Приехал на занятия космонавтов Главный маршал авиации К. А. Вершинин. О материальной части космического корабля и действиях космонавта докладывал старший лейтенант Гагарин. Трудно догадаться, кто тогда больше волновался — будущий космонавт или Главный маршал, Оба скрывали это волнение, как могли, но совсем несложно представить, что пережил каждый: «Этот заслуженный маршал помнит, как в небо поднимались первые самолеты…» — думал тогда Юрий Гагарин. «Может быть, этому молодому летчику и суждено первому вырваться в космос…» — размышлял старый авиатор.
Вот уж поистине встреча двух поколений, встреча двух эпох, двух эр!
Главный маршал авиации К. А. Вершинин слушал доклад Юрия Гагарина о космическом корабле, внимательно следил, как будущий космонавт ловко садится в космический корабль и, будто на старом знакомом друге-самолете, действует мягко, свободно.
— Знаете корабль, — сказал Главный маршал на прощанье Юрию Гагарину. — Но надо знать еще лучше. От этого зависит успех первого полета человека в космос…
— А ты — «его жизнь»… — с упреком качал головой собеседник протоколиста. — Да разве он о своей жизни думает, когда «влезает» в каждую кнопку этой машины?!
…И вот сегодня — государственный экзамен космонавтов в зале.
Большая, строгая комиссия. Один за другим отвечают товарищи Юрия Гагарина. Те, до кого еще не дошла очередь, сидят в комнате отдыха напротив и консультируют друг друга. Тут же пока и Юрий.
— Братцы, братцы, кто помнит закон Кеплера, расскажите…
— Юр! Нарисуй орбиту третьего спутника.
— Чтоб мне пятнадцатый билет достался, чтоб мне пятнадцатый!..
Один ходит, уткнувшись в книгу, и зубрит, другой горячо доказывает товарищу какие-то расчеты…
Кто-то приклеил на дверь узкую полоску бумаги. На, ней надпись: «О! Как труден путь до тебя, небо!»
Есть в этой обстановке что-то студенческое, молодое. Но стоит открыть дверь в зал, как все резко меняется.
— Товарищ генерал! Слушатель-космонавт старший лейтенант Гагарин прибыл для сдачи экзаменов, — четко, по-военному докладывает Юрий. Тогда еще он был старшим лейтенантом.
— Берите билет.
— Билет номер одиннадцать.
Юрий шел отвечать последним. Комиссия уже устала, что говорить — интерес к ответам не тот, что вначале. Но вот Гагарин подходит к доске, готовится к ответу. Он мелом делает чертежи, выводит формулы — сначала простейшие, потом все сложнее, сложнее. И вот уже вся доска в формулах и расчетах. Писать больше негде, Юрий вкрапливает еще одну формулу в самый угол, а поток их, кажется, не остановить…
Один из ведущих конструкторов космического корабля, сидевший в комиссии, заинтересовался, толкнул локтем соседа, стал следить за расчетами Гагарина, что-то шепнул на ухо собеседнику.
— Первый вопрос, — начал Юрий, — основные законы механики твердого тела.
Как будто все очень просто: будущий космонавт рассказывает об элементарных вещах — трех законах Ньютона, о которых первый раз он услышал еще в школе, от учителя физики. Но вот он перешел к третьему закону Ньютона — и кончилась школьная физика: идет серьезный разговор о теоретических началах, положенных сотни лет назад в основу движения ракет. Юрий вспомнил, как долго спорили об этом законе его товарищи — студенты Саратовского индустриального техникума. Это было на занятии кружка. Сейчас он вступил бы в этот спор и рассказал о многом, чего не знал тогда, студентом.
— Что же взяли от Ньютона конструкторы сегодняшних ракет? — задает себе Юрий вопрос и отвечает на него, широко, с глубокими теоретическими выкладками.
В комиссии слушали, что-то записывали.
— База, база чувствуется, — хвалил один, — Индустриальный техникум окончил с отличием.
Конструктор смотрел на будущего космонавта, чуть улыбаясь.
— Знал бы Исаак Ньютон… — сказал он соседу.
— А он знал, — подхватил Юрий. — В своих «Математических началах физики» Ньютон пишет: «Брошенный камень под действием тяжести отклоняется от прямолинейного пути и падает на Землю, описывая кривую линию. Если бросить камень с большею скоростью, то он полетит дальше, потому может случиться, что он опишет дугу в десять, сто, тысячу миль и, наконец, выйдет за пределы Земли и не вернется на нее больше… При некоторой скорости тело обойдет вокруг всей Земли и возвратится к вершине горы, с которой его бросили. Так как при возвращении к исходному пункту скорость тела будет не меньше, чем в самом начале, то тело будет продолжать двигаться и дальше по той же кривой…»
— Но… — Юрий ищет подходящее слово, — это все предыстория. Хотя законы Ньютона и явились базой для создания теории реактивного движения, долгое время… база была, а самой теории еще не было… Потребовалось больше двухсот лет, чтобы открыть основные положения этой новой науки.
На доске появляется формула Циолковского:
Да, та самая, которую долго пытался стереть хозяйственник. Накануне экзамена слушатели-космонавты собирались по традиции все вместе, долгие вечера работали над записями, собирались у кого-нибудь дома, выясняли все туманное, а утром экзаменовали друг друга у доски.
— А ну, смотри, с ходу выведу формулу Циолковского! — как на соревнование, вызвал Юрия друг.
Но с ходу не получилось, пришлось лезть в учебники, вместе вспоминать, поломать голову.
— Подожди! — сказал Юрий. — Помнишь, как выводил ее профессор?.. Сейчас найду запись в рабочей тетради…
«Тетрадь Гагарина Ю. А.» — есть, между прочим, такая. Если полистать ее, она о многом расскажет. Вот запись лекции о Циолковском. Дальше, спешным почерком — видно, едва поспевал за лектором, — сделаны заметки о Лайке, чертежи регенерационной установки и других приборов, обеспечивающих жизнь космонавту. На нескольких страницах идут лекции по конструкции космического корабля, их читали инженеры, конструкторы «Востока». Лекции по геофизике, астрономии, по ракетной и космической технике…
Прежде чем прийти на государственный экзамен, космонавты изучили множество наук, прошли большой университет. Этому университету нет пока названия. Но можно условно назвать его — Университет космонавтов.
Вспоминается один любопытный эпизод. Как-то один из космонавтов не попал на популярную лекцию известного академика в Доме культуры и очень огорчился этим.
— Ну что ты переживаешь, — успокаивал его друг-инженер и в шутку добавил:
— Да ты сам знаешь больше академика…
Сказал и подумал: «А ведь в этом есть доля правды…» Встает в памяти один разговор с женой Гагарина — Валей. Перебирая учебники Юрия на этажерке, она говорила:
— Все учится и учится — всю жизнь. И все-таки считает, что знает мало. Сейчас думает, куда бы ему еще поступить… В академию, что ли…
А позже, уже на космодроме, был такой случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Вот уж поистине встреча двух поколений, встреча двух эпох, двух эр!
Главный маршал авиации К. А. Вершинин слушал доклад Юрия Гагарина о космическом корабле, внимательно следил, как будущий космонавт ловко садится в космический корабль и, будто на старом знакомом друге-самолете, действует мягко, свободно.
— Знаете корабль, — сказал Главный маршал на прощанье Юрию Гагарину. — Но надо знать еще лучше. От этого зависит успех первого полета человека в космос…
— А ты — «его жизнь»… — с упреком качал головой собеседник протоколиста. — Да разве он о своей жизни думает, когда «влезает» в каждую кнопку этой машины?!
…И вот сегодня — государственный экзамен космонавтов в зале.
Большая, строгая комиссия. Один за другим отвечают товарищи Юрия Гагарина. Те, до кого еще не дошла очередь, сидят в комнате отдыха напротив и консультируют друг друга. Тут же пока и Юрий.
— Братцы, братцы, кто помнит закон Кеплера, расскажите…
— Юр! Нарисуй орбиту третьего спутника.
— Чтоб мне пятнадцатый билет достался, чтоб мне пятнадцатый!..
Один ходит, уткнувшись в книгу, и зубрит, другой горячо доказывает товарищу какие-то расчеты…
Кто-то приклеил на дверь узкую полоску бумаги. На, ней надпись: «О! Как труден путь до тебя, небо!»
Есть в этой обстановке что-то студенческое, молодое. Но стоит открыть дверь в зал, как все резко меняется.
— Товарищ генерал! Слушатель-космонавт старший лейтенант Гагарин прибыл для сдачи экзаменов, — четко, по-военному докладывает Юрий. Тогда еще он был старшим лейтенантом.
— Берите билет.
— Билет номер одиннадцать.
Юрий шел отвечать последним. Комиссия уже устала, что говорить — интерес к ответам не тот, что вначале. Но вот Гагарин подходит к доске, готовится к ответу. Он мелом делает чертежи, выводит формулы — сначала простейшие, потом все сложнее, сложнее. И вот уже вся доска в формулах и расчетах. Писать больше негде, Юрий вкрапливает еще одну формулу в самый угол, а поток их, кажется, не остановить…
Один из ведущих конструкторов космического корабля, сидевший в комиссии, заинтересовался, толкнул локтем соседа, стал следить за расчетами Гагарина, что-то шепнул на ухо собеседнику.
— Первый вопрос, — начал Юрий, — основные законы механики твердого тела.
Как будто все очень просто: будущий космонавт рассказывает об элементарных вещах — трех законах Ньютона, о которых первый раз он услышал еще в школе, от учителя физики. Но вот он перешел к третьему закону Ньютона — и кончилась школьная физика: идет серьезный разговор о теоретических началах, положенных сотни лет назад в основу движения ракет. Юрий вспомнил, как долго спорили об этом законе его товарищи — студенты Саратовского индустриального техникума. Это было на занятии кружка. Сейчас он вступил бы в этот спор и рассказал о многом, чего не знал тогда, студентом.
— Что же взяли от Ньютона конструкторы сегодняшних ракет? — задает себе Юрий вопрос и отвечает на него, широко, с глубокими теоретическими выкладками.
В комиссии слушали, что-то записывали.
— База, база чувствуется, — хвалил один, — Индустриальный техникум окончил с отличием.
Конструктор смотрел на будущего космонавта, чуть улыбаясь.
— Знал бы Исаак Ньютон… — сказал он соседу.
— А он знал, — подхватил Юрий. — В своих «Математических началах физики» Ньютон пишет: «Брошенный камень под действием тяжести отклоняется от прямолинейного пути и падает на Землю, описывая кривую линию. Если бросить камень с большею скоростью, то он полетит дальше, потому может случиться, что он опишет дугу в десять, сто, тысячу миль и, наконец, выйдет за пределы Земли и не вернется на нее больше… При некоторой скорости тело обойдет вокруг всей Земли и возвратится к вершине горы, с которой его бросили. Так как при возвращении к исходному пункту скорость тела будет не меньше, чем в самом начале, то тело будет продолжать двигаться и дальше по той же кривой…»
— Но… — Юрий ищет подходящее слово, — это все предыстория. Хотя законы Ньютона и явились базой для создания теории реактивного движения, долгое время… база была, а самой теории еще не было… Потребовалось больше двухсот лет, чтобы открыть основные положения этой новой науки.
На доске появляется формула Циолковского:
Да, та самая, которую долго пытался стереть хозяйственник. Накануне экзамена слушатели-космонавты собирались по традиции все вместе, долгие вечера работали над записями, собирались у кого-нибудь дома, выясняли все туманное, а утром экзаменовали друг друга у доски.
— А ну, смотри, с ходу выведу формулу Циолковского! — как на соревнование, вызвал Юрия друг.
Но с ходу не получилось, пришлось лезть в учебники, вместе вспоминать, поломать голову.
— Подожди! — сказал Юрий. — Помнишь, как выводил ее профессор?.. Сейчас найду запись в рабочей тетради…
«Тетрадь Гагарина Ю. А.» — есть, между прочим, такая. Если полистать ее, она о многом расскажет. Вот запись лекции о Циолковском. Дальше, спешным почерком — видно, едва поспевал за лектором, — сделаны заметки о Лайке, чертежи регенерационной установки и других приборов, обеспечивающих жизнь космонавту. На нескольких страницах идут лекции по конструкции космического корабля, их читали инженеры, конструкторы «Востока». Лекции по геофизике, астрономии, по ракетной и космической технике…
Прежде чем прийти на государственный экзамен, космонавты изучили множество наук, прошли большой университет. Этому университету нет пока названия. Но можно условно назвать его — Университет космонавтов.
Вспоминается один любопытный эпизод. Как-то один из космонавтов не попал на популярную лекцию известного академика в Доме культуры и очень огорчился этим.
— Ну что ты переживаешь, — успокаивал его друг-инженер и в шутку добавил:
— Да ты сам знаешь больше академика…
Сказал и подумал: «А ведь в этом есть доля правды…» Встает в памяти один разговор с женой Гагарина — Валей. Перебирая учебники Юрия на этажерке, она говорила:
— Все учится и учится — всю жизнь. И все-таки считает, что знает мало. Сейчас думает, куда бы ему еще поступить… В академию, что ли…
А позже, уже на космодроме, был такой случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19