Возможно, повлияло то, что Таубе был назначен командующим бригадой только 26 апреля, а его предшественник полковник В.А. Глухов был снят с должности и переведен с понижением "за беспорядок, найденный в его бригаде" самим императором41.
В приказе отсутствуют и фамилии других офицеров, служивших в это время во 2-й легкой роте, которые не могут считаться "исправными артиллерийскими офицерами", так как не знали сами положенного состава боекомплекта, а значит, и не могли обучить этому подчиненных унтер-офицеров. Вероятно, Кутайсов специально решил проверить состояние одногo из подразделений 1-й артиллерийской бригады спустя месяц после замены Глухова.
Обнаруженное не могло успокоить начальника артиллерии, ибо беспорядок в бригаде сохранялся, а до начала войны оставалось меньше месяца. Трудно утверждать, быстро ли навели порядок в роте и в бригаде и были ли отмеченные недостатки присущи только бригаде Глухова. Наверное нет, что подтверждает адресованное Кутайсову письмо инспектора всей артиллерии генерал-лейтенанта П.И. Меллер-Закомельского от 13 марта 1812 года о "прескверном" состоянии проверенных им рот 11-й и 23-й артиллерийских бригад. Конечно, при желании, как говорится, можно всегда найти недостатки, но ведь приближалось суровое испытание, и это понимали все. А недостатки, если они сохранились, то были исправлены в ходе войны дорогой ценой человеческих жизней, как бывает, к великому сожалению, всегда в подобных случаях.
С началом военных действий Кутайсов был частым гостем в арьергарде, ведь русские войска отступали в глубь страны, отбиваясь от наседающего противника. Так в бою при деревне Кочергищки 23 июня Кутайсов командовал российской артиллерией, которая не только остановила неприятеля, но и принудила его отступить. В ночь на 24 июня Барклай де Толли приказал Кутайсову принять командование над всем арьергардом армии. Вот что докладывал о бое 23 июня главнокомандующий 1-й армией императору на следующий день: "В 6 часов... я услышал канонаду в арьергарде... неприятель начал весьма решительно наступать и действовать сильно артиллериею, но конною нашею артиллериею под начальством генерал-майора графа Кутайсова на всех пунктах был остановлен и напоследок принужден к отступлению. После того аванпосты наши опять переправились за Десну... В полночь... поручил я арьергард... Кутайсову"42.
В тот же день Барклай де Толли направил письменное указание Кутайсову: "Зная воинские достоинства Вашего сиятельства, поручаю Вам командование арьергардом вверенной мне армии, к коему извольте немедленно отправиться и принять над оным начальство... Я уверен, что при сей команде Вашей ни мало не остановятся дела по артиллерийской части. Приложенный при сем Высочайший рескрипт с орденом св. Георгия 4 класса Польского уланского полка ротмистру Галеву, Ваше сиятельство ему вручите и, по исполнении сего, мне донесите"43. Поручая Кутайсову временное командование арьергардом, Барклай де Толли не освобождал его от обязанностей начальника артиллерии всей армии.
Пять суток арьергард Кутайсова в упорных боях сдерживал наседавшего неприятеля. Однако Кутайсов не слепо исполнял указания вышестоящих начальников, а проявлял при этом разумную инициативу и самостоятельность, исходя из сложившейся ситуации. Будучи скрупулезным и математически точным в решении поставленных задач, Кутайсов не стеснялся указывать на ошибки, конечно же в дозволенной форме, допускаемые в направлявшихся ему распоряжениях. Свидетельство тому его рапорт от 28 июня начальнику главного штаба 1-й армии генерал-лейтенанту Ф.О. Паулуччи: "Вследствие предъявленного мне Вашим превосходительством повеления, вверенный мне арьергард прибыл в Леополь, - расписание оного по разным пунктам мною получено, но как в повелении Вашем сказано, что распределение сие войск должно быть сделано при сближении арьергарда к лагерю, то и полагаю, что сии пункты должны быть заняты немедленно, о чем и дано от меня повеление, за сим однако же назначением в расписании ничего не упомянуто о сводном гренадерском баталионе 3-й дивизии и одном баталионе 4-го егерского полка, и конной роты № 4-го, то и прошу Ваше превосходительство разрешить меня куда они должны поступить, равно и о том кому начальники отдельных сих частей должны относиться, и приказано ли мне будет явиться в гаубт-квартиру (место расположения главного штаба армии. - А.С.) , полагая что теперь начальствование мое над арьергардом кончается"44. Кутайсов мог так завершать рапорт, т.к. порученный ему арьергард переформировывался и дела требовали от него возвращения к основной должности.
На другой же день состоялся приказ главнокомандующего 1-й Западной армией № 51 от 29 июня 1812 года: "Господин Главнокомандующий изъявляет свою признательность артиллерии господину генерал-майору графу Кутайсову за усердие его и отличный порядок, который наблюдался во время командования его арьергардом, о чем делает известным по всей армии; господину генерал-майору графу Кутайсову возвратиться по-прежнему к своему месту"45. Однако отвага молодости брала верх над рассудком и над регламентами. Кутайсов по-прежнему предпочитал находиться там, где была наибольшая опасность, а не при штабе главнокомандующего.
14 июля Кутайсов снова оказался в арьергарде в бою при селе Какувячине близ города Витебска и был ранен в ногу. О том, как это произошло, поведал в своих воспоминаниях отставной генерал-майор Н.А. Дивов, в 1812 году состоявший ординарцем Кутайсова в чине прапорщика гвардейской артиллерийской бригады: "... Около полудня стала слышна довольно сильная перестрелка в нашем ариергарде. Граф А.И. Кутайсов приказал седлать лошадей и, взяв с собою своего старшего адъютанта Поздеева, меня и барона Шепинга, отправился на место, где была сильная ружейная перестрелка. Не прошло и получаса, как граф сказал мне, что он ранен и чтобы я поспешил снять его с лошади, что и было мною исполнено. Граф был ранен пулею в правую ляжку. Понесли мы его на солдатской шинели до ближайшей корчмы, где и вынута была пуля... На другой день... назначено снова отступление... Граф А.И. Кутайсов, несмотря на то, что накануне получил рану, был верхом все время, пока отступали войска. Припоминаю слова, сказанные тогда при мне графу Кутайсову А.П. Ермоловым: "Вот как отступают в Пикардии"46 (французская поговорка). Ермолов в это время являлся начальником штаба 1-й армии.
А в письме командира 3-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта П.П. Коновницына жене от 16 июля 1812 года находим такие слова: "14-го числа в самое сражение... графа Кутайсова, коего я, взявши за руку, ехал вместе с моей стороны мимо моей шпаги (т.е. слева. - А.С.) , ранили в ляшкку..."47 Об этом же докладывал в рапорте государю от 15 июля за № 538 Барклай де Толли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В приказе отсутствуют и фамилии других офицеров, служивших в это время во 2-й легкой роте, которые не могут считаться "исправными артиллерийскими офицерами", так как не знали сами положенного состава боекомплекта, а значит, и не могли обучить этому подчиненных унтер-офицеров. Вероятно, Кутайсов специально решил проверить состояние одногo из подразделений 1-й артиллерийской бригады спустя месяц после замены Глухова.
Обнаруженное не могло успокоить начальника артиллерии, ибо беспорядок в бригаде сохранялся, а до начала войны оставалось меньше месяца. Трудно утверждать, быстро ли навели порядок в роте и в бригаде и были ли отмеченные недостатки присущи только бригаде Глухова. Наверное нет, что подтверждает адресованное Кутайсову письмо инспектора всей артиллерии генерал-лейтенанта П.И. Меллер-Закомельского от 13 марта 1812 года о "прескверном" состоянии проверенных им рот 11-й и 23-й артиллерийских бригад. Конечно, при желании, как говорится, можно всегда найти недостатки, но ведь приближалось суровое испытание, и это понимали все. А недостатки, если они сохранились, то были исправлены в ходе войны дорогой ценой человеческих жизней, как бывает, к великому сожалению, всегда в подобных случаях.
С началом военных действий Кутайсов был частым гостем в арьергарде, ведь русские войска отступали в глубь страны, отбиваясь от наседающего противника. Так в бою при деревне Кочергищки 23 июня Кутайсов командовал российской артиллерией, которая не только остановила неприятеля, но и принудила его отступить. В ночь на 24 июня Барклай де Толли приказал Кутайсову принять командование над всем арьергардом армии. Вот что докладывал о бое 23 июня главнокомандующий 1-й армией императору на следующий день: "В 6 часов... я услышал канонаду в арьергарде... неприятель начал весьма решительно наступать и действовать сильно артиллериею, но конною нашею артиллериею под начальством генерал-майора графа Кутайсова на всех пунктах был остановлен и напоследок принужден к отступлению. После того аванпосты наши опять переправились за Десну... В полночь... поручил я арьергард... Кутайсову"42.
В тот же день Барклай де Толли направил письменное указание Кутайсову: "Зная воинские достоинства Вашего сиятельства, поручаю Вам командование арьергардом вверенной мне армии, к коему извольте немедленно отправиться и принять над оным начальство... Я уверен, что при сей команде Вашей ни мало не остановятся дела по артиллерийской части. Приложенный при сем Высочайший рескрипт с орденом св. Георгия 4 класса Польского уланского полка ротмистру Галеву, Ваше сиятельство ему вручите и, по исполнении сего, мне донесите"43. Поручая Кутайсову временное командование арьергардом, Барклай де Толли не освобождал его от обязанностей начальника артиллерии всей армии.
Пять суток арьергард Кутайсова в упорных боях сдерживал наседавшего неприятеля. Однако Кутайсов не слепо исполнял указания вышестоящих начальников, а проявлял при этом разумную инициативу и самостоятельность, исходя из сложившейся ситуации. Будучи скрупулезным и математически точным в решении поставленных задач, Кутайсов не стеснялся указывать на ошибки, конечно же в дозволенной форме, допускаемые в направлявшихся ему распоряжениях. Свидетельство тому его рапорт от 28 июня начальнику главного штаба 1-й армии генерал-лейтенанту Ф.О. Паулуччи: "Вследствие предъявленного мне Вашим превосходительством повеления, вверенный мне арьергард прибыл в Леополь, - расписание оного по разным пунктам мною получено, но как в повелении Вашем сказано, что распределение сие войск должно быть сделано при сближении арьергарда к лагерю, то и полагаю, что сии пункты должны быть заняты немедленно, о чем и дано от меня повеление, за сим однако же назначением в расписании ничего не упомянуто о сводном гренадерском баталионе 3-й дивизии и одном баталионе 4-го егерского полка, и конной роты № 4-го, то и прошу Ваше превосходительство разрешить меня куда они должны поступить, равно и о том кому начальники отдельных сих частей должны относиться, и приказано ли мне будет явиться в гаубт-квартиру (место расположения главного штаба армии. - А.С.) , полагая что теперь начальствование мое над арьергардом кончается"44. Кутайсов мог так завершать рапорт, т.к. порученный ему арьергард переформировывался и дела требовали от него возвращения к основной должности.
На другой же день состоялся приказ главнокомандующего 1-й Западной армией № 51 от 29 июня 1812 года: "Господин Главнокомандующий изъявляет свою признательность артиллерии господину генерал-майору графу Кутайсову за усердие его и отличный порядок, который наблюдался во время командования его арьергардом, о чем делает известным по всей армии; господину генерал-майору графу Кутайсову возвратиться по-прежнему к своему месту"45. Однако отвага молодости брала верх над рассудком и над регламентами. Кутайсов по-прежнему предпочитал находиться там, где была наибольшая опасность, а не при штабе главнокомандующего.
14 июля Кутайсов снова оказался в арьергарде в бою при селе Какувячине близ города Витебска и был ранен в ногу. О том, как это произошло, поведал в своих воспоминаниях отставной генерал-майор Н.А. Дивов, в 1812 году состоявший ординарцем Кутайсова в чине прапорщика гвардейской артиллерийской бригады: "... Около полудня стала слышна довольно сильная перестрелка в нашем ариергарде. Граф А.И. Кутайсов приказал седлать лошадей и, взяв с собою своего старшего адъютанта Поздеева, меня и барона Шепинга, отправился на место, где была сильная ружейная перестрелка. Не прошло и получаса, как граф сказал мне, что он ранен и чтобы я поспешил снять его с лошади, что и было мною исполнено. Граф был ранен пулею в правую ляжку. Понесли мы его на солдатской шинели до ближайшей корчмы, где и вынута была пуля... На другой день... назначено снова отступление... Граф А.И. Кутайсов, несмотря на то, что накануне получил рану, был верхом все время, пока отступали войска. Припоминаю слова, сказанные тогда при мне графу Кутайсову А.П. Ермоловым: "Вот как отступают в Пикардии"46 (французская поговорка). Ермолов в это время являлся начальником штаба 1-й армии.
А в письме командира 3-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта П.П. Коновницына жене от 16 июля 1812 года находим такие слова: "14-го числа в самое сражение... графа Кутайсова, коего я, взявши за руку, ехал вместе с моей стороны мимо моей шпаги (т.е. слева. - А.С.) , ранили в ляшкку..."47 Об этом же докладывал в рапорте государю от 15 июля за № 538 Барклай де Толли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23