— В этом нет ничего необычного, — зашипел Джимми Бэттен. — Любая девушка может вырезать фотографию своего босса.
Но когда последовали детали, жуткие подробности того, как она все больше и больше увлекалась Кэнфилдом, я была не в силах смотреть ни на нее, ни на Рики Уэтерби — окаменевшего и неверящего. Жестокость и отвращение, звучавшие в голосе Пендла, меня заворожили. Казалось, он ненавидит ее всей душой. Меня преследовала мысль о кусающей кобре.
— А теперь, — учтиво попросил он, — если вы еще не потеряли терпения, я прочитаю отрывок, относящийся к 28 сентября — за день до пресловутого изнасилования:
«Сегодня приходила жена Бобби. Господи, как же мне отвратительна эта старая карга. Держу пари, ему смертельно скучно с ней в постели. Завтра — мой последний шанс. Я умру, если не заполучу его. Если бы только Рики позволил мне работать и после свадьбы. Я надену новое синее платье, сделаю вид, что потеряла записную книжку и попрошу Бобби после работы снова продиктовать мне письма. Если мы останемся одни, что-нибудь обязательно произойдет. Я знаю, что нравлюсь ему».
Я невольно взглянула на Рики Уэтерби и сразу же отвела взгляд. Это было истязание.
Пендл снова замолчал и медленно окинул взглядом суд.
— Далее мой рассказ слишком изобилует анатомическими подробностями и переносится в область фантазий о том, что бы мисс Грэхэм хотела, чтобы мистер Кэнфилд сделал в постели. Полагаю, что господа присяжные предпочтут прочитать это сами.
Но в это мгновение Фиона выбежала со свидетельского места и кинулась к Пендлу, выкрикивая ругательства:
— Ублюдок! Ублюдок! Верни мне его!
Я боялась, что она расцарапает Пендлу все лицо, но Рики оказался проворнее. В мгновение ока он оказался рядом с ней, лицо его было серее асфальта.
— Отвяжись от нее, — крикнул он Пендлу, обнимая Фиону. — Скажи, что это неправда. — Фиона, дорогая, ради Бога, скажи, что это не ты писала.
Минуту она пристально смотрела на него.
— Да, — прошипела она, — это все написала я. Неужели ты не можешь понять, что я его люблю? Я люблю его! — И, истерически рыдая, она упала на руки женщине-полицейскому.
В зале суда раздался глубокий вздох. Присяжные минуту совещались. Пендл уже был готов вызвать следующего свидетеля, но председатель жюри присяжных опередил его.
— Если его Милость согласится, мы не считаем необходимыми дальнейшие доказательства.
— Какого свидетеля вы собирались вызвать, мистер Малхолланд?
— Эксперта-графолога, Ваша Честь.
Председатель снова посоветовался с присяжными.
— Ваша Честь, мы уже вынесли вердикт. Мы единогласно приняли вердикт «Не виновен».
— Я всегда подозревала, что она та еще штучка, — заявила моя толстая соседка, безутешно комкая красный пакет из-под апельсинов.
В своей заключительной речи судья поздравил Пендла с успешным ведением дела, выразив восхищение его упорством, несмотря на несколько предосудительные методы получения информации. В тот момент, когда он сбросил свою алую мантию, все как с цепи сорвались. Полиция увела Фиону Грэхэм, а журналисты устроили сущую давку у телефонов. В другом конце зала потрясенные сторонники Кэнфилда поздравляли Пендла. Когда он собирал свои бумаги, его руки дрожали. Я знала, что он до смерти хочет закурить. Подняв глаза, он поймал мой взгляд и помахал мне рукой. Я показала ему два пальца в знак победы. Позже он пробормотал, что очень спешит, но заедет за мной домой к 8.30.
Я доехала на автобусе до Слоан Сквер, а оттуда пошла пешком. Мне нужно было немного свежего воздуха и времени, чтобы подумать. Женщины в твидовых юбках сгребали листья в садах Челси. Заходящее солнце окрасило розовым след самолета. В домах люди включали свет и зажигали камины. Дети кидали палки в пруд с золотыми рыбками, а черный спаниель с лаем носился вокруг. Но меня преследовало потрясенное лицо Рики Уэтерби. Он был так похож на бога и так уверен в себе еще сегодня утром. Я думала о Пендле, жестоком и беспощадном, как Торквемада, закручивавшем все сильнее и сильнее свой испанский сапог на Фионе Грэхэм. Странным образом, однако, весь день прошел очень эротично. Лихорадочное влечение Фионы к Кэнфилду было так неприятно похоже на мои собственные чувства к Пендлу. Если он в ближайшее время сам не проявит инициативы, я взорвусь. К тому же меня вывели из равновесия комментарии Джимми Бэттена. Может, Пендл действительно педик, тогда зачем с ним встречаться? Но сегодня я поняла, что завязла. Мне было неуютно, я стала нервной и ужасно чувственной. Прежде, чем ехать на свидание, мне, пожалуй, стоит принять холодную ванну.
Честно говоря, вечер прошел просто божественно; все мои страхи улетучились. Пендл повез меня к Паркесу, и мы сидели в укромном уголке, попивали шампанское, ели жареных в чесноке средиземноморских креветок и пожирали глазами вечерние газеты. Кэнфилда оправдывали весьма многословно, с самыми сенсационными заголовками.
— Как вам удалось раздобыть этот дневник? — спросила я, задумчиво протягивая пустой бокал. Пендл налил мне вина.
— Всю прошлую неделю я провел в попытках разговорить соседку Фионы.
— Она хорошенькая? — ощетинилась я.
— Нет, — Пендл шутливо потрепал меня по носу. — Она корова и к тому же сходит с ума от зависти к Фионе. Она попыталась сделать вид, что ей не очень-то по душе отдавать дневник. Но на самом деле она просто боялась, что Фиона догадается, что это она его свистнула.
— Когда же она отдала его вам?
— Сегодня во время перерыва на ланч. Я присвистнула.
— Должен признать, я проскочил едва-едва. Вот почему мне пришлось оставить тебя на милость Джимми. Ты его покорила.
— Правда? Как мило.
— Он позвонил, когда я вернулся в офис, якобы для того, чтобы поздравить, а на самом деле — чтобы пригласить нас на обед в пятницу.
— О, и мы можем пойти?
Минуту Пендл молчал, играя зажигалкой. Странно, я никогда раньше не видела, чтобы он что-нибудь вертел в руках. Потом он глубоко вздохнул.
— Я собирался на несколько дней съездить домой. И подумал, не захочешь ли ты поехать со мной.
В первый момент я не поверила своим ушам. Я была так ошарашена, что не могла произнести ни слова.
— С удовольствием, — наконец выдавила я. Он вздохнул с облегчением.
— Это далеко. Моя семья живет в Озерном крае, но по Престоновской дороге не так уж долго. Я бы хотел выехать вечером во вторник, а вернуться — в воскресенье. Ты сможешь отпроситься на работе?
— У меня еще осталось несколько дней от отпуска, — сказала я. — И я всегда могу шантажировать Родни, угрожая поведать Джейн что-нибудь ужасное о нем.
— Прекрасно. Тогда мы постараемся успеть к позднему обеду.
— Какое счастье выбраться из Лондона, — сказала я.
Он грустно улыбнулся.
— Надеюсь, тебе там понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56