-Счет заморозили, налоговая полиция вот-вот схватит меня за голую пятку, в стране финансовый обвал, работы нет, а денег не хватает даже на то, чтобы оплатить Лешкину няньку!
- Вот это да! - обалдела я. Кажется, Мишина мечта о миллиарде долларов надолго отодвинулась от реальности.
- Я рад, что у тебя бойцовский настрой, - подмигнул Вася.
- Не то слово... Как в старые добрые, - подхватил Коляковцев. И скоро они уже что-то обсуждали в Мишином кабинете, позвякивая кампари и дымя разноцветными "Собрание". А я? Я вновь утопала в воспоминаниях. Боря!
Где он теперь? Что с ним? Какая я дура! Ведь я еще и названивала ему! А он даже не знал, что сказать, как меня повежливее послать! Никогда не забуду это невыносимое молчание в трубку! Черт! Все-таки так тоже нельзя. Надо что-то делать. Все переменить! Абсолютно все! За этим решением последовала череда отчаянно глупых поступков. - Катюшечка! - вдруг кто-то ласково мурлыкнул рядом. Так называл меня только Мишин сын. Миша часто подсмеивался над Лешенькой, который в свои четыре года казался гораздо более влюбленным в меня, чем его чересчур мудрый отец.
- Что, маленький? - я села на постели и крепко обняла его.
- Тебе лучше? - Лешенька прижался ко мне, обвив мою шею тоненькими ручонками.
- Да, мой сладкий, - растроганно шептала я. - Все хорошо. Все еще будет очень хорошо, - так мне сказал Боря при прощании, и боялась не верить в это.
- Ты теперь останешься с нами, правда? - робко и в то же время требовательно, как любой любящий человек, вопрошал Леша.
- Солнышко мой, но я ведь не могу, - удивленно взглянула на него я. -Почему? - я сама хотела бы знать, почему не могу быть рядом с тем, кого люблю. Но вдруг что-то перевернулось во мне. Я решилась. Раз уж Бог послал мне такое испытание, раз уж он показал мне обратную сторону любви, то почему бы мне не уберечь от подобных разочарований тех, кто любит меня. Как я могу отказать маленькому мальчику в праве любить меня? Как я могу объяснить этому неизбалованному родительской лаской ребенку, что любовь может тяготить, причинять неудобство и даже боль? Ведь когда тебя любят, ты невольно чувствуешь себя обязанным, а любая обязанность терзает эгоистичное, свободолюбивое сердце человека. Порой и я содрогалась, глядя в круглые обожающие меня глаза Лешки. Мне станови лось не по себе от его детской нежности. Вот уж действительно, мы в ответе за тех, кого приручили. Сколько раз я зарекалась приходить к нему, зная наперед, как он будет скучать потом, как будет разрываться от тоски его маленькое сердечко, не желая отпускать меня в неведомый ему взрослый мир. И все же я приходила снова и снова, леденея при одной мысли, что могу лишить ребенка материнской нежности, женской привязанности.
- О чем вы тут сплетничаете? - весело ворвался к нам Миша.
- Миша, нам надо кое-что обсудить, - не терпящим возражений тоном заявила я.
- Ну конечно, детка, - подмигнул мне Миша.
- Пап! Значит, Катюшечка тоже твоя детка, как и я? - обрадовался Лешенька. -Вот что, - Миша даже поперхнулся. -Иди-ка в свою комнату.
- Ну пап! - круглые глазки заблестели от набежавших слез.
- Я кому сказал! - рявкнул Михаил, так что даже я вздрогнула. И Лешка послушно засеменил к двери, бросая на меня робкие взгляды.
- Ты чего это? - спросила я, когда он вышел.
- Что ты хочешь обсудить? - пропустил мимо ушей мое гневное восклицание Миша.
- Ты не мог бы оказать мне одну услугу? - начала я издалека.
- Я надеюсь, на это отвечать не требуется? - прищурился Миша.
Видишь ли, уже во вторник мне предстоит начать учебный год, и я боюсь, что просто не успею справиться с одним делом...
- Я сейчас хрюкну, - вдруг оборвал меня он. -Что за демагогия?
Я с трудом подавила раздражение и коротко ответила:
- Я хочу снять квартиру.
- Ух ты! У тебя много денег? В стране финансовый кризис, а Катя не считает купюры! - цедил он сквозь зубы, пристально всматриваясь в мои глаза. -Кое-что сохранилось, - я не обращала внимания на его сарказм.
- А по-моему, ты ждешь, что я предложу тебе переехать ко мне...
- Ты поможешь мне? - теперь уже я перебила его.
- Нет! Я предложу тебе остаться здесь.
И я осталась. Я поселилась в комнате Лешеньки, взвалила на себя трехсотметровую квартиру Коляковцева вместе с ним и его причудами. Только суета, бесконечная беготня позволяли мне спрятаться от собственных мыслей, своей безудержной тоски.
Часами занимаясь домашней работой, я то и дело натыкалась на фотографии Светы, бывшей Мишиной жены. Почему он хранит эти снимки? Что? И здесь какая-то непонятная история любви? Я не спрашивала его об этом. Все равно мои расспросы ни к чему бы не привели.. Миша никогда не считал меня равной себе. Конечно он ценил меня, был ко мне привязан. Все это он называл любовью. Может быть, он и прав. Ведь я люблю свою авторучку, а он относится ко мне ничуть не хуже, чем я к родному старенькому "Паркеру"!
Я не могу писать ни чем другим. Я жутко нервничаю, если теряю его и не успокаиваюсь, пока не нахожу. А когда он рядом, я даже не замечаю его существования. Но насколько мне известно, к Свете он относился иначе! Там тоже было море цветов, отказы от карьеры, звездное небо и прочие атрибуты романтической любви. И вдруг все это расползлось по швам. Она изменила ему. Как будто нарочно. Как будто специально, почти со всеми его приятелями. Со всеми, кто не отказал. Полгода Миша что-то обдумывал, а потом развелся. Зачем она это сделала? Ведь не просто так? Или я вообще ничего не понимаю в этой жизни? Я помню, как она неожиданно приехала к нему в офис. Молодая, красивая, роскошная женщина с трагическими глазами и, рыдая, громко кричала, не обращая внимания на меня, секретаршу, еще каких-то людей:
- Миша! Ну ты хотя бы ударил меня! Хотя бы наорал! Так тебе же совершенно все равно!
А Михаил стоял перед ней бледный, но абсолютно спокойный, бесстрастный, как будто его и не было там, как будто не к нему она обращалась. Я познакомилась с ним за пару месяцев до развода, но на протяжении всего времени нашего общения Света не переставала названивать ему, молить о прощении, клясться в любви. И никак мне было не вникнуть в суть происходящего. Что руководит ее действиями? Любовь? Жажда денег? Почему она это сделала? Почему Миша так возмутительно спокоен? А главное - какова моя роль в этом надуманном представлении?
Так прошла неделя, незаметно подпустив ко мне сентябрь. И вот я уже должна была ехать в университет. Боже мой! Как мне не хотелось! Как я боялась возвращаться в свой прежний мир! Миша приучил меня жить с болью, Боря показал мне, что значит жить без боли, и пути назад для меня не было. Не хотя поднимаясь с постели в тот злосчастный вторник, я решила отправиться на юрфак попозже, чтобы не встретить никого из однокурсников. В конце концов все, что я смогу сегодня сделать - это узнать расписание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20