Евгений Кригер из газеты "Известия", Борис Слуцкий из "Красной звезды" и другие товарищи. Они просили задать пленным ряд вопросов, рассчитанных на широкий круг читателей. Мы это сделали, но начали с вопросов специальных:
- Боевой и численный состав вашей армии? Симидзу и Кавагоэ ответили, что накануне войны 5-я японская армия состояла из трех пехотных дивизий - 124, 126, 135-й, двух пограничных отрядов, двух тяжелых артиллерийских полков, полка связи и других частей, общей численностью свыше 60 000 человек. После начала боевых действий в армию вошли 122-я пехотная дивизия и 1-я моторизованная бригада смертников из резерва фронта, а также 125-я и части 11-й и 128-й японских дивизий и 1-й маньчжурской пехотной дивизии, отброшенные в ее полосу ударами наших соседей - армий генералов Н. Д. Захватаева и Н. И. Крылова. По признанию пленных, управление войсками уже в первые дни осуществлялось с перебоями, а затем обстановка настолько усложнилась, что штаб армии не мог уже оперативно руководить ими.
- Ваши потери?
Симидзу не мог дать определенного ответа. Назвал цифру 40 тысяч и добавил: "Считая убитых, раненых и разбежавшихся". Потери крупные, а между тем в госпиталях 5-й армии оказалось сравнительно мало раненых.
- Где же ваши раненые?
Воцарилась пауза. Взоры всех присутствовавших на допросе обратились к генералу Сатоо - начальнику медицинской службы армии.
- Не знаю,- ответил он.
- А кто же знает? Вы не занимались ранеными?
- Не занимались,- сказал он и тут же поправился:- Не могли заниматься. Если связь с частями потеряна, как эвакуируешь раненых? Они шли сами. Кто мог идти. А кто не мог, оставался.
- Истекать кровью? Так?
- Так, господин генерал.
Этот ответ, это откровение начальника медслужбы 5-й японской армии в какой-то мере прояснили несоответствие между большим числом убитых и малым числом раненых в общих потерях противника.
- Какую задачу поставили перед армией? - спросил я у Симидзу.
- Оборонительную,- ответил он.- Армия прикрывала самое важное из всех маньчжурских операционных направлений - харбинское. Нам приказали задержать вас под Муданьцзяном.
- Чем объяснить боевое построение армии: сильные фланги и слабый центр? Удар по нему, на Мулин, Муданьцзян, вывел нас как раз на харбинское направление.
Вопрос был из тех, которые называют риторическими, то есть с ответом уже известным. Но интересно было услышать его из уст противника. Симидзу ответил:
- Мы не предполагали, что русская армия пройдет через тайгу и такая внушительная сила появится со стороны труднопроходимых районов. Ваше продвижение было молниеносным, мы не успели как следует организовать оборону.
- Мысль о контрударе была?
- Какой там контрудар! - вздохнул он.
- Была! - сказал Кавагоэ.- От Линькоу на юг, во фланг вашим силам. Но... ну, вы сами знаете.
- Военные действия прекратили, вооружение сдали,- сказал Симидзу.
- Вот и хорошо!
- Да,- сказал он,- вчера вечером еще была 5-я армия, а сегодня...
- Вы оптимист, господин генерал,- сказал я.
- Что?
- Вы оптимист. Мы считали, что ваша армия как боевая сила исчерпала себя еще в боях за Муданьцзян.
- Нет,- сказал он.- Моя армия была боеспособна.
- Потеряв две трети состава и почти всю артиллерию?
Он посмотрел на генерала Кавагоэ, но тот промолчал.
- У нас было двадцать тысяч верных императору солдат,- сказал генерал Симидзу.- Они дрались бы до последнего человека.
- Предположим, что это так. Сколько людей числилось в пехотных дивизиях до момента сдачи в плен?
- Тысяч по шесть,- подсказал Кавагоэ.- А от двух дивизий, 125-й и 135-й, осталось совсем мало: саперы, связисты и обоз.
Он обернулся к командиру 135-й дивизии генералу Хитоми.
- Да,- подтвердил тот.- Один мой полк отрезан где-то в горах. У нас слишком большие обозы. Мы не закончили реорганизацию дивизии по новым штатам. Она стала бы более мобильной.
- Возможно, и стала бы,- сказал я.- Но вернемся к станции Ханьдаохэцзы. Кто встретил бы нас на этом рубеже? Кто держал бы оборону и ходил в контратаки? Обозники?
- С этой точки зрения вы правы,- согласился генерал Симидзу.
- Что вызвало реорганизацию пехотных дивизий в начале этого года?
- Необходимость,- вяло пояснил он.- Мы готовились к войне с вами.
- Изучали ваш опыт,- добавил Кавагоэ.- Мы отставали от требований времени. Все это видели и понимали, по вслух продолжали твердить, что японская дивизия по своим боевым качествам равна трем немецким и шести американским пехотным дивизиям. Дивизии наши были 25-тысячными, а их артиллерия... Словом, на уровне 30-х годов.
- В том числе и противотанковая? Ваши противотанкисты слабо подготовлены для стрельбы прямой наводкой.
- Мы надеялись на них, пока не столкнулись с вашей знаменитой тридцатьчетверкой,- сказал Кавагоэ.
Затем разговор перешел на другую тему - о документации и знаменах частей 5-й японской армии. Симидзу сказал, что все секретные документы штаб армии по приказу свыше уничтожили еще во время вашего наступления на станцию Эха. Два полковых знамени остались где-то в районе Мулина, о них ничего не известно. Одно знамя сжег командир полка, когда попал в безвыходное положение. Другое знамя, как выразился генерал Симидзу, уничтожено вместе с командиром полка".
* Много у вас было самоубийств? - спросил я.
- Нет, - ответил он. - Нас не взяли в плен, мы только исполнили приказ императора. Исполнить приказ его величества - это долг японского офицера. Это не позор, это не влечет за собой харакири.
Член Военного совета Иван Михайлович Смоликов спросил:
- Харакири - это закон самураев?
- Да, это закон чести.
- Мужской закон?
- Да, высший закон японского дворянина.
- А при чем здесь женщины и дети?
- Какие?
- Жены, матери, дети ваших офицеров и колонистов.
- Не понимаю,- сказал Симидау.
Тогда Иван Михайлович медленно, чтобы успевал за ним переводчик, зачитал политдонесение из 365-й дивизии. Совершая марш от города Дзиси к Линькоу, части дивизии обнаружили две группы мертвых японских женщин и детей. В 10-12 км южнее Дзиси на железнодорожном переезде стояли грузовые машины. В кузовах в одинаковых позах сидели, поджав ноги, или лежали, опрокинувшись, женщины и дети, головы в белых, видимо ритуальных, повязках. Большинство - со следами огнестрельных ранений, меньшая часть убита ножами. Другая группа была найдена на шоссе в районе станции Дидаохэ. Всего в обеих группах насчитывалось более 400 женщин и детей. Захваченные неподалеку от этих мест пленные показали на допросе: убийства совершены японскими солдатами и офицерами; взять с собой в сопки женщин и детей они не могли и, по заявлению пленных, убивали женщин и детей с их согласия57.
Выслушав Ивана Михайловича, Симидзу сказал:
- Каждый народ живет и умирает по своим законам. Вы - по вашим, мы, японцы,- по нашим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
- Боевой и численный состав вашей армии? Симидзу и Кавагоэ ответили, что накануне войны 5-я японская армия состояла из трех пехотных дивизий - 124, 126, 135-й, двух пограничных отрядов, двух тяжелых артиллерийских полков, полка связи и других частей, общей численностью свыше 60 000 человек. После начала боевых действий в армию вошли 122-я пехотная дивизия и 1-я моторизованная бригада смертников из резерва фронта, а также 125-я и части 11-й и 128-й японских дивизий и 1-й маньчжурской пехотной дивизии, отброшенные в ее полосу ударами наших соседей - армий генералов Н. Д. Захватаева и Н. И. Крылова. По признанию пленных, управление войсками уже в первые дни осуществлялось с перебоями, а затем обстановка настолько усложнилась, что штаб армии не мог уже оперативно руководить ими.
- Ваши потери?
Симидзу не мог дать определенного ответа. Назвал цифру 40 тысяч и добавил: "Считая убитых, раненых и разбежавшихся". Потери крупные, а между тем в госпиталях 5-й армии оказалось сравнительно мало раненых.
- Где же ваши раненые?
Воцарилась пауза. Взоры всех присутствовавших на допросе обратились к генералу Сатоо - начальнику медицинской службы армии.
- Не знаю,- ответил он.
- А кто же знает? Вы не занимались ранеными?
- Не занимались,- сказал он и тут же поправился:- Не могли заниматься. Если связь с частями потеряна, как эвакуируешь раненых? Они шли сами. Кто мог идти. А кто не мог, оставался.
- Истекать кровью? Так?
- Так, господин генерал.
Этот ответ, это откровение начальника медслужбы 5-й японской армии в какой-то мере прояснили несоответствие между большим числом убитых и малым числом раненых в общих потерях противника.
- Какую задачу поставили перед армией? - спросил я у Симидзу.
- Оборонительную,- ответил он.- Армия прикрывала самое важное из всех маньчжурских операционных направлений - харбинское. Нам приказали задержать вас под Муданьцзяном.
- Чем объяснить боевое построение армии: сильные фланги и слабый центр? Удар по нему, на Мулин, Муданьцзян, вывел нас как раз на харбинское направление.
Вопрос был из тех, которые называют риторическими, то есть с ответом уже известным. Но интересно было услышать его из уст противника. Симидзу ответил:
- Мы не предполагали, что русская армия пройдет через тайгу и такая внушительная сила появится со стороны труднопроходимых районов. Ваше продвижение было молниеносным, мы не успели как следует организовать оборону.
- Мысль о контрударе была?
- Какой там контрудар! - вздохнул он.
- Была! - сказал Кавагоэ.- От Линькоу на юг, во фланг вашим силам. Но... ну, вы сами знаете.
- Военные действия прекратили, вооружение сдали,- сказал Симидзу.
- Вот и хорошо!
- Да,- сказал он,- вчера вечером еще была 5-я армия, а сегодня...
- Вы оптимист, господин генерал,- сказал я.
- Что?
- Вы оптимист. Мы считали, что ваша армия как боевая сила исчерпала себя еще в боях за Муданьцзян.
- Нет,- сказал он.- Моя армия была боеспособна.
- Потеряв две трети состава и почти всю артиллерию?
Он посмотрел на генерала Кавагоэ, но тот промолчал.
- У нас было двадцать тысяч верных императору солдат,- сказал генерал Симидзу.- Они дрались бы до последнего человека.
- Предположим, что это так. Сколько людей числилось в пехотных дивизиях до момента сдачи в плен?
- Тысяч по шесть,- подсказал Кавагоэ.- А от двух дивизий, 125-й и 135-й, осталось совсем мало: саперы, связисты и обоз.
Он обернулся к командиру 135-й дивизии генералу Хитоми.
- Да,- подтвердил тот.- Один мой полк отрезан где-то в горах. У нас слишком большие обозы. Мы не закончили реорганизацию дивизии по новым штатам. Она стала бы более мобильной.
- Возможно, и стала бы,- сказал я.- Но вернемся к станции Ханьдаохэцзы. Кто встретил бы нас на этом рубеже? Кто держал бы оборону и ходил в контратаки? Обозники?
- С этой точки зрения вы правы,- согласился генерал Симидзу.
- Что вызвало реорганизацию пехотных дивизий в начале этого года?
- Необходимость,- вяло пояснил он.- Мы готовились к войне с вами.
- Изучали ваш опыт,- добавил Кавагоэ.- Мы отставали от требований времени. Все это видели и понимали, по вслух продолжали твердить, что японская дивизия по своим боевым качествам равна трем немецким и шести американским пехотным дивизиям. Дивизии наши были 25-тысячными, а их артиллерия... Словом, на уровне 30-х годов.
- В том числе и противотанковая? Ваши противотанкисты слабо подготовлены для стрельбы прямой наводкой.
- Мы надеялись на них, пока не столкнулись с вашей знаменитой тридцатьчетверкой,- сказал Кавагоэ.
Затем разговор перешел на другую тему - о документации и знаменах частей 5-й японской армии. Симидзу сказал, что все секретные документы штаб армии по приказу свыше уничтожили еще во время вашего наступления на станцию Эха. Два полковых знамени остались где-то в районе Мулина, о них ничего не известно. Одно знамя сжег командир полка, когда попал в безвыходное положение. Другое знамя, как выразился генерал Симидзу, уничтожено вместе с командиром полка".
* Много у вас было самоубийств? - спросил я.
- Нет, - ответил он. - Нас не взяли в плен, мы только исполнили приказ императора. Исполнить приказ его величества - это долг японского офицера. Это не позор, это не влечет за собой харакири.
Член Военного совета Иван Михайлович Смоликов спросил:
- Харакири - это закон самураев?
- Да, это закон чести.
- Мужской закон?
- Да, высший закон японского дворянина.
- А при чем здесь женщины и дети?
- Какие?
- Жены, матери, дети ваших офицеров и колонистов.
- Не понимаю,- сказал Симидау.
Тогда Иван Михайлович медленно, чтобы успевал за ним переводчик, зачитал политдонесение из 365-й дивизии. Совершая марш от города Дзиси к Линькоу, части дивизии обнаружили две группы мертвых японских женщин и детей. В 10-12 км южнее Дзиси на железнодорожном переезде стояли грузовые машины. В кузовах в одинаковых позах сидели, поджав ноги, или лежали, опрокинувшись, женщины и дети, головы в белых, видимо ритуальных, повязках. Большинство - со следами огнестрельных ранений, меньшая часть убита ножами. Другая группа была найдена на шоссе в районе станции Дидаохэ. Всего в обеих группах насчитывалось более 400 женщин и детей. Захваченные неподалеку от этих мест пленные показали на допросе: убийства совершены японскими солдатами и офицерами; взять с собой в сопки женщин и детей они не могли и, по заявлению пленных, убивали женщин и детей с их согласия57.
Выслушав Ивана Михайловича, Симидзу сказал:
- Каждый народ живет и умирает по своим законам. Вы - по вашим, мы, японцы,- по нашим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63