Да, он не мог отрицать, что Селина чувствует боль. Он чуть не застонал, понимая, что начинает верить в ее дар. Эти роды слишком сильно нервируют меня, с упреком подумал он.
Словно в подтверждение, Рид услышал ее стон и испытал что-то похожее на панику. Это беспокойство совершенно естественно, решил он в следующий миг, в конце концов, он несет ответственность за будущего ребенка.
Селина заметила, что Рид сжал зубы. Она ожидала, что рождение ее ребенка он воспримет с таким же спокойствием и уверенностью, с каким привык обращаться с другими пациентами. Вместо этого он вел себя, как подобает будущему отцу – пожалуй, только встревоженному, а не довольному будущему отцу, определила Селина.
– Наверное, было бы лучше, если бы Док отвез меня в больницу, – пробормотала она, испытывая неловкость.
У Рида мелькнула мысль, что предоставить все Доку было бы неплохо. Но он хотел присутствовать при родах. Он свернул к обочине, усмехнулся и принялся объяснять знаками:
– Я уже говорил тебе, что останусь с тобой, и кончено. – Не дожидаясь ответа, он вывернул на дорогу.
Селина видела, какой яростный вызов вспыхнул в его глазах. Она была бы счастлива, если бы не знала, что Ридом движет только чувство долга. По крайней мере, моему ребенку обеспечена лучшая врачебная помощь, философски решила она.
Пару часов спустя, когда Рид сидел в родильной палате, пытаясь сосредоточиться на странице журнала, он вновь подумал, не лучше ли было предоставить все это дело Доку. Док спокойно сидел рядом, допивал кофе и смотрел телевизор. Но Рид не мог успокоиться, он ощущал боль Селины почти так же остро, как свою собственную. И хотя опыт подсказывал ему, что у Селины и ребенка все в порядке, Рид не мог избавиться от тревоги.
В его голове всплывали картины возможных осложнений, мысль о том, что с Селиной может что-нибудь случиться, вызвала озноб. Сжав зубы, он пообещал себе: он позаботится, чтобы с ней ничего не случилось. Прежде он никогда не давал себе такого обещания. Умом он понимал, что это глупо: всегда может произойти, что-то, не поддающееся контролю. На секунду Риду пришла в голову мысль о том, что он охотно расстался бы с жизнью ради Селины.
Злясь на собственную привязчивость, он вновь уткнулся в страницу журнала. Но его мозг отказывался воспринимать слова. Оставив попытки забыться чтением, Рид отложил журнал и встал. Услышав стон Селины, он быстро шагнул к постели. Куда девалась его привычная холодная отчужденность, спрашивал себя Рид, обнаружив, что испытывает страстное желание принять на себя боль жены.
Закрыв глаза, Селина старалась дышать глубоко и ровно и расслабляться между схватками. Когда боль достигла пика, она ощутила, что на живот ей мягко легла рука, по всему телу распространилось тепло. Не открывая глаз, Селина поняла, что это рука Рида. Боль утихла, и Селина открыла глаза.
– Я хотела бы, чтобы ты не выглядел таким виноватым, – пробормотала она. – Это совершенно естественное явление, к тому же я приняла решение сама.
Глядя на Селину, Рид старался уверить себя, что причиной его чувства была вина, но вслух признался:
– Мне больно видеть, как ты страдаешь.
Селина скользнула взглядом по собственному животу.
– Игра стоит свеч, – с убежденностью произнесла она.
Несколько часов спустя Рид очень сомневался, считает ли Селина ребенка, которого только что принял Док, заслуживающим своих страданий. Последний взгляд на ее лицо перед тем, как Рид стал ассистировать Доку, помогая малышу появиться на свет, заставил его содрогнуться. Селина выглядела изнуренной, ее лицо побледнело и стало мокрым от пота.
– Мальчик, – объявил Док с широкой, довольной улыбкой.
Рид взглянул на новорожденного, которого держал Док, поднимая повыше, чтобы и Селина могла увидеть.
– У тебя сын, – произнес он.
– Сын… – повторила Селина с усталой, но счастливой улыбкой.
Рид увидел на ее лице радость и понял: она считает ребенка достойным еще и не таких мук.
– Добро пожаловать в мир! Добро пожаловать в Смитсшир, человечек! – приговаривал Док и, повернувшись к Риду, добавил: – Тебе предоставляется почетное право перерезать пуповину.
Положив новорожденного на живот Селины, Рид перерезал пуповину под наблюдением Дока.
– А теперь займемся мамочкой, – произнес Док, тепло улыбаясь и подмигивая Селине, прежде чем встать поближе к столу.
– Ты – счастливчик, – пробормотал Рид малышу, протягивая его одной из сестер, которой предстояло обмыть его и взвесить.
– Семь фунтов две унции, – объявила сестра, пока другая заносила вес в карточку. С усмешкой повернувшись к Риду, девушка произнесла: – Поздравляю, доктор. Как чувствуете себя в роли отца?
– Жутко, – честно признался Рид. Неожиданное чувство гордости наполнило его, когда сестра положила ему на руки запеленатого ребенка.
Это мой сын! Нет, не «мой», тут же поправил он себя, это ребенок Селины. Но если ей или ребенку что-нибудь понадобится, я сделаю все возможное, поклялся он.
Селина улыбнулась ребенку, когда Рид подал его ей, а затем подняла глаза на Рида. Он словно вынырнул из воды и теперь слегка улыбался сестрам. Селина увидела, как они поддразнивают его, называя молодым папашей. Но Селина узнала улыбку Рида – это была его обычная маска – и не увидела радости в его глазах. Вероятно, Рид радовался тому, что все завершилось, и теперь мечтал только об одном, чтобы скорее пролетело еще несколько месяцев.
Она взглянула на ребенка, и ее словно накрыла с головой теплая волна. В этот момент Селине было все равно, захочет Рид Прескотт поскорее избавиться от нее или нет. У нее родился красивый, здоровый мальчик, а остальное было неважно.
Рид мерил шагами гостиную. Время уже пришло, убеждал он себя, но чувствовал, что еще никогда в жизни ему не приходилось так тяжело. Но если откладывать еще дольше, легче ему не станет.
Наверху Селина смотрела на уснувшего ребенка. Сегодня ему исполнилось три месяца. Мальчик унаследовал голубые глаза Рида. Селина назвала его Кеннетом – в честь своего отца. Одного вида ребенка ей было достаточно, чтобы переполниться радостью.
– Но поэты и философы говорят, что вместе с каждой радостью приходит боль, – пробормотала она. – Я надеялась, что они ошибаются, но теперь вижу – они правы.
Перед глазами Селины возникло лицо Рида. Она не могла отрицать, после рождения ребенка в нем ощущалось странное беспокойство. Рид старался скрыть его, но он был слишком внимательным и заботливым, когда Селина вернулась домой из больницы. Единственное, к чему он отнесся с меньшим энтузиазмом, – это возобновление их физических отношений. Он не делал никаких попыток сблизиться с ней, и Селина признавалась, что это раздражает ее. И обижает, добавляла она. Она пробормотала с досадливым вздохом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Словно в подтверждение, Рид услышал ее стон и испытал что-то похожее на панику. Это беспокойство совершенно естественно, решил он в следующий миг, в конце концов, он несет ответственность за будущего ребенка.
Селина заметила, что Рид сжал зубы. Она ожидала, что рождение ее ребенка он воспримет с таким же спокойствием и уверенностью, с каким привык обращаться с другими пациентами. Вместо этого он вел себя, как подобает будущему отцу – пожалуй, только встревоженному, а не довольному будущему отцу, определила Селина.
– Наверное, было бы лучше, если бы Док отвез меня в больницу, – пробормотала она, испытывая неловкость.
У Рида мелькнула мысль, что предоставить все Доку было бы неплохо. Но он хотел присутствовать при родах. Он свернул к обочине, усмехнулся и принялся объяснять знаками:
– Я уже говорил тебе, что останусь с тобой, и кончено. – Не дожидаясь ответа, он вывернул на дорогу.
Селина видела, какой яростный вызов вспыхнул в его глазах. Она была бы счастлива, если бы не знала, что Ридом движет только чувство долга. По крайней мере, моему ребенку обеспечена лучшая врачебная помощь, философски решила она.
Пару часов спустя, когда Рид сидел в родильной палате, пытаясь сосредоточиться на странице журнала, он вновь подумал, не лучше ли было предоставить все это дело Доку. Док спокойно сидел рядом, допивал кофе и смотрел телевизор. Но Рид не мог успокоиться, он ощущал боль Селины почти так же остро, как свою собственную. И хотя опыт подсказывал ему, что у Селины и ребенка все в порядке, Рид не мог избавиться от тревоги.
В его голове всплывали картины возможных осложнений, мысль о том, что с Селиной может что-нибудь случиться, вызвала озноб. Сжав зубы, он пообещал себе: он позаботится, чтобы с ней ничего не случилось. Прежде он никогда не давал себе такого обещания. Умом он понимал, что это глупо: всегда может произойти, что-то, не поддающееся контролю. На секунду Риду пришла в голову мысль о том, что он охотно расстался бы с жизнью ради Селины.
Злясь на собственную привязчивость, он вновь уткнулся в страницу журнала. Но его мозг отказывался воспринимать слова. Оставив попытки забыться чтением, Рид отложил журнал и встал. Услышав стон Селины, он быстро шагнул к постели. Куда девалась его привычная холодная отчужденность, спрашивал себя Рид, обнаружив, что испытывает страстное желание принять на себя боль жены.
Закрыв глаза, Селина старалась дышать глубоко и ровно и расслабляться между схватками. Когда боль достигла пика, она ощутила, что на живот ей мягко легла рука, по всему телу распространилось тепло. Не открывая глаз, Селина поняла, что это рука Рида. Боль утихла, и Селина открыла глаза.
– Я хотела бы, чтобы ты не выглядел таким виноватым, – пробормотала она. – Это совершенно естественное явление, к тому же я приняла решение сама.
Глядя на Селину, Рид старался уверить себя, что причиной его чувства была вина, но вслух признался:
– Мне больно видеть, как ты страдаешь.
Селина скользнула взглядом по собственному животу.
– Игра стоит свеч, – с убежденностью произнесла она.
Несколько часов спустя Рид очень сомневался, считает ли Селина ребенка, которого только что принял Док, заслуживающим своих страданий. Последний взгляд на ее лицо перед тем, как Рид стал ассистировать Доку, помогая малышу появиться на свет, заставил его содрогнуться. Селина выглядела изнуренной, ее лицо побледнело и стало мокрым от пота.
– Мальчик, – объявил Док с широкой, довольной улыбкой.
Рид взглянул на новорожденного, которого держал Док, поднимая повыше, чтобы и Селина могла увидеть.
– У тебя сын, – произнес он.
– Сын… – повторила Селина с усталой, но счастливой улыбкой.
Рид увидел на ее лице радость и понял: она считает ребенка достойным еще и не таких мук.
– Добро пожаловать в мир! Добро пожаловать в Смитсшир, человечек! – приговаривал Док и, повернувшись к Риду, добавил: – Тебе предоставляется почетное право перерезать пуповину.
Положив новорожденного на живот Селины, Рид перерезал пуповину под наблюдением Дока.
– А теперь займемся мамочкой, – произнес Док, тепло улыбаясь и подмигивая Селине, прежде чем встать поближе к столу.
– Ты – счастливчик, – пробормотал Рид малышу, протягивая его одной из сестер, которой предстояло обмыть его и взвесить.
– Семь фунтов две унции, – объявила сестра, пока другая заносила вес в карточку. С усмешкой повернувшись к Риду, девушка произнесла: – Поздравляю, доктор. Как чувствуете себя в роли отца?
– Жутко, – честно признался Рид. Неожиданное чувство гордости наполнило его, когда сестра положила ему на руки запеленатого ребенка.
Это мой сын! Нет, не «мой», тут же поправил он себя, это ребенок Селины. Но если ей или ребенку что-нибудь понадобится, я сделаю все возможное, поклялся он.
Селина улыбнулась ребенку, когда Рид подал его ей, а затем подняла глаза на Рида. Он словно вынырнул из воды и теперь слегка улыбался сестрам. Селина увидела, как они поддразнивают его, называя молодым папашей. Но Селина узнала улыбку Рида – это была его обычная маска – и не увидела радости в его глазах. Вероятно, Рид радовался тому, что все завершилось, и теперь мечтал только об одном, чтобы скорее пролетело еще несколько месяцев.
Она взглянула на ребенка, и ее словно накрыла с головой теплая волна. В этот момент Селине было все равно, захочет Рид Прескотт поскорее избавиться от нее или нет. У нее родился красивый, здоровый мальчик, а остальное было неважно.
Рид мерил шагами гостиную. Время уже пришло, убеждал он себя, но чувствовал, что еще никогда в жизни ему не приходилось так тяжело. Но если откладывать еще дольше, легче ему не станет.
Наверху Селина смотрела на уснувшего ребенка. Сегодня ему исполнилось три месяца. Мальчик унаследовал голубые глаза Рида. Селина назвала его Кеннетом – в честь своего отца. Одного вида ребенка ей было достаточно, чтобы переполниться радостью.
– Но поэты и философы говорят, что вместе с каждой радостью приходит боль, – пробормотала она. – Я надеялась, что они ошибаются, но теперь вижу – они правы.
Перед глазами Селины возникло лицо Рида. Она не могла отрицать, после рождения ребенка в нем ощущалось странное беспокойство. Рид старался скрыть его, но он был слишком внимательным и заботливым, когда Селина вернулась домой из больницы. Единственное, к чему он отнесся с меньшим энтузиазмом, – это возобновление их физических отношений. Он не делал никаких попыток сблизиться с ней, и Селина признавалась, что это раздражает ее. И обижает, добавляла она. Она пробормотала с досадливым вздохом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40