Он крепко обнял Пфиру, ласково поглаживая по спине. Затем представил лицо фадранта, его черную бороду… Нет, Экебус был далеко не юноша! Сколько же тогда лет Пфире? Судя по всему, немало… В это было нелегко поверить – особенно сейчас, когда он гладил нежную белую кожу тайрины, смотрел в гладкое, без единой морщинки лицо и ощущал прикосновение маленьких крепких грудей и стройных ног. Эта женщина действительно не имела возраста…
– Ты всю жизнь приглядывала за Экебусом, – тихо сказал он, – защищала его и осыпала благодеяниями. Я полагаю, тебе не раз приходилось спасать его от последствий собственной глупости. Но он – взрослый человек, мужчина, и должен отвечать за свои деяния. Ты согласна?
Он с волнением ждал ответа, ибо почти не сомневался, что в конце концов убьет верховного фадранта. Как там сказал Экебус сегодня днем, перед поединком с Тарсу? Никому еще не удавалось победить судьбу… Правильное замечание.
Пфира слабо кивнула.
– Да. Но мне… мне все равно его жалко! Стрела и меч даруют быструю смерть, капиды же могут рвать тело приговоренного с рассвета до заката…
Внезапно новая мысль пришла Блейду в голову, и он испытующе поглядел на тайрину:
– Ты уверена, что Криду ничего не известно?
Снова кивок.
– Истина известна только нам с тобой, Блейд. А до сегодняшней ночи об этом знала я одна. Видишь, как я тебе доверяю.
Плечи ее дрогнули, что не укрылось от внимания разведчика. Хорошо, решил он, к проблеме доверия стоит вернуться попозже. Сейчас ему хотелось решить другой вопрос.
– Ты подарила мне жизнь Пелопса, – сказал он, – но есть еще и Зена. Случилось так, что я попал в Сарму и стал ее мужем по вашему закону. Потом она оставила меня в Барракиде и уехала в столицу, чтобы встретиться с тобой, владычица, и молить о снисхождении к чужеземцу, случайно попавшему в вашу страну. Но теперь я узнал, что она наказана. За что? Разве она совершила преступление? К тому же Зена – тайриота, твоя дочь и наследница! В чем она виновна?
Он сильно рисковал и понимал это. Но, быть может, тайрина явит очередную милость?
Пальцы Пфиры скрючились, словно когти, впились в плечо Блейда, царапая кожу. Затем, подняв голову, тайрина пристально посмотрела ему в глаза, словно искала какой-то подвох. Ничего не обнаружив, Пфира, видимо, пришла к мнению, что его слова искренни; Блейд прошел хорошую школу и умел скрывать свои мысли. Да и как могла владычица Сармы догадаться, что главная его задача – прикончить нежно любимого братца?
Пфира молчала, словно размышляя над тем, сколь многое можно доверить возлюбленному. Блейд забеспокоился. Неужели он зашел слишком далеко? Наконец тайрина заговорила.
– Ты прав. Она – моя дочь, и в один день могла бы стать повелительницей Сармы. Или проститься с головой – ведь дочерей у меня много, и они не слишком любят друг друга. Понимаешь, Блейд, мой долг, моя обязанность как тайрины – рожать девочек. Женщин, которые будут править здесь, на этой земле, – она глубоки вздохнула, заглядывая ему в глаза. – Что ты знаешь о нашей стране, Блейд? О людях, которые живут на восточном берегу Алого моря?
О, Пелопс рассказывал ему многое, очень многое! Блейд даже сморщился, припоминая его длинные утомительные повествования. Но теперь эти лекции пригодились, и он пересказал тайрине все, что знал.
Пфира кивнула.
– Да, тебе в самом деле кое-что известно. Но далеко не все, нет! Поэтому слушай, – она легла на живот, подпирая маленькой ладонью подбородок, и задумчиво уставилась на оранжевое пламя свечи. – У меня было много детей… мальчики, кроме Экебуса, умирали, девочки жили. Я не растила их сама… моих дочерей забирали, как только раздавался их первый крик. Таков закон. За ними смотрят жрецы. Наставники. Учителя. Кормилицы и женщины-рабыни… Я ничего не знаю о них. Некоторые умирают, других убивают… по разным причинам.
Но время идет, мои дочери растут, становятся взрослыми, и тогда одни начинают плести против меня заговоры, другие же берут в свои покои мужчину, тем самым отрекаясь от права на трон. Их многому учат… и те, в ком жажда власти пересиливает тягу к мужской ласке, должны бороться. Жестокий путь, Блейд, но единственно возможный… У меня было тридцать сестер, но я выжила и стала тайриной. Я была так нетерпелива, я так истомилась от ожидания, что подсыпала матери яд… Мои руки принесли ей смерть, но я больше не могла ждать… не хотела…
Блейд опустил веки. Это было сказано так естественно и спокойно, что он ни на миг не усомнился в словах тайрины. Похоже, такие вещи – не редкость в Сарме. Здесь пес грыз пса – или, вернее, кошка царапала кошку, отвоевывая себе место под солнцем. Дворец тайрины переполняла зловонная пена интриг и предательства, – а его белоснежные камни были омыты кровью.
С минуту он молча обдумывал услышанное, теребя отросшую бородку. Пфира уже не смотрела на свечу; она опустила глаза вниз, выясняя, готов ли ее возлюбленный продолжить ночные игры. Блейд не был готов, и женщина начала энергично помогать ему. Он поймал ее руку и крепко стиснул.
– Значит, Зене ничего не грозит? На том судне, куда ее сослали? Ни голод, ни плети, ни смерть?
Пфира пожала гладкими плечами.
– Конечно! Кто посмеет тронуть дочь тайрины? Никто. Кроме меня или ее сестер. Ни один человек не поднимет на нее руку. Это Сарма, Блейд… Запомни!
Ему хотелось выяснить, сколько же у Зены сестер, но тайрине мог не понравиться такой вопрос, содержащий намек на ее возраст. К тому же она снова почувствовала желание и теперь пыталась возбудить Блейда, пустив в ход и губы, и руки.
Он снова чуть придержал ее.
– Что же Зена делает на этом судне?
В ответ Пфира больно укусила его. Если так пойдет дальше, подумал разведчик, через несколько дней он истечет кровью – без всякой помощи новых претендентов на ложе тайрины.
– Она среди гребцов, Блейд. На галере, рабыня среди рабынь, хотя ее не бьют. Там только девушки – ни одного мужчины, кроме капитана… Я давно знаю, что женщине нельзя доверить корабль.
– Тогда, – произнес Блейд с нарочито довольным видом, – я зря беспокоился о Зене. Мне бы не хотелось, чтоб с ней произошло что-то плохое. А так… Ее просто научат порядку. Хотя, если говорить честно, я не очень понимаю, кому и зачем это нужно.
Пфира вновь потянулась к нему, заглядывая в лицо, и в темных бездонных колодцах ее глаз Блейд внезапно разглядел и следы прожитых лет, и пришедшую с ними мудрость.
– Я скажу тебе, зачем, – медленно произнесла тайрина. – Зена слишком любит тебя, Блейд. Слишком сильно для той, кто могла бы однажды стать владычицей страны… Любовь же размягчает сердце и делает его слабым. Но тайрина не имеет права на слабость! – Пфира осуждающе покачала головой. – Когда Зена появилась во дворце, она говорила только о тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Ты всю жизнь приглядывала за Экебусом, – тихо сказал он, – защищала его и осыпала благодеяниями. Я полагаю, тебе не раз приходилось спасать его от последствий собственной глупости. Но он – взрослый человек, мужчина, и должен отвечать за свои деяния. Ты согласна?
Он с волнением ждал ответа, ибо почти не сомневался, что в конце концов убьет верховного фадранта. Как там сказал Экебус сегодня днем, перед поединком с Тарсу? Никому еще не удавалось победить судьбу… Правильное замечание.
Пфира слабо кивнула.
– Да. Но мне… мне все равно его жалко! Стрела и меч даруют быструю смерть, капиды же могут рвать тело приговоренного с рассвета до заката…
Внезапно новая мысль пришла Блейду в голову, и он испытующе поглядел на тайрину:
– Ты уверена, что Криду ничего не известно?
Снова кивок.
– Истина известна только нам с тобой, Блейд. А до сегодняшней ночи об этом знала я одна. Видишь, как я тебе доверяю.
Плечи ее дрогнули, что не укрылось от внимания разведчика. Хорошо, решил он, к проблеме доверия стоит вернуться попозже. Сейчас ему хотелось решить другой вопрос.
– Ты подарила мне жизнь Пелопса, – сказал он, – но есть еще и Зена. Случилось так, что я попал в Сарму и стал ее мужем по вашему закону. Потом она оставила меня в Барракиде и уехала в столицу, чтобы встретиться с тобой, владычица, и молить о снисхождении к чужеземцу, случайно попавшему в вашу страну. Но теперь я узнал, что она наказана. За что? Разве она совершила преступление? К тому же Зена – тайриота, твоя дочь и наследница! В чем она виновна?
Он сильно рисковал и понимал это. Но, быть может, тайрина явит очередную милость?
Пальцы Пфиры скрючились, словно когти, впились в плечо Блейда, царапая кожу. Затем, подняв голову, тайрина пристально посмотрела ему в глаза, словно искала какой-то подвох. Ничего не обнаружив, Пфира, видимо, пришла к мнению, что его слова искренни; Блейд прошел хорошую школу и умел скрывать свои мысли. Да и как могла владычица Сармы догадаться, что главная его задача – прикончить нежно любимого братца?
Пфира молчала, словно размышляя над тем, сколь многое можно доверить возлюбленному. Блейд забеспокоился. Неужели он зашел слишком далеко? Наконец тайрина заговорила.
– Ты прав. Она – моя дочь, и в один день могла бы стать повелительницей Сармы. Или проститься с головой – ведь дочерей у меня много, и они не слишком любят друг друга. Понимаешь, Блейд, мой долг, моя обязанность как тайрины – рожать девочек. Женщин, которые будут править здесь, на этой земле, – она глубоки вздохнула, заглядывая ему в глаза. – Что ты знаешь о нашей стране, Блейд? О людях, которые живут на восточном берегу Алого моря?
О, Пелопс рассказывал ему многое, очень многое! Блейд даже сморщился, припоминая его длинные утомительные повествования. Но теперь эти лекции пригодились, и он пересказал тайрине все, что знал.
Пфира кивнула.
– Да, тебе в самом деле кое-что известно. Но далеко не все, нет! Поэтому слушай, – она легла на живот, подпирая маленькой ладонью подбородок, и задумчиво уставилась на оранжевое пламя свечи. – У меня было много детей… мальчики, кроме Экебуса, умирали, девочки жили. Я не растила их сама… моих дочерей забирали, как только раздавался их первый крик. Таков закон. За ними смотрят жрецы. Наставники. Учителя. Кормилицы и женщины-рабыни… Я ничего не знаю о них. Некоторые умирают, других убивают… по разным причинам.
Но время идет, мои дочери растут, становятся взрослыми, и тогда одни начинают плести против меня заговоры, другие же берут в свои покои мужчину, тем самым отрекаясь от права на трон. Их многому учат… и те, в ком жажда власти пересиливает тягу к мужской ласке, должны бороться. Жестокий путь, Блейд, но единственно возможный… У меня было тридцать сестер, но я выжила и стала тайриной. Я была так нетерпелива, я так истомилась от ожидания, что подсыпала матери яд… Мои руки принесли ей смерть, но я больше не могла ждать… не хотела…
Блейд опустил веки. Это было сказано так естественно и спокойно, что он ни на миг не усомнился в словах тайрины. Похоже, такие вещи – не редкость в Сарме. Здесь пес грыз пса – или, вернее, кошка царапала кошку, отвоевывая себе место под солнцем. Дворец тайрины переполняла зловонная пена интриг и предательства, – а его белоснежные камни были омыты кровью.
С минуту он молча обдумывал услышанное, теребя отросшую бородку. Пфира уже не смотрела на свечу; она опустила глаза вниз, выясняя, готов ли ее возлюбленный продолжить ночные игры. Блейд не был готов, и женщина начала энергично помогать ему. Он поймал ее руку и крепко стиснул.
– Значит, Зене ничего не грозит? На том судне, куда ее сослали? Ни голод, ни плети, ни смерть?
Пфира пожала гладкими плечами.
– Конечно! Кто посмеет тронуть дочь тайрины? Никто. Кроме меня или ее сестер. Ни один человек не поднимет на нее руку. Это Сарма, Блейд… Запомни!
Ему хотелось выяснить, сколько же у Зены сестер, но тайрине мог не понравиться такой вопрос, содержащий намек на ее возраст. К тому же она снова почувствовала желание и теперь пыталась возбудить Блейда, пустив в ход и губы, и руки.
Он снова чуть придержал ее.
– Что же Зена делает на этом судне?
В ответ Пфира больно укусила его. Если так пойдет дальше, подумал разведчик, через несколько дней он истечет кровью – без всякой помощи новых претендентов на ложе тайрины.
– Она среди гребцов, Блейд. На галере, рабыня среди рабынь, хотя ее не бьют. Там только девушки – ни одного мужчины, кроме капитана… Я давно знаю, что женщине нельзя доверить корабль.
– Тогда, – произнес Блейд с нарочито довольным видом, – я зря беспокоился о Зене. Мне бы не хотелось, чтоб с ней произошло что-то плохое. А так… Ее просто научат порядку. Хотя, если говорить честно, я не очень понимаю, кому и зачем это нужно.
Пфира вновь потянулась к нему, заглядывая в лицо, и в темных бездонных колодцах ее глаз Блейд внезапно разглядел и следы прожитых лет, и пришедшую с ними мудрость.
– Я скажу тебе, зачем, – медленно произнесла тайрина. – Зена слишком любит тебя, Блейд. Слишком сильно для той, кто могла бы однажды стать владычицей страны… Любовь же размягчает сердце и делает его слабым. Но тайрина не имеет права на слабость! – Пфира осуждающе покачала головой. – Когда Зена появилась во дворце, она говорила только о тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65