Амазонка прибыла из мест, где мало негуманоидов. Если бы она поняла что к чему, могла оказать сопротивление. Я показал сверток кобольду:
– Хочу, чтобы вы приняли это.
– Сэр?
– Плачу обычную цену.
– Хорошо, сэр.
И кобольды ничего не имеют против денег, даже если чего-то недопонимают. Он протянул руку к свертку.
– Я бы предпочел сделать это сам. Чтобы быть абсолютно уверенным. Вы меня понимаете?
– Как пожелаете, сэр.
Он не двигался. Настало время продемонстрировать ему цвет моих монет. Он улыбнулся, высыпал деньги в магически возникший и тут же исчезнувший ящик и, потирая лапки, произнес:
– Следуйте за мной, сэр.
– Что ты затеял, Гаррет? Куда ты меня затащил? И откуда эта отвратная вонь?
Мы прошли через коридор мимо нескольких небольших комнат. В одной из них семейство кобольдов оплакивало неподвижно лежащее на столе тело. Торнада все поняла.
Многие расы и даже некоторые люди предпочитают не хоронить своих мертвецов. Причины могут быть самые разнообразные. Например, для кобольдов погребение в земле дает возможность их жмурикам подняться и начать портить жизнь родственникам и знакомым. По крайней мере они так считают. Для людей главную роль играют затраты. В Танфере не хватает кладбищ и место захоронения стоит дорого.
Кобольд провел нас к печи и что-то проорал на своем языке. Появилось еще несколько кобольдов, скорее всего его родичей, и они начали кидать уголь в топку и энергично качать мехи, раздувая пламя. Уже через несколько мгновений жар ударил нам в лицо.
– Ты хочешь ее сжечь? – спросила Торнада.
– Брошу туда, и все. Кроме шлака, ничего не останется.
В этих печах держится очень высокая температура. Не так просто превратить кости в пепел.
Маленький народец шуровал уголь и продолжал качать мехи. В помещении свободно можно было зажариться. Торнада боролась с собой и даже не слишком скрывала это.
– Гаррет… Я должна выйти. Не могу вынести вони.
Конечно, здесь жарковато, но она искала предлог, чтобы уйти и избежать соблазна. Если она выносит свой дух, то вполне способна вытерпеть и запахи крематория.
Скоро старый кобольд сообщил, что печь готова. Усмирив – после длительной борьбы – темные стороны своей души, я бросил сверток на площадку, куда обычно укладывают тела. Приблизив нос к слюдяному окошку, я стал следить за происходящим.
Упаковка сгорела мгновенно, обнажив книгу. Я увидел ее в первый раз. Она полностью соответствовала описанию – большого формата, толстая, переплетенная в кожу. Огонь быстро охватил ее. Латунные страницы начали скручиваться.
Не сомневаюсь, это был лишь плод моего воображения. Что же еще? Но по мере того как страницы гибли в огне, мне казалось, что я слышу отдаленные крики боли. Мне чудилось, что над пылающем углем бьются в неистовом танце полупрозрачные призраки.
48
Я вышел из крематория.
– Что ж, дело сделано…
Проходящая мимо парочка посмотрела круглыми глазами на беседующего с самим собой психа. Я тотчас заткнулся. Торнады не было. Я прождал с полминуты с глупым видом. Чувствовал я себя тоже преглупо. Затем я пожал плечами. Что я дергаюсь? У нее есть свои дела. Надо поторопиться заложить вещички, украденные у Чодо, пока условия залога не ухудшились.
Что теперь? Я рассудил, что лучше всего отправиться домой и досмотреть сон. Но решив в качестве наказания еще себя помучить, я направился к обители Тейтов. Короткий визит. На минутку. Только узнать, как чувствует себя Тинни. Если я, конечно, сумею проскользнуть мимо одного из Тейтов, охраняющего врата. После этой ночи семейка может оказаться еще менее дружелюбной, чем обычно.
Но меня пустили, и я увидел Тинни. Она чувствовала себя значительно лучше – сплошной перец и уксус. Снова моя старая рыжулька. Зловеще ухмыльнувшись, она пообещала навестить меня, как только я оправлюсь от пережитого.
– К тому времени ты, парень, наверное, успеешь окунуться в теплую водичку. Сдается мне, все блохи на тебе не только передохли, но уже начали разлагаться.
Я ненадолго (минут на десять) приложился к ее губкам.
– Всю дорогу бежал. Не дай мне состариться, прежде чем…
– Ты и так уже несколько староват для меня. Но еще мне нравишься. Не могу устоять. А вообще-то тебе лучше свалить, пока дядя Уиллард не пронюхал, что ты здесь.
Я свалил. Домой я, конечно, не бежал, но терять времени не стал. Потом мне сказали, что я на ходу напевал. Я сразу отправился в кровать. Не исключено, что я из нее не вылезу никогда, сказав «гуд бай» утреннему бегу, рыжим и всем остальным. Если у меня хватит ума остаться в постели и не высовывать голову из-под одеяла, я, наверное, перестану влипать во всякие безумные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Хочу, чтобы вы приняли это.
– Сэр?
– Плачу обычную цену.
– Хорошо, сэр.
И кобольды ничего не имеют против денег, даже если чего-то недопонимают. Он протянул руку к свертку.
– Я бы предпочел сделать это сам. Чтобы быть абсолютно уверенным. Вы меня понимаете?
– Как пожелаете, сэр.
Он не двигался. Настало время продемонстрировать ему цвет моих монет. Он улыбнулся, высыпал деньги в магически возникший и тут же исчезнувший ящик и, потирая лапки, произнес:
– Следуйте за мной, сэр.
– Что ты затеял, Гаррет? Куда ты меня затащил? И откуда эта отвратная вонь?
Мы прошли через коридор мимо нескольких небольших комнат. В одной из них семейство кобольдов оплакивало неподвижно лежащее на столе тело. Торнада все поняла.
Многие расы и даже некоторые люди предпочитают не хоронить своих мертвецов. Причины могут быть самые разнообразные. Например, для кобольдов погребение в земле дает возможность их жмурикам подняться и начать портить жизнь родственникам и знакомым. По крайней мере они так считают. Для людей главную роль играют затраты. В Танфере не хватает кладбищ и место захоронения стоит дорого.
Кобольд провел нас к печи и что-то проорал на своем языке. Появилось еще несколько кобольдов, скорее всего его родичей, и они начали кидать уголь в топку и энергично качать мехи, раздувая пламя. Уже через несколько мгновений жар ударил нам в лицо.
– Ты хочешь ее сжечь? – спросила Торнада.
– Брошу туда, и все. Кроме шлака, ничего не останется.
В этих печах держится очень высокая температура. Не так просто превратить кости в пепел.
Маленький народец шуровал уголь и продолжал качать мехи. В помещении свободно можно было зажариться. Торнада боролась с собой и даже не слишком скрывала это.
– Гаррет… Я должна выйти. Не могу вынести вони.
Конечно, здесь жарковато, но она искала предлог, чтобы уйти и избежать соблазна. Если она выносит свой дух, то вполне способна вытерпеть и запахи крематория.
Скоро старый кобольд сообщил, что печь готова. Усмирив – после длительной борьбы – темные стороны своей души, я бросил сверток на площадку, куда обычно укладывают тела. Приблизив нос к слюдяному окошку, я стал следить за происходящим.
Упаковка сгорела мгновенно, обнажив книгу. Я увидел ее в первый раз. Она полностью соответствовала описанию – большого формата, толстая, переплетенная в кожу. Огонь быстро охватил ее. Латунные страницы начали скручиваться.
Не сомневаюсь, это был лишь плод моего воображения. Что же еще? Но по мере того как страницы гибли в огне, мне казалось, что я слышу отдаленные крики боли. Мне чудилось, что над пылающем углем бьются в неистовом танце полупрозрачные призраки.
48
Я вышел из крематория.
– Что ж, дело сделано…
Проходящая мимо парочка посмотрела круглыми глазами на беседующего с самим собой психа. Я тотчас заткнулся. Торнады не было. Я прождал с полминуты с глупым видом. Чувствовал я себя тоже преглупо. Затем я пожал плечами. Что я дергаюсь? У нее есть свои дела. Надо поторопиться заложить вещички, украденные у Чодо, пока условия залога не ухудшились.
Что теперь? Я рассудил, что лучше всего отправиться домой и досмотреть сон. Но решив в качестве наказания еще себя помучить, я направился к обители Тейтов. Короткий визит. На минутку. Только узнать, как чувствует себя Тинни. Если я, конечно, сумею проскользнуть мимо одного из Тейтов, охраняющего врата. После этой ночи семейка может оказаться еще менее дружелюбной, чем обычно.
Но меня пустили, и я увидел Тинни. Она чувствовала себя значительно лучше – сплошной перец и уксус. Снова моя старая рыжулька. Зловеще ухмыльнувшись, она пообещала навестить меня, как только я оправлюсь от пережитого.
– К тому времени ты, парень, наверное, успеешь окунуться в теплую водичку. Сдается мне, все блохи на тебе не только передохли, но уже начали разлагаться.
Я ненадолго (минут на десять) приложился к ее губкам.
– Всю дорогу бежал. Не дай мне состариться, прежде чем…
– Ты и так уже несколько староват для меня. Но еще мне нравишься. Не могу устоять. А вообще-то тебе лучше свалить, пока дядя Уиллард не пронюхал, что ты здесь.
Я свалил. Домой я, конечно, не бежал, но терять времени не стал. Потом мне сказали, что я на ходу напевал. Я сразу отправился в кровать. Не исключено, что я из нее не вылезу никогда, сказав «гуд бай» утреннему бегу, рыжим и всем остальным. Если у меня хватит ума остаться в постели и не высовывать голову из-под одеяла, я, наверное, перестану влипать во всякие безумные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70