А с Владимиром Сергеевичем мы ведь только вчера познакомились. И что мы о нем скажем? Ничего!
– А по документам тоже нельзя судить о человеке, сказала Зойка. - Есть только один самый хороший способ узнавания: надо с человеком пуд соли съесть. Но сначала все равно нужно доверять людям. И не бояться их.
– Ой какая философка нашлась! Доверять! Надо и проверять!
– Ладно, не волнуйся, - сказала Зойка. - Я за него ручаюсь!
Если бы не Зойка, мы с Лешкой в лесу ни за что бы не остались. Здесь было страшно. За кустами чудились какие-то звери и бородатые люди. То тут, то там, казалось, кто-то тяжело дышал и посапывал.
Наш шалаш находился в глухом ельнике. До деревни было километра с полтора, до станции лесом - километр. Ни дороги, ни тропок поблизости не было. Лишь невдалеке от нас под пригорком возле кладбища журчал родник.
Мы просидели в лесу до десятичасовой электрички. Она прострекотала вдали, тоненько просвистела и затихла около станции.
И вдруг до нашего слуха донесся далекий-далекий крик:
– Э-ге-ге-ге-ей! О-го-го-го-о!
– Владимир Сергеевич! - воскликнула Зойка. - Честное слово, это он! Слушай, Юрка, бежим встречать его! Он, может быть, что-нибудь несет. А ты, Лешка, подкинь в огонь хвороста!
Мы помчались по кустам к Владимиру Сергеевичу.
Да, да, это был он! Весь увешанный кульками, авоськами, бумажными свертками. Это был он, наш Владимир Сергеевич, уставший и запыленный и - честное слово! - в эту минуту самый родной человек.
Владимир Сергеевич распределил между мной и Зойкой свои свертки, положил себе на плечо свернутое одеяло с подушкой, и мы весело зашагали к шалашу.
– Ну, как вы тут прожили без меня? - спрашивал Владимир Сергеевич. - Не волновались?
– Волновались! Еще как! - ответил я. - Мы думали: ну куда вы делись?
– А я там, в Москве задержался. Малость не подрассчитал со временем. И я тоже волновался: как вы тут?
– А вы наших мам видели?
– Видел! Вот они и держали. Тут они такой надавали всякой всячины, что я еле-еле донес. До вокзала такси пришлось брать. Я им говорю, что нам ничего особого не надо, а они: «Надо!»
– А когда они велели приехать?
– Это я потом все подробно расскажу. Вот сядем у костра. А эта Тина Львовна, ой, смешная! «Владимир Сергеевич! Родненький, родненький! Вы Лешу своими глазами видели, да? У меня прямо все сердце изболелось! Зачем я его отпустила?» А я отвечаю: А зачем вашему сердцу болеть, он парень уже взрослый, себя в обиду не даст!»
И вдруг впереди, в темноте, мы услышали отчаянный крик Лешки:
– Караул! Спасите!
– Что за чертовщина? - удивился Владимир Сергеевич и на мгновение остановился. - Спаси-ите! - опять завопил Лешка.
Тут Владимир Сергеевич рванулся на голос.
Я тоже побежал за ним и летел, не чуя под собой ног. За мной неслась Зойка.
Что с Лешкой? Режут? Убивают? Вот тебе и отдохнули на даче!
К моей великой радости, Лешка был жив. Только он стоял около шалаша с выпученными глазами и трясся так, будто сию минуту вылез из проруби.
– Ты что орал? - подскочив к нему, спросил Владимир Сергеевич.
– Ч-черное и м-мохнатое… - еле выдавил из себя Лешка.
– Что черное?
– М-мохнатое! - опять отвечал Лешка. - Оно вышло и з-зарычало, А п-потом ускакало.
– Ну, медведь, что ли? - возбужденно спросила Зойка.
– Нет, не м-медведь, но на четвереньках… А л-лица нет.
– А может быть, это тебе показалось? - спросил я.
– Честное пионерское, не вру! - поклялся Лешка.
– Странно, что бы это могло быть? - задумался Владимир Сергеевич. - В лесу… в темноте…
И тут мы услышали неподалеку от нас какие-то звуки. Они походили то на плач ребенка, то на гортанные человеческие вскрики. Потом где-то за шалашом - и очень ясно хрустнула ветка. Зойка прижалась к моему плечу. У меня отчаянно заколотилось сердце. Лешка втянул голову в плечи и замер.
– Во-от, слышали? - еле прошептал он.
– А откуда оно пришло? - спросил Владимир Сергеевич.
– Со стороны нашей дорожки!
– И что?
– Ну, как что? Я как увидел, так сразу и завопил! У нас ведь нет оружия!
– А как оно убежало, на четвереньках?
– Нет, на дыбы, кажется, поднялось. Я не разобрал. Костер плохо горел.
– Вот интересно было бы: приходим, а Лешку уже медведь сожрал! - пошутил я. - Так и дали бы телеграмму: Погиб в желудке!»
Владимир Сергеевич поднес палец к губам - тише! - и, подобрав с земли березовую кору, поджег ее от костра. Кора ярко вспыхнула, и он с этим факелом пошел за шалаш.
Мы слышали, как он минуты две лазил по кустарнику, видели колеблющийся огонек и стояли растерянные и жалкие. Особенно мне было стыдно перед Зойкой.
А что мы с Лешкой могли поделать? Оружия у нас никакого, кругом темнота, место вокруг нами не изведано…
Наконец Владимир Сергеевич вернулся.
– Никого нет! - сказал он. - Ни черного и ни мохнатого. А этот крик - филин! Но, в общем, завтра нам надо подумать о своей безопасности. Значит, ты сам, своими глазами видел, как тут кто-то стоял? - обратился он к Лешке.
– Своими глазами…
– В общем, ладно… Наплевать и забыть! - сказал Владимир Сергеевич и дал команду укладывать продукты в шалаш.
На ужин мы сварили пшенную кашу и кофе. Настроение у нас немного улучшилось.
Владимир Сергеевич очень подробно рассказал нам о том, как он познакомился в Москве с нашими мамами и как вместе с ними ходил по магазинам.
– Да, а на обратной дороге я ехал и думал, - добавил Владимир Сергеевич. - Сколько нам тут придется прожить, мы не знаем. Но для того чтобы в шалаше была дисциплина, надо распределить обязанности. Юрка, значит, у нас будет заведующий по продовольственной части. Лешку я бросаю на должность истопника. А Зоя, так как у нее папа врач, она будет медиком. А себя я ставлю на пост начальника Кара-Бумбы. Какие будут соображения?
– Мы согласны, - ответил я.
– Значит, власть утверждена! - сказал Владимир Сергеевич. - Теперь я предлагаю установить дежурства. День дежуришь, два гуляешь, так?
– А что должен делать дежурный? - спросил Лешка.
– Вставать раньше всех, готовить еду, следить за чистотой. В этот день он является первым заместителем начальника Кара-Бумбы, и его приказы надо будет выполнять беспрекословно.
– Уж я тогда над Юрочкой поизмываюсь! - засмеялся Лешка. - Дайте мне только добраться до этих дежурств!
В общем, мы согласились с новым порядком нашей жизни и после ужина стали готовить постель ко сну.
Зойка очень боялась одна идти в деревню через лес, и Владимир Сергеевич приказал мне ее проводить.
– А может, нам с Лешкой вдвоем пойти? - с надеждой предложил я.
– Нет, - сказал Владимир Сергеевич, - Лешка будет здесь мне помогать.
Я взглянул на Зойку, представил себе путь до деревни и обратно к шалашу и, по-честному говоря, струхнул. Как же я один буду возвращаться назад? И вместе с тем мне очень хотелось проводить ее.
Когда мы с Зойкой выбрались из лесу на просеку, мы увидели над нашими головами темно-синее небо с миллионами звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– А по документам тоже нельзя судить о человеке, сказала Зойка. - Есть только один самый хороший способ узнавания: надо с человеком пуд соли съесть. Но сначала все равно нужно доверять людям. И не бояться их.
– Ой какая философка нашлась! Доверять! Надо и проверять!
– Ладно, не волнуйся, - сказала Зойка. - Я за него ручаюсь!
Если бы не Зойка, мы с Лешкой в лесу ни за что бы не остались. Здесь было страшно. За кустами чудились какие-то звери и бородатые люди. То тут, то там, казалось, кто-то тяжело дышал и посапывал.
Наш шалаш находился в глухом ельнике. До деревни было километра с полтора, до станции лесом - километр. Ни дороги, ни тропок поблизости не было. Лишь невдалеке от нас под пригорком возле кладбища журчал родник.
Мы просидели в лесу до десятичасовой электрички. Она прострекотала вдали, тоненько просвистела и затихла около станции.
И вдруг до нашего слуха донесся далекий-далекий крик:
– Э-ге-ге-ге-ей! О-го-го-го-о!
– Владимир Сергеевич! - воскликнула Зойка. - Честное слово, это он! Слушай, Юрка, бежим встречать его! Он, может быть, что-нибудь несет. А ты, Лешка, подкинь в огонь хвороста!
Мы помчались по кустам к Владимиру Сергеевичу.
Да, да, это был он! Весь увешанный кульками, авоськами, бумажными свертками. Это был он, наш Владимир Сергеевич, уставший и запыленный и - честное слово! - в эту минуту самый родной человек.
Владимир Сергеевич распределил между мной и Зойкой свои свертки, положил себе на плечо свернутое одеяло с подушкой, и мы весело зашагали к шалашу.
– Ну, как вы тут прожили без меня? - спрашивал Владимир Сергеевич. - Не волновались?
– Волновались! Еще как! - ответил я. - Мы думали: ну куда вы делись?
– А я там, в Москве задержался. Малость не подрассчитал со временем. И я тоже волновался: как вы тут?
– А вы наших мам видели?
– Видел! Вот они и держали. Тут они такой надавали всякой всячины, что я еле-еле донес. До вокзала такси пришлось брать. Я им говорю, что нам ничего особого не надо, а они: «Надо!»
– А когда они велели приехать?
– Это я потом все подробно расскажу. Вот сядем у костра. А эта Тина Львовна, ой, смешная! «Владимир Сергеевич! Родненький, родненький! Вы Лешу своими глазами видели, да? У меня прямо все сердце изболелось! Зачем я его отпустила?» А я отвечаю: А зачем вашему сердцу болеть, он парень уже взрослый, себя в обиду не даст!»
И вдруг впереди, в темноте, мы услышали отчаянный крик Лешки:
– Караул! Спасите!
– Что за чертовщина? - удивился Владимир Сергеевич и на мгновение остановился. - Спаси-ите! - опять завопил Лешка.
Тут Владимир Сергеевич рванулся на голос.
Я тоже побежал за ним и летел, не чуя под собой ног. За мной неслась Зойка.
Что с Лешкой? Режут? Убивают? Вот тебе и отдохнули на даче!
К моей великой радости, Лешка был жив. Только он стоял около шалаша с выпученными глазами и трясся так, будто сию минуту вылез из проруби.
– Ты что орал? - подскочив к нему, спросил Владимир Сергеевич.
– Ч-черное и м-мохнатое… - еле выдавил из себя Лешка.
– Что черное?
– М-мохнатое! - опять отвечал Лешка. - Оно вышло и з-зарычало, А п-потом ускакало.
– Ну, медведь, что ли? - возбужденно спросила Зойка.
– Нет, не м-медведь, но на четвереньках… А л-лица нет.
– А может быть, это тебе показалось? - спросил я.
– Честное пионерское, не вру! - поклялся Лешка.
– Странно, что бы это могло быть? - задумался Владимир Сергеевич. - В лесу… в темноте…
И тут мы услышали неподалеку от нас какие-то звуки. Они походили то на плач ребенка, то на гортанные человеческие вскрики. Потом где-то за шалашом - и очень ясно хрустнула ветка. Зойка прижалась к моему плечу. У меня отчаянно заколотилось сердце. Лешка втянул голову в плечи и замер.
– Во-от, слышали? - еле прошептал он.
– А откуда оно пришло? - спросил Владимир Сергеевич.
– Со стороны нашей дорожки!
– И что?
– Ну, как что? Я как увидел, так сразу и завопил! У нас ведь нет оружия!
– А как оно убежало, на четвереньках?
– Нет, на дыбы, кажется, поднялось. Я не разобрал. Костер плохо горел.
– Вот интересно было бы: приходим, а Лешку уже медведь сожрал! - пошутил я. - Так и дали бы телеграмму: Погиб в желудке!»
Владимир Сергеевич поднес палец к губам - тише! - и, подобрав с земли березовую кору, поджег ее от костра. Кора ярко вспыхнула, и он с этим факелом пошел за шалаш.
Мы слышали, как он минуты две лазил по кустарнику, видели колеблющийся огонек и стояли растерянные и жалкие. Особенно мне было стыдно перед Зойкой.
А что мы с Лешкой могли поделать? Оружия у нас никакого, кругом темнота, место вокруг нами не изведано…
Наконец Владимир Сергеевич вернулся.
– Никого нет! - сказал он. - Ни черного и ни мохнатого. А этот крик - филин! Но, в общем, завтра нам надо подумать о своей безопасности. Значит, ты сам, своими глазами видел, как тут кто-то стоял? - обратился он к Лешке.
– Своими глазами…
– В общем, ладно… Наплевать и забыть! - сказал Владимир Сергеевич и дал команду укладывать продукты в шалаш.
На ужин мы сварили пшенную кашу и кофе. Настроение у нас немного улучшилось.
Владимир Сергеевич очень подробно рассказал нам о том, как он познакомился в Москве с нашими мамами и как вместе с ними ходил по магазинам.
– Да, а на обратной дороге я ехал и думал, - добавил Владимир Сергеевич. - Сколько нам тут придется прожить, мы не знаем. Но для того чтобы в шалаше была дисциплина, надо распределить обязанности. Юрка, значит, у нас будет заведующий по продовольственной части. Лешку я бросаю на должность истопника. А Зоя, так как у нее папа врач, она будет медиком. А себя я ставлю на пост начальника Кара-Бумбы. Какие будут соображения?
– Мы согласны, - ответил я.
– Значит, власть утверждена! - сказал Владимир Сергеевич. - Теперь я предлагаю установить дежурства. День дежуришь, два гуляешь, так?
– А что должен делать дежурный? - спросил Лешка.
– Вставать раньше всех, готовить еду, следить за чистотой. В этот день он является первым заместителем начальника Кара-Бумбы, и его приказы надо будет выполнять беспрекословно.
– Уж я тогда над Юрочкой поизмываюсь! - засмеялся Лешка. - Дайте мне только добраться до этих дежурств!
В общем, мы согласились с новым порядком нашей жизни и после ужина стали готовить постель ко сну.
Зойка очень боялась одна идти в деревню через лес, и Владимир Сергеевич приказал мне ее проводить.
– А может, нам с Лешкой вдвоем пойти? - с надеждой предложил я.
– Нет, - сказал Владимир Сергеевич, - Лешка будет здесь мне помогать.
Я взглянул на Зойку, представил себе путь до деревни и обратно к шалашу и, по-честному говоря, струхнул. Как же я один буду возвращаться назад? И вместе с тем мне очень хотелось проводить ее.
Когда мы с Зойкой выбрались из лесу на просеку, мы увидели над нашими головами темно-синее небо с миллионами звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22