталась. От ментов он открутился, что, мол, такой не знал, а ты-то -- в курсе. Вот он и понял, что ты -- самый опасный для него человек. От тебя ж ниточка по его щупальцам потянется...
-- Ва-а-аля, -- будто из какого-то глубокого сна произнесла Ирина.
У нее и, когда узнала об измене, не возникло в душе ничего злого, яростного по отношению к подруге, а сейчас и вообще стало до того жалко, словно лежала Валентина сейчас на руках у нее, лежала обгоревшая, уже и человеком внешне быть переставшая и тихо стонала, умирая.
-- А кто? -- сквозь какую-то дымку спросила Ирина.
-- Что -- кто? -- не поняла Ольга.
-- Кто меня должен был убить? Спица?
-- Нет.
-- Архинчеева?
-- Нет.
Дымка дрогнула и растаяла. Словно сильней подул сквозь щели ветер и вбил, сплющил ее в угол.
-- А кто же? -- Ирина пыталась разглядеть Ольгино лицо, но ничего не видела, кроме размытого светлого пятна.
-- А тебе это надо? -- недовольно спросила Ольга.
-- Надо!
-- Не из твоего отряда, не из третьего, -- ответила Ольга. -- Девка еще та -- лихачка. Слушай, а не все ли тебе равно, кто это?! Ты из зоны свалила, а она пусть решетку от злости грызет!
-- Но как мог Пеклушин? -- все-таки не понимала кое-что Ирина. -- Как мог он -- и в зоне?..
-- У него руки длинные. И все деньгами облеплены. Как волосами. Попросил одного авторитета, который ему задолжал. Ну, тот и накатал муляву в зону. "Так, мол, и так. Надо одну "шестерку" убрать. А то хороший человек из-за нее пострадать может". Усекла? А у нас с шестерками разговор всегда короткий.
Где-то близко, наверное в соседнем дворе, завыла собака. Завыла низко, утробно, как сигнализация в колонии. А когда она затихла, Ирине показалось, что вой зацепился за что-то у нее внутри и все живет и живет там, разрывая на части душу.
16
Как же все-таки каждый день похож на отдельно прожитую жизнь! Просыпаешься как рождаешься, с утра предполагаешь что-то сделать, но не знаешь, получится ли, а когда получается, то замечаешь, что не совсем так, а может, и совсем не так, как задумывал, а потом приходит вечер, приходит усталость, а вместе с усталостью такой ерундой начинает казаться то вроде бы значимое, важное, что ты совершил днем, а потом резко, почти всегда неожиданно накатывает ночь, и с нею -- сон, черный как смерть, сон без сновидений, а если и есть сновидения, то это все равно скорее часть потустороннего, чем реального, случившегося с тобой при свете дня.
Вот и Мезенцев вчера еще ходил в отстиранной матерью коричневой куртке, кепчонке, еще вчера птицей прыгал по балконам и рисковал попасть под пулю, а сегодня уже сидел на дежурстве в теплой, сухой до щекотного ощущения пыли в носу комнате в опорном пункте, сидел в новой с утра полученной на складе серо-стальной по цвету полевой форме и ощущал легкую неприязнь к самому себе. Он не знал, откуда она: то ли от того, что "упаковался" в милицейскую форму и уже одним этим как бы изменил своей прежней, морпеховской, то ли от того, что смалодушничал вчера и все-таки отпустил Конышеву, то ли от того, что дежурство оказывалось таким скучным и никчемным занятием.
Никто на прием к нему не рвался, а телефонных звонков за час с лишком было всего два. Сначала пожаловались на крыс в продмаге, потом -- на невывоз мусорных баков со двора. По первому звонку он вызвал из санэпидстанции бабульку, которая заботливо посыпала углы складских помещений отравленным зерном. По второму -- "пробил" звонком "наверх", в мэрию, мусоросборник. И тут же подумал, глядя на машину, загружающую переполненные баки в свое чрево, что и первое, и второе вполне могли бы сделать и без него, участкового, но, видно, так уж мы устроены, что ищем на кого переложить груз вместо того, чтобы везти его самому.
И теперь Мезенцев ожидал звонка о перегоревшей в подъезде лампочке или о не пришедшем рейсовом автобусе. Почему-то ни о пьяных драках, которых в поселке всегда хватало, ни о грабежах по домам и подвалам сегодня никто не докладывал. Может, оттого, что они стали слишком привычны, а, может, оттого, что толку от этих докладов в милицию не было никакого.
Мезенцев уже в который раз с интересом осмотрел свою новенькую полевую форму: брюки, заправленные в краги-полусапожки, маленькие погончики с тремя крошечными алюминиевыми звездочками, висящий на гвозде бушлат с воротником из "чебурашки", то есть из искусственного меха, фуражку с кокардой, так похожей на армейскую авиационную, но только без звезды. Осмотрел кабинет, казавшийся серым и мрачным, и подумал, что нужно обязательно перекрасить сейф, полы и стены, повесить шторы, а на стены -схему участка и пару грозных графиков. Кабинет просил, умолял, чтобы им занялись. Оттого, что Мезенцев отдал все бутылки из шкафа и ящиков стола бомжу, сидящему на вечном приколе у продмага, комната все-таки лучше не стала.
На столе, кроме телефона, ничего не было, если не считать пачки газет. Их оставил почитать Шкворец. Газет было так много, что Мезенцев даже зауважал умного Шкворца. Он бы сам столько перечитать не смог. Сегодня Шкворец заступал с трех, поэтому свежих газет не было. Только вчерашние, позавчерашние, а то и вообще с прошлого месяца.
Мезенцев меньше всего хотел читать, но звонков все не было, и он развернул верхнюю из газет. Она была столичной, молодежной и, кажется, до невозможности тиражной. В глазах зарябило от мелких строчек объявлений: "Наши девочки обеспечат массаж на дому", "Если вам нравятся блондинки и вам скучно, позвоните нам", "Сауна, солярий, эрот. массаж", "Интим. услуги". Отложил в сторону, взял наугад следующий номер. Газета -- посолиднее, посерьезнее, помрачнее. "Проститутки из Украины пользуются большой популярностью на Западе". Заметка была небольшой, но, наверное, если Украину заменить на Россию, то это тоже оказалось бы недалеко от истины. Хотя бы потому, что ниже, подвалом, стоял материал о наших дурехах, выезжающих в Штаты по объявлениям служб знакомств и оказывающихся на правах рабынь. Заметка в третьей газете была уже интереснее. Оказывается, и из Штатов в Москву на заработки в крутые отели приезжают жрицы любви. Вроде обмена делегациями. Небось одна их дама -- на сотню наших, освежающих собою краснофонарные улицы Парижа, Гамбурга и прочих городов и городишек. "Набор в танцгруппу для выступления в ночных казино Зап.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65