Кто нужен мертвым, следуй.
Все канавы есть шрамы ночи, что прошиты костями младенцев, зараженными спицами звездного склепа. Кровяные цветы прорастают сквозь клумбы из мяса; так же верно, как то, что вагины - могилы из меха, все могилы срастаются звеньями в промискуальном лоне Земли, абсорбируя манию, муки насильственной смерти и миазмы Луны. Вожделенья вползают в магичную щель, растворенные в формах. Призраки порванной кожи и спермы накаляют надгробия, петляя в колечках плюща, мерцая, как муравьи, что секут мессианские циферблаты. Сернистая планета испускает благословения; мертвым известны мечты.
Ночь - скотобойня, где мои вены вскрыты в адском пламени экзорцизма. С мясного крюка я пою песнь о жизни, облетаемой темными метеорами, принесенный в жертву во имя уничтожения человечьей семьи. Любовь - голова, кишащая свистом подвергнувшихся ампутации, что роятся в упырской зоне, ее рот - края выпавшей матки, извергающей плод убийств, колышащей усики баньши, зерна гнилого песка, содрогающиеся пни, молоко, которое скисло в зелень под заклятьями ненависти, уретритные сталактиты и дизентерию - тигель рептильных кукол.
Мое зерцало экстаза содержит квадранты приапизма, месмеризма, онейризма и вампиризма, их отделяют друг от друга лучезарные смарагды, что похищены с острова вивисектора. В первом квадранте - тьма, ода сосанию юных дев, сокрывших Червя-Победителя внутри своей розы. Второй вещает мне веленья королей, забитых в вазы, затонувшие псалмы, что слизывают кал у демонов, дерущих драгами мой разум. В третьем квадранте, сморщенном от ясновиденья, проекции, насыщенные угловатой чужеродностью совокупляющихся детей, ищут убежища от размахов маятника; четвертый же ведет в аркады, где душа посвящается в секту содрогания, часы соблазняют в эмалевых бочках, память карает в необитаемых петлях осквернение белого цветоложа.
Постылая погода поглощает порядки пещерного края, куда зовет меня мой знакомый по крепдешиновому круизу, двуполый выкормыш волков со влажными глазами цвета халцедона, чьи наслажденья - янтарь секса, животная девочка, тирания. Утренние росы с копролитами спекают губы путешественников. Мудрые вертела предрекают судьбу, внутриглоточную каббалу масляной краской по озону, изображая странника, обвешанного мертвыми зверями на шнурах, ищущего спасения в возбуждении, восторгах, ожерельи из женских бедер, лошадином туземстве, коитусе лебедей.
Я вывожу обожествления из френологии кантарид, сердец-обличителей, заточенных в кошенильном чистилище, где лишенные вещности духи вопят, умоляя о сущности, шествуя в капюшонах на похороны похоти плоти. Сальные свечи, что покрыты, как лаком, начинкой мечты, возжигают токсические видения, сильф сломал хитин куколки на сходящихся просеках. Ковчеги, везущие партии кожи сырым стражникам страны мрака, закачались от пьяного карго, мистические мистрали приносят споры забытых пустынь, эпитафии фараонов. Дельфины-отребья плывут сквозь меня, поглощая планктон и коронарных ежей. Расщепленный кошмарной иерархией кашалота, арктический кровепровод идиотских пороков, что тянется из обширных юрских раскукливаний, вспарывает пиратство под символом сфинкса.
В сказочном царстве - пизда альбиносов-тарантулов; сатиры прелюбодействуют в смрадных гротах, крылатые черви блеют, покуда единороги сдирают руно с лобка ледяной королевы, испещренного вздувшимися от похоти клещами. Сквозь зеленый ведьминский туман я вижу всех матерей и предателей, превращенных в пепел на противнях преисподней, и вспоминаю брачную скотобойню.
Рассвет разоблачается, свиваясь элегичными змеевиками, горизонт оттенка блюза тщеславия, демонографичный, рифленый колесами, что подняты во имя расчленения осужденных. Крошечные людишки, сшитые из волос оцелота и зерен граната, прыгают у сапог Изгнавшего Дьявола, восставший на злаки, уже истощенные сочлененьем грехов, спаливших шелковые договоры, пакты, заключенные со жнецами архангелами-кретинами. Супружеские залы загромождены морской добычей, метеорным мусором, затхлыми потрохами гробов. Проституточьи напевы в пульмонарных тонах, кувшины, полные пальцев детей и засохших цветков дикой розы. Приколочена к перевернутому кресту за преступленье концепции, голая бритая невеста понесла на волчьем бегу.
Вопли труда застывают в желе в богохульных хранилищах, странный жар, расщепленная вульва блюет абисмальными соками. Гиганткий живот развороченный континент, столетия раздутого инцеста. Яремные вены вскрывают ползущие снизу ножницы-руки, что кишат эктоплазменными паразитами, рвущими дыры в оплывшем родильном мясе и бедерном жире под дождем из кровавых сгустков, подобных герпесным дыням. Сиамский четырехног прет вперед на шерстистом шланге, сросшись в переносице и промежности.
Разгневан этим тайным внутриматочным симфизисом, сей конспирацией, чья цель - заклание свободы, чадород хватает два кривых близнячьих черепа и дробит их об камень, после чего набрасывается на вилы. Убийство сексуальный плащ, натянутый на плечи точно так, как барракуды пожирают головы коней, как опыляются гниющие завалы из свиных консервов. Гениталии тонут в мочевом пузыре, полном крови, пенис лег на покой посреди пирамид нашинкованной плоти; торжественность утверждается.
Брюшные полости забиты непонятной флорой, рыбьими хвостами, смятой смегмой, изрубленные костяки подвешены в высоком сетчатом мешке из тухлой ворвани. Рты матереубийц сочатся сдвоенным слабоумием.
Внезапная смерть, хранилище щипцов, пуповина вставлена в оракула. Куски растертого ума кружатся в вихре мимолетных радостей, похабных чертенят; миноги шпорят алебастровых левиафанов; жабы из мирра, сферы, восковые эскарпы, кукарекалка яростного Юпитера, щитовидные спектры, горностаевые угри, кавалерия с магическими кубками, колесницы скорченных котят, вся красота светла как свеча. Единственная подлинная вера заключается в убийстве маленьких детишек, что иначе б выросли, превратившись в священнослужителей, узников, матерей и мужей, лжецов, цензоров и нелепые трупы.
Далекие космические дебри осыпают сумрачные струпья, крюки слетают со взрывающихся спутников - предотвратить восстанье утреннего солнца. Миллион теней строит своды, сваи и склепы сквозь лежащую в хаосе солнечную систему, и наступает преждевременная ночь. Отныне всякая жизнь калибруется взлетом и спуском ножей гильотины.
Я, Жиль де Рэ, Великий Мастер, Генерал-Канавопыт, трупосжигатель розовой Венеры, палач, пожинающий искалеченные последы каннибальных смоляных лялек, великан-дровосек, чье венерическое искусство фигурной рубки кустов воздвигло волосатую кариатидную карциному, омрачившую задницу Бога, и серозную латунную лиану, оковавшую решеткой подземельные порталы ведьм, повернутых на впихиваньи в собственные пизды визжащих восковых изображений абортированных порождений, выродок, плющащий полного опарышей осла, обслуживая сфинктеры, что извергают взрывами антропоморфных чад всех наших низменнейших вожделений, потомок пятихуих свинокарликов, лицемясник, чьи межзвездные пасеки вышвыривают шершней, взращенных на Сатурне, в спермопещеры из серебряных кошмаров, сумрачный поджигатель, отсасывающий семя у свежеповешанных демонических догов, военачальник скошенного черного мяса, траншейноострый череподавитель, прославляющий казнь мозга со святой горы головосыра, насос для нагноившихся кишок, линчующий любовь на острие ременного бича, воевода-вивисектор грызуньих скелетов в замке игральных костей, маг младенческой требухи, уминающий менструальные сгустки в свечи, что озаряют колыхание костяков наркотической бойни оргазма, шейноматочный император, блюющий пирами личиночной крови в пищеводы монахинь, пальцы склепа, жмущие сукровицу из нерожденных сердец, цианидный шакал, корчащийся в удушье на высокой удавке окостеневшего семени, царь паучьих лесов и прогалов за ними и всего вплоть до Адских Врат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Все канавы есть шрамы ночи, что прошиты костями младенцев, зараженными спицами звездного склепа. Кровяные цветы прорастают сквозь клумбы из мяса; так же верно, как то, что вагины - могилы из меха, все могилы срастаются звеньями в промискуальном лоне Земли, абсорбируя манию, муки насильственной смерти и миазмы Луны. Вожделенья вползают в магичную щель, растворенные в формах. Призраки порванной кожи и спермы накаляют надгробия, петляя в колечках плюща, мерцая, как муравьи, что секут мессианские циферблаты. Сернистая планета испускает благословения; мертвым известны мечты.
Ночь - скотобойня, где мои вены вскрыты в адском пламени экзорцизма. С мясного крюка я пою песнь о жизни, облетаемой темными метеорами, принесенный в жертву во имя уничтожения человечьей семьи. Любовь - голова, кишащая свистом подвергнувшихся ампутации, что роятся в упырской зоне, ее рот - края выпавшей матки, извергающей плод убийств, колышащей усики баньши, зерна гнилого песка, содрогающиеся пни, молоко, которое скисло в зелень под заклятьями ненависти, уретритные сталактиты и дизентерию - тигель рептильных кукол.
Мое зерцало экстаза содержит квадранты приапизма, месмеризма, онейризма и вампиризма, их отделяют друг от друга лучезарные смарагды, что похищены с острова вивисектора. В первом квадранте - тьма, ода сосанию юных дев, сокрывших Червя-Победителя внутри своей розы. Второй вещает мне веленья королей, забитых в вазы, затонувшие псалмы, что слизывают кал у демонов, дерущих драгами мой разум. В третьем квадранте, сморщенном от ясновиденья, проекции, насыщенные угловатой чужеродностью совокупляющихся детей, ищут убежища от размахов маятника; четвертый же ведет в аркады, где душа посвящается в секту содрогания, часы соблазняют в эмалевых бочках, память карает в необитаемых петлях осквернение белого цветоложа.
Постылая погода поглощает порядки пещерного края, куда зовет меня мой знакомый по крепдешиновому круизу, двуполый выкормыш волков со влажными глазами цвета халцедона, чьи наслажденья - янтарь секса, животная девочка, тирания. Утренние росы с копролитами спекают губы путешественников. Мудрые вертела предрекают судьбу, внутриглоточную каббалу масляной краской по озону, изображая странника, обвешанного мертвыми зверями на шнурах, ищущего спасения в возбуждении, восторгах, ожерельи из женских бедер, лошадином туземстве, коитусе лебедей.
Я вывожу обожествления из френологии кантарид, сердец-обличителей, заточенных в кошенильном чистилище, где лишенные вещности духи вопят, умоляя о сущности, шествуя в капюшонах на похороны похоти плоти. Сальные свечи, что покрыты, как лаком, начинкой мечты, возжигают токсические видения, сильф сломал хитин куколки на сходящихся просеках. Ковчеги, везущие партии кожи сырым стражникам страны мрака, закачались от пьяного карго, мистические мистрали приносят споры забытых пустынь, эпитафии фараонов. Дельфины-отребья плывут сквозь меня, поглощая планктон и коронарных ежей. Расщепленный кошмарной иерархией кашалота, арктический кровепровод идиотских пороков, что тянется из обширных юрских раскукливаний, вспарывает пиратство под символом сфинкса.
В сказочном царстве - пизда альбиносов-тарантулов; сатиры прелюбодействуют в смрадных гротах, крылатые черви блеют, покуда единороги сдирают руно с лобка ледяной королевы, испещренного вздувшимися от похоти клещами. Сквозь зеленый ведьминский туман я вижу всех матерей и предателей, превращенных в пепел на противнях преисподней, и вспоминаю брачную скотобойню.
Рассвет разоблачается, свиваясь элегичными змеевиками, горизонт оттенка блюза тщеславия, демонографичный, рифленый колесами, что подняты во имя расчленения осужденных. Крошечные людишки, сшитые из волос оцелота и зерен граната, прыгают у сапог Изгнавшего Дьявола, восставший на злаки, уже истощенные сочлененьем грехов, спаливших шелковые договоры, пакты, заключенные со жнецами архангелами-кретинами. Супружеские залы загромождены морской добычей, метеорным мусором, затхлыми потрохами гробов. Проституточьи напевы в пульмонарных тонах, кувшины, полные пальцев детей и засохших цветков дикой розы. Приколочена к перевернутому кресту за преступленье концепции, голая бритая невеста понесла на волчьем бегу.
Вопли труда застывают в желе в богохульных хранилищах, странный жар, расщепленная вульва блюет абисмальными соками. Гиганткий живот развороченный континент, столетия раздутого инцеста. Яремные вены вскрывают ползущие снизу ножницы-руки, что кишат эктоплазменными паразитами, рвущими дыры в оплывшем родильном мясе и бедерном жире под дождем из кровавых сгустков, подобных герпесным дыням. Сиамский четырехног прет вперед на шерстистом шланге, сросшись в переносице и промежности.
Разгневан этим тайным внутриматочным симфизисом, сей конспирацией, чья цель - заклание свободы, чадород хватает два кривых близнячьих черепа и дробит их об камень, после чего набрасывается на вилы. Убийство сексуальный плащ, натянутый на плечи точно так, как барракуды пожирают головы коней, как опыляются гниющие завалы из свиных консервов. Гениталии тонут в мочевом пузыре, полном крови, пенис лег на покой посреди пирамид нашинкованной плоти; торжественность утверждается.
Брюшные полости забиты непонятной флорой, рыбьими хвостами, смятой смегмой, изрубленные костяки подвешены в высоком сетчатом мешке из тухлой ворвани. Рты матереубийц сочатся сдвоенным слабоумием.
Внезапная смерть, хранилище щипцов, пуповина вставлена в оракула. Куски растертого ума кружатся в вихре мимолетных радостей, похабных чертенят; миноги шпорят алебастровых левиафанов; жабы из мирра, сферы, восковые эскарпы, кукарекалка яростного Юпитера, щитовидные спектры, горностаевые угри, кавалерия с магическими кубками, колесницы скорченных котят, вся красота светла как свеча. Единственная подлинная вера заключается в убийстве маленьких детишек, что иначе б выросли, превратившись в священнослужителей, узников, матерей и мужей, лжецов, цензоров и нелепые трупы.
Далекие космические дебри осыпают сумрачные струпья, крюки слетают со взрывающихся спутников - предотвратить восстанье утреннего солнца. Миллион теней строит своды, сваи и склепы сквозь лежащую в хаосе солнечную систему, и наступает преждевременная ночь. Отныне всякая жизнь калибруется взлетом и спуском ножей гильотины.
Я, Жиль де Рэ, Великий Мастер, Генерал-Канавопыт, трупосжигатель розовой Венеры, палач, пожинающий искалеченные последы каннибальных смоляных лялек, великан-дровосек, чье венерическое искусство фигурной рубки кустов воздвигло волосатую кариатидную карциному, омрачившую задницу Бога, и серозную латунную лиану, оковавшую решеткой подземельные порталы ведьм, повернутых на впихиваньи в собственные пизды визжащих восковых изображений абортированных порождений, выродок, плющащий полного опарышей осла, обслуживая сфинктеры, что извергают взрывами антропоморфных чад всех наших низменнейших вожделений, потомок пятихуих свинокарликов, лицемясник, чьи межзвездные пасеки вышвыривают шершней, взращенных на Сатурне, в спермопещеры из серебряных кошмаров, сумрачный поджигатель, отсасывающий семя у свежеповешанных демонических догов, военачальник скошенного черного мяса, траншейноострый череподавитель, прославляющий казнь мозга со святой горы головосыра, насос для нагноившихся кишок, линчующий любовь на острие ременного бича, воевода-вивисектор грызуньих скелетов в замке игральных костей, маг младенческой требухи, уминающий менструальные сгустки в свечи, что озаряют колыхание костяков наркотической бойни оргазма, шейноматочный император, блюющий пирами личиночной крови в пищеводы монахинь, пальцы склепа, жмущие сукровицу из нерожденных сердец, цианидный шакал, корчащийся в удушье на высокой удавке окостеневшего семени, царь паучьих лесов и прогалов за ними и всего вплоть до Адских Врат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53