Назад, когда пассажиров много, Ося рядом бежит с телегой. Бранился вначале отец, что Ося целые дни пропадает у Янкеля. Потом подумал: что же, мальчишка, никак, при деле. Может, в жизни ему повезёт. Может, и он балагулой станет.
Чем дальше, тем больше; чем дальше, тем больше. Вот мальчик клячей и сам уже правит. Бывает и так, что Ося один, без старого Янкеля, к поездам пассажиров везёт. Доверяет Янкель мальчику Осе. И кляча привыкла к Осе. И даже телега привыкла к Осе — веселее при нём скрипит. В том же местечке жил господин Ковальский. Господин Ковальский — самый богатый во всём местечке. У Ковальского большой магазин. Четыре окна, продавца четыре, в магазине четыре огромных прилавка. Товаров различных — горы. Ковальский не только владел магазином, но и деньги давал взаймы, однако с таким расчётом, чтобы ему возвращали с процентами. Взял рубль — верни рубль и десять копеек. Взял два — верни два и двадцать копеек. Взял десять — верни непременно одиннадцать. Это и есть проценты. Ходили слухи, что от этих процентов у Ковальского денег собрался большой сундук. И это, представьте, верно. После того как произошла в стране революция, господин Ковальский решил бежать из местечка. Опасался — отнимут его сундук. Решил не ждать Ковальский такого. Договорился со старым Янкелем — отвезёт тот его на станцию. Однако старик заболел. Пришлось собираться Осе.
Дело было поздним вечером. К ночному поезду ехал богач. Подкатил на телеге Ося. Вышел из дома господин Ковальский, вышла из дома мадам Ковальская.
«Пусть уезжают, пусть уезжают, — с радостью думал Ося. — Лишь бы не брали с собой сундук».
Видит Ося — не берут Ковальские сундук. Кладут какой-то старый мешок в телегу. Положили мешок, сами уселись. Ося щёлкнул кнутом, тронулась старая кляча. До станции девять вёрст. Шагает кляча.
Сидит в телеге господин Ковальский, сидит в телеге мадам Ковальская. Ося сидит в телеге. Между ними лежит мешок. И вдруг начинает чувствовать Ося — обжигает спину ему мешок… А не в мешке ли лежат богатства? Конечно, в мешке! Как же раньше он не подумал? Как же так — упустить из местечка такое богатство! Созревает у Оси план.
Сидит господин Ковальский, сидит мадам Ковальская. Об Осином плане они не знают. Осталось меньше версты до станции. И вдруг застряла телега в какой-то канаве. Это Ося клячу нарочно с дороги чуть-чуть свернул.
Застряла телега. Что же тут делать? Ругнулся господин Ковальский, ругнулась мадам Ковальская. Слезли они с телеги. Надо её толкать. Подтолкнули. Поднатужилась старая кляча, вышло колесо из канавы. Ося только того и ждал.
— Но, но! — закричал свирепо на клячу, стукнул её кнутом.
Умчался на лошади Ося. Оставил Ковальских среди дороги…
— Вернул проценты Ося, — смеялись потом в местечке.
На эти проценты построили люди школу.
Не стал балагулой Ося. В школу пошёл учиться.
ВЕЛИКАЯ ВРУНЬЯ
Девочка Гапка — великая врунья. Как-то странно язык у неё устроен. Не может не врать девчонка. Били за это её мальчишки. Даже отец порол. Впрок не идёт наука. Такое порой придумает!
То прибежала она в село и вдруг понесла диковину: корова, мол, прилетела на крыльях, опустилась она на лугу, как аист, по лугу ходит. Помчались на луг мальчишки. А там никакой коровы. Старый бодливый козёл лишь траву лениво щиплет. Подошли ребята поближе, — может, козлом обернулась корова. Может, надо козла спугнуть. Глядь, и расправит крылья. Кончилось тем, что погнался за ними бодливый козёл, пырнул рогами не самого быстрого. Потом Гапка придумала вовсе страшное: твердила, что на старом забытом кладбище вдруг объявилась колдунья. Сама, мол, её видела. Каждую ночь выходит колдунья живой из гроба, садится верхом на крест, и этот, представьте, крест становится вдруг конём и к звёздам её уносит.
Ходили мальчишки на кладбище, лежали среди могил, от страха всю ночь дрожали. И снова напрасно. Подвела их девчонка. Кончилось тем, что самый маленький мальчик, Сашко, от страха навеки остался заикой.
Наконец, распустила девочка слух, что батюшка их, преподобный отец Василий, на заднем месте имеет кошачий хвост.
— Оттого он и в рясе столь длинной ходит — для пущего веса, — врала девчонка.
И мальчишки опять поверили. Целый месяц ходили вслед за попом, всё норовили то место рукой потрогать. Кончилось тем, что самых смелых поп отдубасил палкой.
И вот снова такое наврала Гапка, что только станешь и рот разинешь. Говорила она, что была, мол, в степи, у кургана, а в том кургане вырыта огромная яма, и в эту большую яму какие-то люди прятали ружья, прятали сабли и даже пушку туда вкатили.
— Вот это да! — обомлели ребята.
Хотели мальчишки бежать к кургану. А потом спохватились. Кургана ребята боялись. У кургана водились змеи. А главное, мальчишек теперь просто за так не купишь. Знают ребята Гапку. Гапка — великая врунья.
Обиделась Гапка, сама побежала к кургану. Вскоре вернулась. Посмотрели ребята и ахнули. У Гапки в руках наган. Настоящий — с барабаном, с патронами. Покрутила девчонка в руках наган, и, чтобы у мальчишек больше сомнения не было, Гапка взяла и стрельнула.
Врассыпную пустились ребята. Кто, как ветер, ворвался в хату. Кто в прыжке о плетень разорвал рубаху. Кто в канаву со страха бухнулся.
Знают ребята Гапку. Уж если у Гапки в руках наган, с этой Гапкой плохие шутки.
Повыбегали на шум родители, узнали, в чём дело. Пошли всем селом к кургану. Действительно, разрыли с оружием склад.
Встречались в те годы такие склады. Кто был недоволен Советской властью — попы, кулаки, подкулачники, — стали прятать в разных местах оружие. Ещё пригодится, считали они. Вот и подсмотрела Гапка случайно в кургане подобный склад.
Больно били Гапку в тот день мальчишки. Обидно им было: ведь если бы Гапке они поверили, все бы в героях сейчас ходили.
Сбилась Гапка в своих догадках. Неправду скажешь — мальчишки бьют. Правду скажешь — мальчишки бьют. Странный народ мальчишки.
«Это, наверно, за пушку», — подумав, решила Гапка. Про пушку она соврала. Пушки в кургане не было.
ЧАСЫ С БОЕМ
Проснулся Фомка, поёрзал на нарах, по малым делам помчался на улицу. Ночь. Темно. Туман по улице стелется. Завернул Фомка за угол заводского барака, вдруг слышит — шаги.
Замер мальчик, прислушался. Шаги всё громче и громче. Где-то рядом совсем. Насторожился Фомка. Видит — из темноты, из тумана появились три человека. Двое ящик какой-то тащат, третий несёт лопату.
Всмотрелся Фомка — так это же бывший владелец завода Елизар Елизарович Мойкин. Мойкин с двумя сыновьями.
«Ящик. Лопата, Куда же это они?» — заинтересовался Фомка. Тихонько двинулся следом.
Мойкины шли к заводской водокачке. Поравнялись. Поставили ящик на землю. Принялись рыть яму. Роют, торопятся. Озираются по сторонам, прислушиваются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Чем дальше, тем больше; чем дальше, тем больше. Вот мальчик клячей и сам уже правит. Бывает и так, что Ося один, без старого Янкеля, к поездам пассажиров везёт. Доверяет Янкель мальчику Осе. И кляча привыкла к Осе. И даже телега привыкла к Осе — веселее при нём скрипит. В том же местечке жил господин Ковальский. Господин Ковальский — самый богатый во всём местечке. У Ковальского большой магазин. Четыре окна, продавца четыре, в магазине четыре огромных прилавка. Товаров различных — горы. Ковальский не только владел магазином, но и деньги давал взаймы, однако с таким расчётом, чтобы ему возвращали с процентами. Взял рубль — верни рубль и десять копеек. Взял два — верни два и двадцать копеек. Взял десять — верни непременно одиннадцать. Это и есть проценты. Ходили слухи, что от этих процентов у Ковальского денег собрался большой сундук. И это, представьте, верно. После того как произошла в стране революция, господин Ковальский решил бежать из местечка. Опасался — отнимут его сундук. Решил не ждать Ковальский такого. Договорился со старым Янкелем — отвезёт тот его на станцию. Однако старик заболел. Пришлось собираться Осе.
Дело было поздним вечером. К ночному поезду ехал богач. Подкатил на телеге Ося. Вышел из дома господин Ковальский, вышла из дома мадам Ковальская.
«Пусть уезжают, пусть уезжают, — с радостью думал Ося. — Лишь бы не брали с собой сундук».
Видит Ося — не берут Ковальские сундук. Кладут какой-то старый мешок в телегу. Положили мешок, сами уселись. Ося щёлкнул кнутом, тронулась старая кляча. До станции девять вёрст. Шагает кляча.
Сидит в телеге господин Ковальский, сидит в телеге мадам Ковальская. Ося сидит в телеге. Между ними лежит мешок. И вдруг начинает чувствовать Ося — обжигает спину ему мешок… А не в мешке ли лежат богатства? Конечно, в мешке! Как же раньше он не подумал? Как же так — упустить из местечка такое богатство! Созревает у Оси план.
Сидит господин Ковальский, сидит мадам Ковальская. Об Осином плане они не знают. Осталось меньше версты до станции. И вдруг застряла телега в какой-то канаве. Это Ося клячу нарочно с дороги чуть-чуть свернул.
Застряла телега. Что же тут делать? Ругнулся господин Ковальский, ругнулась мадам Ковальская. Слезли они с телеги. Надо её толкать. Подтолкнули. Поднатужилась старая кляча, вышло колесо из канавы. Ося только того и ждал.
— Но, но! — закричал свирепо на клячу, стукнул её кнутом.
Умчался на лошади Ося. Оставил Ковальских среди дороги…
— Вернул проценты Ося, — смеялись потом в местечке.
На эти проценты построили люди школу.
Не стал балагулой Ося. В школу пошёл учиться.
ВЕЛИКАЯ ВРУНЬЯ
Девочка Гапка — великая врунья. Как-то странно язык у неё устроен. Не может не врать девчонка. Били за это её мальчишки. Даже отец порол. Впрок не идёт наука. Такое порой придумает!
То прибежала она в село и вдруг понесла диковину: корова, мол, прилетела на крыльях, опустилась она на лугу, как аист, по лугу ходит. Помчались на луг мальчишки. А там никакой коровы. Старый бодливый козёл лишь траву лениво щиплет. Подошли ребята поближе, — может, козлом обернулась корова. Может, надо козла спугнуть. Глядь, и расправит крылья. Кончилось тем, что погнался за ними бодливый козёл, пырнул рогами не самого быстрого. Потом Гапка придумала вовсе страшное: твердила, что на старом забытом кладбище вдруг объявилась колдунья. Сама, мол, её видела. Каждую ночь выходит колдунья живой из гроба, садится верхом на крест, и этот, представьте, крест становится вдруг конём и к звёздам её уносит.
Ходили мальчишки на кладбище, лежали среди могил, от страха всю ночь дрожали. И снова напрасно. Подвела их девчонка. Кончилось тем, что самый маленький мальчик, Сашко, от страха навеки остался заикой.
Наконец, распустила девочка слух, что батюшка их, преподобный отец Василий, на заднем месте имеет кошачий хвост.
— Оттого он и в рясе столь длинной ходит — для пущего веса, — врала девчонка.
И мальчишки опять поверили. Целый месяц ходили вслед за попом, всё норовили то место рукой потрогать. Кончилось тем, что самых смелых поп отдубасил палкой.
И вот снова такое наврала Гапка, что только станешь и рот разинешь. Говорила она, что была, мол, в степи, у кургана, а в том кургане вырыта огромная яма, и в эту большую яму какие-то люди прятали ружья, прятали сабли и даже пушку туда вкатили.
— Вот это да! — обомлели ребята.
Хотели мальчишки бежать к кургану. А потом спохватились. Кургана ребята боялись. У кургана водились змеи. А главное, мальчишек теперь просто за так не купишь. Знают ребята Гапку. Гапка — великая врунья.
Обиделась Гапка, сама побежала к кургану. Вскоре вернулась. Посмотрели ребята и ахнули. У Гапки в руках наган. Настоящий — с барабаном, с патронами. Покрутила девчонка в руках наган, и, чтобы у мальчишек больше сомнения не было, Гапка взяла и стрельнула.
Врассыпную пустились ребята. Кто, как ветер, ворвался в хату. Кто в прыжке о плетень разорвал рубаху. Кто в канаву со страха бухнулся.
Знают ребята Гапку. Уж если у Гапки в руках наган, с этой Гапкой плохие шутки.
Повыбегали на шум родители, узнали, в чём дело. Пошли всем селом к кургану. Действительно, разрыли с оружием склад.
Встречались в те годы такие склады. Кто был недоволен Советской властью — попы, кулаки, подкулачники, — стали прятать в разных местах оружие. Ещё пригодится, считали они. Вот и подсмотрела Гапка случайно в кургане подобный склад.
Больно били Гапку в тот день мальчишки. Обидно им было: ведь если бы Гапке они поверили, все бы в героях сейчас ходили.
Сбилась Гапка в своих догадках. Неправду скажешь — мальчишки бьют. Правду скажешь — мальчишки бьют. Странный народ мальчишки.
«Это, наверно, за пушку», — подумав, решила Гапка. Про пушку она соврала. Пушки в кургане не было.
ЧАСЫ С БОЕМ
Проснулся Фомка, поёрзал на нарах, по малым делам помчался на улицу. Ночь. Темно. Туман по улице стелется. Завернул Фомка за угол заводского барака, вдруг слышит — шаги.
Замер мальчик, прислушался. Шаги всё громче и громче. Где-то рядом совсем. Насторожился Фомка. Видит — из темноты, из тумана появились три человека. Двое ящик какой-то тащат, третий несёт лопату.
Всмотрелся Фомка — так это же бывший владелец завода Елизар Елизарович Мойкин. Мойкин с двумя сыновьями.
«Ящик. Лопата, Куда же это они?» — заинтересовался Фомка. Тихонько двинулся следом.
Мойкины шли к заводской водокачке. Поравнялись. Поставили ящик на землю. Принялись рыть яму. Роют, торопятся. Озираются по сторонам, прислушиваются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112